Михаил Черненок - Жестокое счастье
— Внимательно слушаю, Вадим Алексеевич, — ответил Антон.
— Собственно, больше добавить почти нечего… Упоминание о детском доме отозвалось во мне. Я ведь тоже вырос не у родителей. Словом, на следующий день мы с Ириной подали заявление в загс, и через месяц нас зарегистрировали. На свадебном банкете в основном были мои друзья. Со стороны Ирины — только Леля Кудряшкина… — Мочки ушей Фарфорова ярко зарозовели. Он нервно дернул плечом, задумался. Внезапно очнувшись, заговорил снова: — О том, что Иринина мама Алла Константиновна Крыловецкая живет в Новосибирске по улице Дмитрия Донского, мне стало известно лишь через полгода после свадьбы… Оказалось, у них произошел серьезный конфликт, и последний год перед совершеннолетием Ирина вместе с Кудряшкиной снимали крохотную комнатенку в частном доме на улице Тургенева. Иными словами, Ирина не жила с матерью.
— Как отнеслась к вашему браку Алла Константиновна?
На лице Фарфорова мелькнула печальная усмешка.
— Теща оказалась всего на два года старше зятя. Отсюда можете представить, что произошло в ее душе, когда она узнала о замужестве своей единственной дочери… Но к чести Аллы Константиновны… Она не стала закатывать истерик и поливать зятя грязью, выставляя в роли соблазнителя. Поначалу это меня даже насторожило. Подумалось, что теща, будучи далеко не старой женщиной, решила избавиться от повзрослевшей дочери. Потом лишь я убедился в глубокой ее порядочности. После гибели мужа она словно обет дала…
— Кем был ее муж?
— Летчиком-испытателем.
— Какая же причина толкнула Ирину на брак с вами? — снова спросил Бирюков.
— Сначала мне казалось, что ее привлекает материальная сторона. Когда перед загсом мы выбирали обручальные кольца, Ирина попросила купить ей бриллиантовый перстень и на радостях расцеловала прямо в магазине, воскликнув: «Я жестоко счастлива, Вадим!»
— Почему жестоко?..
— Любимое ее словцо.
— Значит, не материальная сторона…
— Нет. По-моему, она запуталась в жизни, и брак был единственной возможностью обрести надежный тыл. — Фарфоров тоскливо посмотрел мимо Антона. — И потом, мне кажется, у Ирины были какие-то непонятные планы. Меня, конечно, она никогда не любила. При регистрации мне хотелось записать жену на свою фамилию. Ирина расхохоталась: «Вадим, ты сумасшедший! Мне стать Фарфоровой?.. Это ж все равно что Попкиной. Нет, Вадим, я останусь Крыловецкой! Фамилия женщину должна украшать».
— Вы несколько раз упомянули Лелю Кудряшкину. Кто она?
— Самая близкая подруга Ирины, по-моему, сожительница какого-то спекулянта импортными тряпками.
Бирюков на всякий случай записал адрес Кудряшкиной, затем с разрешения Фарфорова осмотрел комнату Ирины. Здесь ничего не было лишнего. Узкая односпальная кровать, покрытая золотистого цвета пледом. Возле кровати на полу — пушистый коврик. Единственное окно прикрывала светлая шелковая штора. Справа от окна стоял раскрытый секретер. В нем небольшая стопка школьных учебников и портативный магнитофон со множеством кассет. Слева — трельяж с флакончиками и коробочками. Пестрота этикеток. К трельяжу сиротливо прислонилась гитара. На стене против окна красовался большой рекламный плакат Аэрофлота с портретом картинно улыбающейся стюардессы. Рядом на одной кнопочке держалась цветная фотография самой Крыловецкой в пляжном костюме.
— Ирина когда-то мечтала летать, — показывая взглядом на плакат, тихо проговорил Фарфоров.
Бирюков повернулся к нему:
— Вадим Алексеевич, как вы сами расцениваете свое решение жениться на юной девице?
— Учитывая мою заурядную внешность и возраст?..
— Нет, вашу работу. Постоянные командировки, на мой взгляд, далеко не радостное явление для мужчины, имеющего очень молодую жену, не обремененную к тому же жизненными заботами. Ирина где-нибудь работала или училась?
— Она хотела поступать в торговый институт. Что касается моего решения жениться на ней… — Фарфоров, поправляя несуществующий рюкзак, нервно дернул плечом. — Не стану лгать. Я не был избалован вниманием женщин, поэтому, когда Ирина заговорила о браке, настолько обрадовался, что совершенно не подумал о будущем… Поверьте, это была не корысть, не ошибка… Это было малодушие — не устоял перед юной красотой.
— Вы сильно ревновали жену?
