Михаил Март - Нечеткая грань
— А зачем вы его снимали? — спросил Крутов.
— Я не снимала, он сам меня раздевал и снимал все украшения. Колечки, серьги, часы. Я удивилась, а он сказал, что не любит прикосновения металла к своему телу. Однако свои часы он не снимал.
— Важная деталь, — ухмыльнулся Вербицкий. — У нас машина. Покажете нам его дом, а потом мы вас привезем назад. Может, и крестик заберем.
— Дом его найти непросто. С южного шоссе через лес проходит узкая дорога, поросшая травой, заметить ее не каждый может. У Афони нет машины, и тропка не промята. Других домов там нет, сплошной лес, очень страшно было ночью. Как он мог так со мной поступить? Это же не по-мужски.
— Чужая душа потемки. В котором часу вы проснулись?
— В три часа ночи.
— Хорошо. Вы говорили о его часах. Что за часы?
— Он ими гордится. Швейцарские. «Ролекс». Очень большие, с серебряным циферблатом и золотыми стрелками. И еще массивный браслет.
— Такие часы дорого стоят.
— Подарок. Так он мне сказал.
— Ладно. Разберемся, — поставил точку Крутов и встал.
* * *
Дом в лесу выглядел очень солидно. Девушка указала сыщикам на окно, из которого выпрыгнула. Оно было на двухметровой высоте.
— Отчаянный поступок, Даша, могла бы ноги переломать, — покачал головой Вербицкий.
— Уж лучше покалечиться, чем сидеть в клетке. И до сих пор сидела бы.
— С чего вы взяли? — удивился Крутов. — Думаете, Афанасий не возвращался домой?
— Мне так кажется. Это легко проверить. Я оставила ему записку на кровати. И потом, если бы он вернулся, то открыл бы окна. Такая жара стоит, зачем же сидеть в духоте? Свежий лесной воздух, тишина, даже ветерка нет. У него окна всегда были открыты, даже в его отсутствие. Воров он не боялся.
— Да, замочек на двери хлипкий, больше подходит для почтового ящика, — усмехнулся Крутов. — За свою собственность парень не трясся.
— Странно все-таки, — задумчиво проговорил Вербицкий. — Нищий художник и очень дорогой дом. В поселке он стоил бы дешевле — общие коммуникации. Сюда проведено электричество, а это недешево. Еще водопровод, канализация… Дом построен по индивидуальному проекту. Надо проверить, кому он принадлежит. Хорошо бы заглянуть внутрь.
— Нельзя ничего трогать. У нас нет причин для обыска. И санкцию не дадут. Нет оснований, — остудил его пыл Крутов.
— Уговорил, — кивнул Вербицкий. — Я аккуратно.
— Сними ботинки, Илья, и вставай мне на плечи, твои следы в доме нам не нужны.
Вербицкий снял ботинки, подполковник сел на корточки. Следователь забрался ему на плечи, и Крутов встал в полный рост. Вербицкий открыл окно и забрался внутрь. Все чисто, скромно. Следователь начал обход владений пропавшего художника. Ничего необычного внизу он не нашел. Поднялся на второй этаж, где стояла кровать, а остальное пространство занимали рабочие столы с красками, мольберты, этюдники на треногах, вдоль стен — бесчисленное количество папок огромных размеров. На кровати, как и говорила Даша, лежала записка: «Ты негодяй, Афанасий. Бросил девушку одну в доме и ушел. Я не могу понять, зачем я тебе нужна? Больше ко мне не приходи! Даша».
Вербицкий убрал записку в карман, взял с тумбочки крестик на цепочке и спустился вниз. Его внимание привлек платяной шкаф. На полках несколько рубашек и два свитера, в другом отделении висел дешевый костюм, ветровка и старый твидовый пиджак с нашитыми и уже основательно потертыми замшевыми заплатками на локтях. В кармане ветровки лежал пустой конверт. Почерк женский: «Прочти и сожги». Вербицкий достал записку Даши и сравнил почерк. Нет, надписывала конверт другая рука. Он его тоже забрал. На журнальном столике стояли подсвечники, недорогие вина, шампанское и бокалы. Чистые были перевернуты, в двух — остатки шампанского на самом донышке.
На стеклянной поверхности столика Вербицкий заметил белые крупинки. Он оторвал от журнала обложку, ребром бумаги собрал порошок, достал из кармана целлофановый пакетик и ссыпал в него порошок. Судя по всему, при свечах Афанасий не заметил просыпавшийся порошок.
Вербицкий заглянул в прихожую. Там, в углу, стояла лопата, облепленная комьями земли. Он присмотрелся. Сверху земля высохла и потрескалась. Сыщик отодрал один комок, и стало понятно, что пользовались лопатой совсем недавно — оголившаяся поверхность штыка была мокрой.
Вербицкий взял лопату и направился к окну.
