Мэри Райнхарт - Винтовая лестница
Около полудня того дня, среды, мне позвонила миссис Огден Фитцхуг. Наше с ней знакомство носило весьма поверхностный характер: она как-то умудрилась пролезть в правление Дома престарелых леди и испортила старушкам пищеварение, посылая им каждые выходные мороженое и пирожные. Кроме этого да еще ее репутации среди игроков в бридж (она считалась самым слабым игроком в клубе), я знала о ней мало. Однако именно она занималась организацией похорон Арнольда Армстронга, и я мгновенно подошла к телефону.
— Да, — сказала я. — Мисс Иннес слушает.
— Мисс Иннес, — зачастила она, — я только что получила в высшей степени странную телеграмму от моей кузины, миссис Армстронг. Ее муж умер вчера в Калифорнии и… подождите минуточку… сейчас я вам прочитаю.
Я сразу поняла, что за этим последует, и мгновенно приняла решение. Если у Луизы Армстронг были веские причины оставить семью и вернуться домой — причины тем более основательные, что она не появилась у миссис Фитцхуг, а предпочла скрываться в сторожке Саннисайда, — то предавать ее не входило в мои намерения. Луиза сама должна была выбирать себе доверенных. Сейчас я не оправдываю себя, но, помню, тогда относилась к семейству Армстронгов не слишком доброжелательно. Я оказалась самым неприятным образом замешанной в хладнокровное убийство, а мои племянники остались практически нищими по вине — прямой или косвенной — главы семейства.
Миссис Фитцхуг, наконец, разыскала телеграмму.
— «Вчера умер Пол, — прочитала она. — Телеграфируй срочно, у вас ли Луиза». Видите ли, мисс Иннес, должно быть, Луиза поехала на Восток, и Фанни беспокоится о ней.
— Да, — сказала я.
— У меня Луизы нет, — продолжала миссис Фитцхуг. — И никто из знакомых в городе ее тоже не видел. Вот почему я звоню вам: поскольку Луиза не знала, что Саннисайд сдан, она могла вернуться туда.
— Очень жаль, миссис Фитцхуг, но ничем не могу помочь вам, — сказала я и тут же почувствовала угрызения совести. А если Луизе станет хуже? Кто я такая, чтобы играть роль Провидения? Встревоженная мать, безусловно, имеет право знать, что ее дочь находится в хороших руках. Поэтому я оборвала многословные извинения миссис Фитцхуг за причиненное беспокойство.
— Миссис Фитцхуг, — сказала я, — я собиралась притвориться, что ничего не знаю о Луизе Армстронг, но передумала. Луиза в Саннисайде. — На другом конце привода плеснули возбужденные восклицания. — Она больна и не в состоянии путешествовать сейчас. Более того, она не в состоянии никого принимать. Будьте любезны, телеграфируйте ее матери, что девушка в Саннисайде и за нее не следует волноваться. Нет, я не знаю, почему Луиза вернулась на Восток.
— Но дорогая моя мисс Иннес! — начала было миссис Фитцхуг.
Я безжалостно прервала ее.
— Я пошлю за вами, как только больная сможет принимать посетителей. Нет, опасность уже миновала, но врач прописал ей полный покой.
Повесив трубку, я села и задумалась. Итак, Луиза бежала от родителей и прибыла на Восток совершенно одна! Это уже было известно, но почему она так поступила? Мне пришло в голову, что виноват в этом может быть, например, доктор Уокер, докучавший девушке нежелательными знаками внимания. Но Луиза мало походила на девушку, которая при таких обстоятельствах ударилась бы в бегство. Всегда веселая, с гордо посаженной головкой и летящей поступью — такая девушка, насколько я понимала, скорее отвергла бы все неприятные ей ухаживания столь решительно, что бежать сломя голову пришлось бы кавалеру, но никак не ей.
