Марина Серова - Весь в папу!
И эта девица… Как она могла упустить шантажиста? И что она узнала такое про Шекспира? Ведь не зря же она намекнула ему на сонет. Уж не связалась ли она с шантажистом? А если связалась, получается, что шантажисту известно очень много…
Впрочем, здесь он виноват сам. Ведь это благодаря его просьбам Елена нашла ему женщину-детектива. Он сам хотел, чтобы это была глупышка.
Он нажал кнопку вызова. Елена выросла в дверях.
— Соедини меня с Брызгаловым, — приказал он.
Она кивнула. Потом сказала:
— Кстати, Виктор Степаныч… Я сегодня видела того парня. Который тогда принес этот ваш стишок. Помните?
От ее цепкого взгляда не укрылось, что Виктор Степанович побелел как полотно. Она улыбнулась. Ей нравилось, когда ОНИ боялись. Ей это очень нравилось.
Она вышла, закрыв за собой тихо дверь. Чтобы не мешать ему бояться.
Глава 10
Моя машина мчалась по дороге в сторону Адымчара на сумасшедшей скорости. Проехав почти сотню километров, я взглянула на часы. Слава богу, было еще около четырех. Через полчаса я должна быть в Адымчаре. Засветло. Я смогу осмотреть окрестности алексановской дачи.
Тьфу. За Кидаловкой, возле переезда, конечно, столпились в длиннющий хвост машины. Обреченные на перекур водилы покорно ожидали поезда.
Я поняла, что его нет давно.
Наконец мимо нас промчался одинокий тепловоз.
— Слава богу! — вырвалось у меня.
Стоящий впереди седой водитель усмехнулся:
— Да они его уже с полчаса туда-обратно гоняют…
И точно. Переезд не открывали. Через три минуты тепловоз гордо проехал в обратную сторону. Я почувствовала холодный приступ ненависти к невинному железному существу.
Ладно. Я достала сигарету. Что мне еще оставалось делать?
Наконец шлагбаум поднялся. Машины, фыркая, медленно потянулись вперед. Я завела мотор и попробовала прорваться. Прямо перед моим носом шлагбаум опять закрыли.
— Черт! — выругалась я, стиснув виски в немом отчаянии. Бороться с судьбой было бессмысленно. Я же не тот счастливчик на мотоцикле, обогнавший всю нашу очередь и безрассудно промчавшийся прямо перед носом злобно фыркающей электрички.
* * *Он знал, куда она поехала. Он почувствовал это. Пока она делала все так, как ему хотелось. Как он ожидал от нее.
— Так, детка, так… Ты права, детка…
Подъехав к Кидаловке, он заметил длинный хвост машин.
Ладно. Он развернулся. Она никуда от него не денется. Он поехал по другой дороге. Правда, ему пришлось немного вернуться. Ну и что?
Важен не сам момент наслаждения. Куда слаще его ожидание.
* * *Простояли мы долго. Поэтому планы мои были разрушены. Хорошо, что я догадалась взять ключи от дачи.
Начинало темнеть.
Когда я подъехала наконец к Адымчару, сумерки сгустились. Поход к алексановской даче и мои следопытские изыскания откладывались до утра.
Я поставила машину возле дачи и открыла дверь в дом.
Меня почти оглушила стоящая там тишина. Покой… Я вздохнула. Последнее время мне оставалось только мечтать о нем.
Я плюхнулась в кресло и закрыла глаза. Что ж, во всем нужно искать плюсы. Я неожиданно получила время на размышления. Неслыханная удача…
В кармане лежал мой мешочек с костями. Я достала его и улыбнулась.
Ну, вот, я не одна. У меня даже есть советчики. А это что значит?
А это значит, что до чего-нибудь ты, Иванова, додумаешься!
* * *Хорошо, когда впереди уйма времени. В моем распоряжении была целая ночь. Я откинулась на спинку кресла, прикрыв глаза. Тихонько играл магнитофон. Мне было хорошо. Как будто я вернулась в исходную точку. Назад, в блаженное время, когда я расслабленно предавалась сладкой неге отдыха.
Я улыбнулась. Сейчас дачи пустовали. Даже мои соседи уехали. Соседи… Я вспомнила о ночном приключении Иван Иваныча.
Машина, которую его позвали подтолкнуть. Не та ли это была машина, на которой Маргариту увезли в далекую «Испанию»?
Если это так, то находка Анны Егоровны в грибном местечке обретала зловещие очертания.
Мне стало немножко не по себе. Я не робкого десятка, но отчего-то поежилась. Даже заперла дверь на засов. От одиночества стало неуютно. Я бы не отказалась сейчас от мельниковского общества.
«Никого вокруг, — подумала я тоскливо. — Только я да мои гадальные кости…»
Вспомнив про них, я обрадовалась. Что ж, и они могут помочь мне скрасить одиночество. Да еще и дать добрый совет.
