Марина Серова - Неземное создание
– Ну, ты, наверное, не знаешь, – промямлила я. – Есть такой Зайчиков. Вениамин, Венечка. В общем, это мы его. Ну, а сейчас как раз трясут всех подряд. Мне нельзя.
– Хм, и ты не побоялась сразу же лезть сюда, ко мне? Ну и аппетиты у вас, мадам!
– Да нет же, я сказала, что хотела только посмотреть, прикинуть… Сначала я думала уехать из города, но так еще хуже – только усугубишь подозрения. Нужно жить так, как будто бы ничего не произошло, – по опыту знаю.
– Ясно, значит, после того, как ты с этим Зайчиковым… – хмыкнув, начал было Кузнец, но его перебил звонок.
Оказывается, здесь было хорошо слышно, когда трезвонили и в калитку, и во входную дверь.
Кузнец подошел к наглухо заделанному окну, в котором, видимо, была секретная щелка, и взглянул вниз.
– Наши приехали, – проговорил он озабоченно. – Вот и хорошо – сейчас вместе решим, что с тобой делать. Учти, я проверю каждое твое слово.
– Ой, а я в туалет хочу, не могу больше…
– Говорю тебе, сиди! – прикрикнул Кузнец. – Сейчас разберемся.
Пришлось мне еще несколько минут провести в пыточном кресле – оно было явно похуже любого зубоврачебного.
Через некоторое время Кузнец явился в комнату в сопровождении двух мужчин, один из которых имел ярко выраженную «кавказскую национальность», а другой напоминал благообразного российского дьячка с аккуратной седой бородкой торчком.
– Да, я от кого-то слышал, что Зайчикова грабанули, – кивнул в мою сторону «дьячок». – Громкое дело, сейчас многие об этом говорят. Неужто эта?
– Красивый девушка, а какой вороватый, – неодобрительно заметил кавказец. – Нехорошо.
– Что мне с ней теперь делать?
– Отпусти! – взмолилась я. – Отпусти, я заплачу, у меня есть деньги… Много!
– Ха, которые ты у Зайчикова стырила? Может, ты мне еще его барахлишко заодно принесешь? Уж не хочешь ли ты меня под это дело подставить? Ты, конечно, девочка ловкая, но тут у тебя ничего не выйдет, – засмеялся Кузнец.
– Да нет, у меня есть другие деньги, чего вы…
– Я тебя отпущу, а ты потом скажешь: истязал, допрашивал… Брату нажалуешься. По глазам же видно!
– Клянусь, даже не вспомню – я ведь сама виновата! Я сюда больше не покажусь, вообще дорогу забуду и всем нашим скажу…
Почувствовав, что слова «сама виновата» прозвучали из моих уст как-то особенно неуместно, я добавила:
– Сама виновата, что попалась. Что уж тут теперь. Придется расплачиваться. Но только не в ментовку. Говори, сколько хочешь получить с меня? Я сейчас скажу, чтобы кто-нибудь привез…
– Слушай, ладно, хватит девчонку мучить, – вступился бородатый. – Пусть принесет тысчонку долларов, если ей так хочется, – и дело с концом. У нас других забот полно. Я привез партию – иди принимай. А кое-что уже можно и пристроить. Некогда сегодня фигней заниматься.
– Какой вороватый, – снова прицокнул языком нерусский мужчина. – За таким вороватым очень много следить надо. Но она никуда не убежит. Отвяжи женщину – женщин так нельзя, ты снова сильно нехорошо делаешь.
Кузнец молча начал меня освобождать, а я еще никак не могла поверить в свое спасение.
От неудобного сидения у меня настолько сильно затекли руки и ноги, что я никак не могла сразу же встать и лишь шевелила конечностями, желая хоть как – то размяться.
– Ишь ты, добренький какой, – недовольно пробормотал Кузнец, а потом обратился ко мне: – Так как, ты говоришь, зовут того твоего друга, от которого ты про нас узнала?
– Конищев. Сергей Конищев.
– Был такой, – нетерпеливо подтвердил «дьячок», который словно куда-то сильно торопился. – Приводил я его один раз. Но оказалось, что пустой человек, ничего так и не понял.
– Тогда вот что – нужно будет разыскать снова этого самого Конищева, чтобы он подтвердил, что знает эту красотку и все, что она тут наговорила. Только тогда я ее смогу со спокойным сердцем отсюда выпустить, – сказал Кузнец, но потом добавил: – Может быть, смогу. Сделаешь, Шарим?
– Сделаем, – кивнул нерусский. – Доставим. Сегодня только все надо, завтра нам сильно не до того будет, слушай.
– А мне в туалет сильно надо, – напомнила я.
– На первом этаже, дверь направо. Пусть идет, – сказал торопыга с бородкой. – Сейчас уже должны подъехать.
– Пошли в смотровую, – скомандовал Кузнец.
– А в туалете у вас тоже видеокамеры установлены? – не удержалась я от вопроса.
