Алексей Макеев - Смерть расписывается кровью
– Последние дни жизни… – задумчиво произнес Петр Николаевич Орлов. – Снова ниточка на Северный Кавказ. Это неплохо монтируется со сведениями, собранными Станиславом. Если интересующий нас документ пропал именно из того самого архива, которым заведовал Иннокентий Кайлинский… Да, интересная цепочка выстраивается. Видите: прав я оказался, когда треугольничек рисовал.
– И все же совершенно непонятно, каким образом документ попал в руки Арзамасцева, – раздраженно сказал Крячко. – От дяди? Допускаю. Просто потому, что не видно, откуда бы еще. А у того он откуда взялся?
– Вопрос, конечно, интересный. Но мы не поймем этого, пока не выясним, кто и для чего пытал Салманова, – сказал Гуров. – Однако я пока не слишком представляю, как нам это сделать.
Зазвонил телефон внутренней связи. Генерал снял трубку:
– Слушаю. Что? Вот как… – Генерал изумленно поднял брови. – И когда? Ага, понятно… Два ножевых ранения? Молчит, значит?.. Уголовное дело возбуждено? Какой райотдел занимается этим? Гагаринский? Хорошо, свяжитесь с начальником отдела, насколько я помню, это Георгий Пашутин, пусть в ближайшее время позвонит мне. И скажите, чтобы готовил дело к передаче. Теперь им мы займемся, надо же человека обрадовать.
Орлов повернулся к своим гвардейцам:
– Интересные дела. Не было ни гроша, да вдруг – алтын! Нам, похоже, начинает улыбаться удача, – несколько даже растерянно сказал он. – Не потребовался всероссийский розыск – Сергей Павлович Осинцев отыскался в Москве. Повезло тебе, Станислав. Потому что заниматься им будешь именно ты. Раз уж начал взламывать эту сторону нашего треугольника.
– Отлично! – радостно воскликнул Крячко. – Что там за ножевые ранения, кого и когда наш забавник еще порезать успел?
– То-то и штука, что не он порезал, а его, – усмехнулся генерал. – А кто – неизвестно. И почему, тоже неясно. Он, как считают районщики, знает, но молчит, как комсомолка на допросе. Осинцев в Четвертой клинической, в хирургии. Отправляйся туда, а предварительно заскочи к гагаринцам, забери материалы по делу. Вот ведь Пашутин обрадуется, одной головной болью у человека меньше станет. Помнишь Жору Пашутина, Лев?
Гуров кивнул:
– Помню. Он у нас стажировался лет десять тому назад. Толковый был паренек. Надо же, уже начальник районного отдела… Растут люди. Станислав, постарайся вытащить из этого порезанного рецидивиста побольше! Что-то мне подсказывает: его в связи с нашими делами приласкали.
– И мне так кажется, – согласился с мнением Гурова генерал. – А ты, Лев, чем займешься?
Вместо ответа Гуров достал записную книжку, раскрыл ее, затем снял трубку городского телефона и набрал номер:
– Алло? Я говорю с Маргаритой Олеговной Хаданской? Здравствуйте, Маргарита. Меня зовут Лев Иванович Гуров, я полковник милиции, старший оперуполномоченный ГУ уголовного розыска МВД. Ответьте, пожалуйста, на мой вопрос: как давно вы последний раз видели своего… э-э… знакомого Аркадия Анатольевича Арзамасцева? Нет уж, вы поверьте, уважаемая гражданка Хаданская, я имею право задавать такие вопросы, – в голосе полковника Гурова звякнул металл. – И основания для того, чтобы спрашивать, у меня есть. Самые серьезные. Не стоит сразу ссориться со мной из-за такого невинного вопроса. Нет, Маргарита Олеговна, у меня не возникает ни малейшего желания надевать на вас наручники и тащить в застенок. Да и возможностями такими я не располагаю. Равно как и застенком, это надо же, какие вы слова интересные используете! Но, знаете ли, у рассерженного мента моего уровня и без застенка с наручниками имеется масса способов причинить человеку крупные огорчения на фоне сплошных неприятностей. Не советую вам проверять это мое утверждение. Еще раз: ответьте на простенький вопрос, добром прошу. Итак, когда? Ага… Значит, Рождество встречали вместе. А на следующее утро Арзамасцев ушел, и с тех пор вы его не видели. И он вам не звонил, хоть и обещал.
Крячко и Орлов, слушавшие, как Гуров беседует с подругой Аркадия, при этих словах Льва одновременно невесело усмехнулись. Еще бы он позвонил ей! На тот свет телефонный кабель пока что не провели, мобильная связь тоже как-то не срабатывает… Но хорошо Лев эту дамочку придавил, грамотно. С подобной публикой только так и надо!