— Ревность — не то слово. Я старался предостеречь Ирину от опрометчивых поступков… В мое отсутствие, как поговаривают соседи, сюда захаживали мальчики…
— На этой почве конфликтов не было?
— У меня хватало выдержки не делать из мухи слона.
— Ирина часто выпивала?
— При мне вообще к спиртному не притрагивалась. Что было без меня, сказать не могу.
— Как встретиться с Аллой Константиновной?
— Она отдыхает в Ялте. Сегодня же дам ей телеграмму, чтобы срочно возвращалась в Новосибирск. Ох, как все это жестоко…
Сутулые плечи Фарфорова совсем опустились, а глаза словно остекленели. Геолог, безусловно, был потрясен свалившимся горем, но на протяжении всего разговора ни единым словом не заикнулся о том, как и при каких обстоятельствах погибла его молодая жена. Это насторожило Бирюкова. Расставаясь с Фарфоровым, Антон уже у самого порога спросил:
— Вадим Алексеевич, значит, позавчера вы в райцентр не приезжали и жену там не видели?
Фарфоров нервно дернул плечом:
— Нет, нет! Что вы!..
14. Банальная история
Несмотря на тихий солнечный день, настроение у Антона Бирюкова после встречи с Фарфоровым было тягостное. Чтобы досконально разобраться в «опрометчивых» поступках Ирины, предстояло найти ее друзей, из которых пока был известен адрес только Лели Кудряшкиной. Прежде чем встречаться с неведомой Лелей, Антон решил побывать в управлении внутренних дел, навести там справку о Валерии Воронкине и посоветоваться с кем-либо из знакомых сотрудников областного угрозыска.
В имформцентре УВД подсказали, что Воронкиным совсем недавно интересовался начальник отдела розыска майор Шахматов. Бирюков поднялся на третий этаж, вошел в знакомый кабинет. Шахматов говорил по телефону. Он протянул Антону руку, приветливо кивнул и сказал в трубку:
— Вот появился твой начальник у меня. Ничего к нему нет?.. Тогда поезжай в Таежный, там все о Воронкине выяснишь… Пока, желаю успеха. — Шахматов положил трубку, глянул на Бирюкова. — Голубев звонил, рассказывал о ваших происшествиях. Воронкина подозреваете по магазинной краже?
Антон сел возле стола.
— Подозреваем, Виктор Федотович. Насколько уловил краем уха, Воронкин сейчас в Таежном находится?
— Да. Последний год дорабатывает на стройке народного хозяйства.
— Информация точная?
— Абсолютно. — Шахматов поправил на столе бумаги. — Значит, Ирина Крыловецкая у вас там погибла? Фотографию ее привез?
Бирюков достал из нагрудного кармана небольшую фоторепродукцию с разорванного снимка «Дикой кошки». Заметив, как насторожилось лицо Шахматова при взгляде на фотоснимок, спросил:
— Знакомая девушка?..
— По картежному делу свидетельницей проходила.
Бирюков знал историю этого дела, нашумевшего полтора года назад. Группа отъявленных мошенников в сговоре с таксистами между аэропортом Толмачево и Новосибирском обыгрывала в карты бесшабашных северян, имеющих при себе крупные деньги. Чтобы раскрыть преступление этой шайки, Шахматов несколько месяцев дотошно изучал картежные приемы и в конце концов научился манипулировать картами так, что в один прекрасный день не только продемонстрировал матерым шулерам, какими хитростями они «выигрывают», но и собранными доказательствами усадил картежников на скамью подсудимых.
— В чем заключались свидетельские показания Крыловецкой? — снова спросил Антон.
— По ресторанам с игроками гуляла.
— Сама в деле не участвовала?
— Предположения намечались, что иногда картежники подставляли ее в качестве приманки, но убедительных доказательств собрать не удалось… Вообще надо отметить, Крыловецкая обладала отменной наглостью. Лгала на следствии без зазрения совести.
— Что-нибудь из ее ранней биографии можешь сказать?
— У Крыловецкой, собственно, и биографии-то еще не было… После окончания средней школы ушла от матери. Общалась с разными сомнительными типами, жила на их подачки. Судебный процесс, видимо, ее напугал, и она выскочила замуж за вполне приличного геолога.
— Признаться, Виктор Федорович, этот геолог произвел на меня двойственное впечатление. Ревность отрицает, но видно, что ревновал молодую жену.
Шахматов задумался:
— Кажется, Фарфоров его фамилия?
— Да.
— Когда Крыловецкая скоропалительно вышла за него замуж, мы наводили справки. Прошлое Фарфорова безупречно, ну а ревность — чувство сложное. Тут всякое может быть.