Я достала их из мешочка, украшенного золотыми вензелями. Они смотрели белыми глазками. Я чувствовала их легкую пульсацию. Они были готовы к разговору.
Я уже приготовилась начать свою любимую игру, но меня заставил оглянуться легкий шорох в саду. Я вздрогнула.
— Прекрати, глупая девчонка! — строго сказала я напуганной Танюшке. — Там, помимо тебя, живут ежи, ужи, слоны и куропатки! Масса куда более полезных, чем ты, животных. Так что кончай вздрагивать от звуков. Не могут же они в угоду тебе перестать дышать!
Моя горячая проповедь помогла. Я успокоилась. И все же чувство опасности не спешило покинуть меня. Оно расположилось в груди и чувствовало себя там достаточно вольготно.
Я посмотрела в окно.
— Господи, как красиво! — не удержалась я от счастливого вздоха.
Небо выглядело сказочным. Его синий бархат украшали бриллианты звезд. Я застыла. Мне по-детски хотелось подняться и погулять там, среди еле видных туманностей.
Все это великолепие портила огромная и зловещая белая луна.
Я отвернулась. И опять услышала шорох. Более того, я была готова поклясться, что в кустах мелькнула чья-то быстрая тень.
— Прекрати… — потребовала я, почувствовав, как в душе поднимается холодный страх.
Я захлопнула окно. Почему-то вспомнился Алексанов.
Дрожащими пальцами я бросила кости.
34+4+18.
«Вы в опасности и должны следить за своими действиями более внимательно».
«Предатели, — подумала я. — Вместо того, чтобы успокоить меня, еще больше разжигают страх».
Я кинула опять.
34+4+18.
«Вы в опасности…» и т. д.
Я стиснула кубики изо всех сил. «Пожалуйста, — взмолилась я, — скажите что-нибудь еще. Другое».
Я кинула еще раз.
Как вы думаете, что выпало?
Конечно.
34+4+18.
Меня предупреждали. Там, за окнами, кто-то был. Теперь я это знала.
Я затаила дыхание. Слава богу, моя дача напоминала бункер. Внизу — крепкие железные двери. Проломить их силенок не хватит…
А вот второй этаж…
Второй этаж был уязвимым местечком. Там, прямо на уровне балкона, росла развесистая яблоня. Поднявшись по ней, довольно легко проникнуть внутрь.
Я быстро взбежала наверх. Захлопнула дверь на балкон.
Теперь я чувствовала себя спокойной.
Я достала револьвер и положила его рядом с собой. Залезла в кресло, укуталась в плед и закрыла глаза.
— Спать, — приказала я себе лаконично.
За окном затрещала прогнувшаяся ветка. Я вздрогнула. Осторожно подошла к окну. Отодвинула краешек занавески.
Никого… Значит, это мне почудилось… Почудилось. Ты становишься иногда чересчур мнительной дамой, Татьяна.
Я опять завернулась в плед и закрыла глаза. Спать, Таня… Ага. Сейчас. Кости ведут себя странно. Предупреждают о кошмарах, поджидающих меня в собственном саду. За окнами бродят дикие кабаны, и, наверное, уже заявились живые мертвецы, возглавляемые Фредди Крюгером. А ты, Таня, спи…
В саду послышался шорох. Я вскочила и схватила револьвер. Опять тихо подошла к окну. Двигаться бесшумно меня научили в школе восточных единоборств. Я умела ходить, как пантера.
Я приоткрыла створку. На меня дохнуло ночной прохладой и спокойствием. Тишина…
Вокруг — ни души. Я облегченно вздохнула и захлопнула окно. Благодаря вам, милые косточки, я, кажется, просижу с открытыми глазами до самого утра… Буду вскакивать от малейшего шороха в саду. Я включила приемник. Музыка немного успокоила меня. Я опять закрыла глаза и расслабилась. Теперь я не слышала ничего, кроме голоса Элвиса Пресли.
— Животные… — пробормотала я полусонно, — это только животные… Перестань впадать в панику.
И погрузилась в сон.
* * *Я была снова маленькой.
Мама пыталась заставить меня запомнить цвета радуги.
— Ну, посмотри, Танюша… Красный. Оранжевый. Желтый. Запомнила?
Я кивала. Но цвета путались. Мама терпеливо продолжала:
— Каждый охотник желает…
Я не знала, чего изволит желать неведомый и загадочный охотник. Но из вежливости старалась запомнить идиотское стихотворение.
— Дальше идут — зеленый, голубой, синий и фиолетовый… «Желает знать, где сидит фазан». Повтори…
Я начала повторять. И проснулась.
За окном занималось утро. В воздухе пахло прошедшим дождем. Ночные страхи ушли в прошлое. Утро взяло их за руку и отвело в стойло, как объезженных лошадей. От кошмара осталось только неприятное ощущение в душе. Как оскомина после похмелья.