Увидев коллегу с лопатой, Крутов удивился, но задать вопрос не успел, Вербицкий сам задал вопрос девушке, передавая ей крестик на цепочке.
— Вы можете вспомнить точное число, когда приезжали к Афанасию в первый раз?
— В общем-то это не трудно. — Девушка прищурила глаза, подумала и сказала: — Шестого июня. Потом он исчез. Решила, что вряд ли он заинтересовался мной как женщиной, у меня совсем нет опыта, но вдруг он вновь появился. Честно говоря, я удивилась.
— Зачем тебе лопата, Илья? — спросил Крутов.
— Ты видишь где-нибудь огород?
— Сплошные лужайки.
— Вот именно. Что он здесь копал? Сгораю от любопытства. Если он притоптал ямку, то земля еще свежая и рыхлая, а стало быть ливень ее размочил и она осела. Давай осмотрим участок. Даша будет понятой.
Начались поиски.
— Надо идти ближе к опушке, где кустарник. В лесу рыть бесполезно, там корни деревьев помешают. Место должно хорошо просматриваться из окон, — рассуждал Вербицкий, — и в то же время быть подальше от дома.
— Хочешь выкопать труп Дмитрия Петляра?
— Я не знаю, что мы выкопаем, но художники землю не роют от безделья.
Искали долго, ползали на четвереньках, исследовали каждый метр, пока Вербицкий не крикнул:
— Идите сюда.
Крутов и Даша подошли к кустам дикой малины.
— И что тут? — спросил подполковник.
— Видишь срезы у самых корней? Несколько стеблей срублено, очевидно, штыком лопаты. И почва просела в этом месте.
— Тут трава растет, — сказала девушка.
— Думаю, что это дерн.
Вербицкий вонзил в почву лопату и наклонил ее. Аккуратно вырезанный квадрат с травяной поверхностью приподнялся.
— Черт! Ты гений, Илья! — воскликнул подполковник.
— Мы еще ничего не нашли.
Шесть квадратов дерна размером тридцать на тридцать сантиметров были сняты и уложены на траву.
— Это все? — удивился Вербицкий.
— Да. Покойничка сюда не впихнешь, — покачал головой Крутов. — Попробуем копнуть глубже.
В полуметре от поверхности лопата на что-то напоролась. Дальше начали копать руками, появился плотный целлофан. В конце концов они вытащили из ямы мешок, в котором лежала сумка из грубой свиной кожи. Расстегнули молнию и оторопели: сумка — была набита пачками долларов в банковских упаковках, на ленточках стоял штамп банка.
— Вот что, Валерий, — сказал Вербицкий, — вызывай бригаду экспертов, а я позвоню начальнику управления. Он добудет для нас санкцию, с его авторитетом это не проблема.
— Ты прав, уходить отсюда рано. Придется дом поставить под наблюдение.
— Круглосуточное.
— Жлоб! — возмутилась Даша. — Мне даже ни одного цветочка не подарил.
— Скорее всего, деньги попали к нему в руки совсем недавно, он просто не успел начать их тратить, — предположил Вербицкий.
— Да! Головоломка. А все началось с обычной аварии. — Крутов усмехнулся.
— Не обычной, Валера. Это убийство, и ты об этом знаешь. Когда у олигархов такого уровня, как Дмитрий Петляр, неприятности, они, как правило, кем-то подготовлены. Пошли звонить.
17
Комнату покойного мужа Кристина привела в порядок. Матрац попросту перевернула. Исчезнуть он не мог, пока не появится новый, а такие делаются только на заказ. Подушки пришлось принести из гостевой комнаты, где жила Женя. Туда Роза не заглядывала.
Возник вопрос — запирать комнату Мити или нет. Оставлять открытой, спросят, кто ее открыл. Закрыть? Но Роза сдохнет от любопытства. К сожалению, Кристина не могла обойтись без этой стервы и вынуждена была ее терпеть.
Уже стемнело, когда Кристина выволокла тюк из гаража на лужайку, облила его бензином и подожгла. Пламя поднялось к небесам, от него исходил специфический запах лебяжьего пуха, который вздымался вверх сверкающими звездочками.
Кристина сидела на раскладном стульчике, пила вино и завороженно смотрела на костер. Она не заметила, как к ней подошел невысокий лысоватый мужчина лет пятидесяти с очень колючим взглядом. Длинная сигара в его кривых желтых зубах лишь подчеркивала неуклюжесть странного типа и никак не вязалась с его внешностью.
— Сжигаем улики, Кристина Борисовна?
Она уже столько пережила, что ничего и никого не боялась. Все чувства атрофировались, наступила депрессия.
— Что вам здесь надо?
— Три тысячи долларов. — Он достал конверт из кармана. — Вот договор, по которому я работал на вашего мужа в течение трех месяцев. Он уплатил мне часть денег. За ним осталась задолжность, и я хочу ее получить.