Но Кузнец только хохотнул и повлек своих приятелей к выходу.
Я услышала, как на лестнице «дьячок» озабоченным голосом произнес:
– Имей в виду, завтра еще одного мужика из районной администрации в твой «музей» приведу: он и рыбак, и охотник, сам какие-то чучела дома собирает. Пусть все знают, что тут живет коллекционер-затворник, – нам это пригодится. Принимать будешь на первом этаже.
– А ты гипс привез? – перебил его вопросом Кузнец. – А сами изделия?
– Не суетись, Кузнецов, у меня все идет по плану.
– Погоди, а когда в театр отвозить будем? Я не могу так рисковать! Ты же говорил – сегодня.
– Завтра, завтра. Не пойму, что ты такой нервный? Из-за девчонки, что ли? Проверим мы ее, вот увидишь – еще баксов с нее слупим.
– В ментовку сдавать опасно – может со злости на нас натравить, – сказал Кузнец.
– А чего? Снова забавлялся? – сердито проговорил «дьячок». – Мне эти твои фокусы уже…
Окончания разговора я не услышала – мужики спустились по лестнице вниз и исчезли в какой-то комнате.
Что за гипс? Какой еще театр?
Да, чудны дела твои, господи, – как любила говорить моя бабушка.
А если дела творятся к тому же от имени другой, нечистой, силы, то, как правило, они не менее разнообразны – это я уже знала по собственному опыту.
Я наконец-то осталась одна – и теперь уже не окольцованная и не с заклеенным ртом.
Дверь из мастерской не заперли, и я могла ходить по дому, куда мне вздумается.
Наверное, Кузнец нарочно предоставил мне полную свободу, чтобы подглядеть, а куда же мне все-таки вздумается?
Попробовать бежать было бесполезно – я все равно не смогу незамеченной пересечь двор, а после этого со мной шутить и даже просто разговаривать уже точно никто не будет.
Наоборот, теперь я должна была следить за каждым своим шагом и постараться ничем не выдать себя.
Нужно смириться с тем, что мне придется провести в этом «гостеприимном» замке еще какое-то время, теперь уже в ожидании Конищева.
Только бы он меня не подвел!
Если за это время Кузнец не придумает по отношению ко мне еще что-нибудь страшненькое.
Самое главное – любым способом избежать интимных отношений с Кузнецом, который теперь вызывал у меня невероятную и, наверное, плохо скрываемую ненависть.
Садюга проклятый!
Ненавижу таких вкрадчивых, интеллигентного вида мучителей с приятной внешностью!
Смотри-ка – называйте его Леонардо.
Художник по части истязаний! Упырь болотный!
Я постоянно ловила себя на мысли, что то и дело думаю о том, как бы поизощреннее отомстить Кузнецу за свое унижение, за этот допрос на пыточном кресле, терновый венец, слезу на голой груди, даже за его манеру говорить, нарочито растягивая слова, – в общем, за все, за все!
Но сейчас я не разрешала себе углубляться в такие чувства и желания.
Сейчас важно было думать о собственном спасении.
И еще, если уж представилась такая возможность, как можно больше узнать про этот странный дом и про здешнюю компанию, а также по возможности понять, имеют ли эти типы отношение к ограблению и избиению Конищева.
Пока выходило, что не имеют.
Оказывается, Кузнец и слыхом не слыхивал ни про какую Лилю, похоже, вовсе ничего не знал и про ограбление Конищева.
Или просто ловко прикинулся дурачком?
На первом этаже я быстро отыскала маленькую туалетную комнату, и, мучаясь от отвращения при мысли, что даже сейчас за мной могут наблюдать наглые черные глаза, все же облегчилась.
После пережитого перенапряжения мне хотелось одновременно писать, есть, спать, плакать, разнести весь дом из огнемета, а потом оставшиеся руины разровнять бульдозером.
На всякий случай я даже мечтательно, со злорадством пригляделась к стенам.
Создавалось ощущение, что коттедж был построен совсем недавно, наскоро, в прямом смысле – слеплен кое-как в рекордно короткие сроки.
Если в комнатах был все же создан какой-то дурацкий обманный антураж, то в коридоре и в туалете, да что там – повсюду были видны следы торопливой небрежности строителей.
Кое-где на стенах не хватало даже обоев, на потолке кусками висела известка, прямо за туалетной дверью обнаружилась бочка с разведенным и еще не засохшим цементом.
Видимо, дом строился, как любят говорить в народе, «не для себя» – ни один нормальный хозяин не потерпел бы такой откровенной халтуры.
Выходит, здесь нет хозяина?
Или «свободный художник» лелеет только свою мастерскую, а на все остальное ему просто-напросто наплевать?
Почему-то мне мучительно захотелось покурить, и я вспомнила, что в сумке, распотрошенной Кузнецом, валялась пачка, в которой оставалось еще несколько сигарет. Моих любимых – беленьких, с ментолом, которые так помогали освежать и даже прочищать мозги.