– А теперь о том, почему я задал вам этот вопрос, – продолжал говорить в трубку Гуров, но теперь тон его сменился, стал сочувствующим. – Боюсь, что буду вынужден серьезно огорчить вас. Ваш приятель погиб. Восьмого января, на следующий день после того, как встретил с вами Рождество. Причем при таких обстоятельствах, что этим делом занимаемся мы, Главное управление. Только прошу вас, Маргарита Олеговна, постарайтесь обойтись без истерик и обмороков. Мне необходимо встретиться с вами. То есть как это «когда?». Чем скорее, тем лучше. Нет, давайте я сам приеду к вам, диктуйте адрес. Так, Большая Ордынка… Ждите, я буду у вас примерно через час.
Он положил трубку, вытер вспотевший лоб. Да, сообщать такие новости – не самое приятное занятие.
– Вот, всегда так! – с деланой грустью произнес Крячко. – Как с молодой и, возможно, симпатичной дамой общаться, так это Лев Иванович Гуров. А как в больницу к порезанному уголовнику, так это, конечно, Станиславу Васильевичу Крячко отдуваться!
– Сильно сомневаюсь, – сказал Гуров, покачав головой, – что при личной встрече эта дама вызовет у меня горячую симпатию. Ладно, не стоит терять времени. Ты – в больницу, я – на Большую Ордынку.
– А я? – с иронической улыбкой поинтересовался Орлов. Чуткое ухо смогло бы уловить в голосе генерала едва заметную нотку зависти. В душе Петр Николаевич все же оставался оперативником, скучал по сыскной работе.
– А ты, Петр, – сидишь в своем кабинете и осуществляешь, как это называется?.. Общую координацию! – ответил Гуров. – Начальство не стоит баловать. Тем более что коллегия министерства у тебя сегодня, так? Доклад-то успел сочинить?
– Успел, – тяжело вздохнул Орлов. – Век бы тот доклад не видеть.
Он поднялся из-за стола, подошел к тоже вставшим Льву и Станиславу, крепко пожал им руки, традиционно пожелав:
– Удачи, сыщики!
…Сергей Осинцев с трудом повернул тяжелую голову, сфокусировал взгляд на посетителе, усевшемся на стул рядом с его кроватью. Теперь любое движение требовало от Осы предельного напряжения сил… Кто ж это к нему пожаловал? Симпатичный с виду жилистый мужик лет пятидесяти с небольшим. В гражданской одежде, поверх которой небрежно наброшен белый халат. Улыбается… Но вот глаза у него… Специфические такие глаза, с характерным прищуром. И взгляд исполнен холодного любопытства, смотрит он на Осинцева, как экспериментатор на лягушку. Уже, наверное, и скальпелек припасен.
«На врача не похож, – подумал Оса, который вообще-то соображал быстро и неплохо, даже сейчас, будучи едва живым. И глаз у него был наметан. – А на кого похож? На мента. На гражданина начальника. И не из простых. От такого типа можно ждать чего угодно. Какой холеры, интересно, им от меня еще потребовалось? Больше месяца никто не беспокоил… Какой холеры?.. Мне же недолго жить осталось».
– Что, неважны твои дела, Сергей Павлович, – медленно проговорил мужчина, причем интонация его была не вопросительной, а утвердительной. – Совсем, прямо скажем, поганенькие дела. Ты не подумай, что я злорадствую. Просто куда ж от факта деваться: основательно тебе здоровье попортили. Меня Станиславом Васильевичем зовут. Кто я такой, ты, наверное, догадываешься. Но представлюсь по всей форме: полковник ГУ уголовного розыска России, старший оперуполномоченный по особо важным делам Крячко. Не приходилось такую фамилию слышать? Или такую: Гуров Лев Иванович… Это мой начальник. Жаль. Не дошла еще молва о нас до провинции. Если бы слышал, глядишь, легче бы нам разговаривать стало.
Осинцев промолчал. Ни малейшего желания разговаривать о чем бы то ни было с этим ментом он не испытывал. Только удивился: полковник? Да еще из Главного управления? С какого бы это перепугу им, Осинцевым, такие чины заинтересовались? И фамилия, вторая фамилия… Чем-то она его цепляла. А вот еще интересный момент: его соседа по палате переложили на каталку и шустренько так куда-то увезли. За пять минут до того, как этот матерый ментяра объявился. Надо понимать, чтобы тот не слышал, о чем с ним ментяра говорить станет. Раньше ничего подобного не было.
– А поговорить нам все же придется, – жестко произнес Крячко, будто бы прочитавший мысли Сергея Осинцева. – С глазу на глаз. Ты со Священным Писанием знаком? Доводилось читать?
Оса тихонько хмыкнул. Ничего себе дела… Сплошные странности и непонятки. Полковник милиции о Священном Писании заговорил! Еще и проповедь прочтет…
– Там хорошо сказано, – продолжал Крячко, словно бы не обращая внимания на молчание Осинцева, словно бы просто рассуждая вслух. – Что поднявший меч от меча и погибнет. Ну, у тебя, понятно, не меч был. Но к ножам это наблюдение, выходит, тоже относится. Сперва ты, понимаешь ли, ножом орудовал, а потом и на тебя нож нашелся. В чем-то даже справедливо, не находишь?