Через полчаса напряженных раздумий тайна не Стала яснее. Я взяла утренние газеты, по-прежнему полные сообщений о крахе Торгового банка и смерти Пола Армстронга. Банковские ревизоры продолжали работать с конторскими книгами и ничего пока не сообщали прессе. Джон Бэйли был освобожден под залог. Тело Пола Армстронга должны были привезти из Калифорнии в воскресенье и похоронить в Казанове. Ходили слухи, что покойный оставил после себя относительно маленькое состояние. Последний абзац содержал важные сведения.
Уолтер Р. Броадхерст отдал две сотни Американских акций под заем в сто шестьдесят тысяч долларов в руки самого Пола Армстронга накануне отъезда последнего в Калифорнию. Эти ценные бумаги пропали из Торгового банка вместе с другими. И если это обстоятельство, безусловно, бросало тень подозрения на покойного президента банка, то, на мой взгляд, никак не обеляло его кассира.
Садовник, присланный Хэлси, прибыл около двух часов пополудни и пришел от станции пешком. Молодой человек произвел на меня приятное впечатление. У него были хорошие рекомендации — он работал у Брэйсов до отъезда последних в Европу, и вид компетентного и решительного человека. Он попросил дать ему одного помощника, и я осталась довольна, что так легко отделалась. Новый садовник был симпатичным, черноволосым и голубоглазым, звали его Александр Грэхем. Я так подробно распространяюсь об Алексе, поскольку он сыграл важную роль в последующих событиях.
Вечером того же дня, после первого разговора с Луизой, я получила новое представление о характере покойного банкира. Она послала за мной, и я пошла против своей воли. Будущий разговор страшил меня, ибо девушке в ее ослабленном состоянии о многом нельзя было рассказывать. Однако встреча наша прошла гораздо легче, нежели я предполагала, поскольку Луиза не задавала никаких вопросов.
Гертруда, которая провела всю ночь на ногах, отправилась спать, а Хэлси опять куда-то отлучился — таинственные отлучки его становились все более частыми и продолжались до десятого июня, в день, когда произошла развязка этой истории.
В спальне больной дежурила Лидди и за неимением других занятий проводила время в основном за разглаживанием складок на одеяле. Луиза лежала под девственно белым прямоугольником с геометрически правильным отворотом под подбородком, и в целях сохранения строгости композиции Лидди поправляла одеяло всякий раз, когда девушка поворачивалась.
Услышав мои шаги, Лидди вышла встретить меня. Она пребывала в состоянии хронического страха и приобрела привычку во время разговора пристально смотреть собеседнику через плечо. Это заставляло меня постоянно оглядываться назад, чтобы увидеть, на что она там пялится, и раздражало необычайно.
— Она не проснулась, — сообщила Лидди, тревожно всматриваясь в винтовую лестницу, находящуюся у меня за спиной. — Она говорила во сне что-то ужасное: о покойниках и гробах.
— Лидди, — сурово осведомилась я, — ты обмолвилась при девушке хоть словом о последних событиях?
Лидди перевела блуждающий взгляд на дверь бельевой камеры, теперь надежно запертой.
— Ни единым словом, — ответила она. — Я только задала ей один-два совершенно безобидных вопроса. Она сказала, что в Саннисайде никогда не водилось никаких привидений.
У меня хватило сил лишь испепелить ее взглядом, потом я, к великому разочарованию Лидди, плотно закрыла дверь в гардеробную и прошла в спальню больной.
Каким бы человеком ни был Пол Армстронг, но для падчерицы он денег явно не жалел. Комнаты Гертруды в нашем городском доме всегда очень нравились мне, но апартаменты в восточном крыле Саннисайда, отведенные для Луизы, далеко превосходили их в роскоши. От стен до ковров на полу, от мебели до оборудованной всеми удобствами ванной — все здесь сверкало великолепием. Луиза лежала с открытыми глазами в ожидании моего прихода. Девушка выглядела уже значительно лучше: лихорадочный румянец исчез с ее щек, и дыхание из частого и прерывистого стало ровным и спокойным.
Она протянула мне руку, и я взяла ее в свои.
— Что я могу сказать вам, мисс Иннес? — медленно проговорила Луиза. — Явиться таким образом…
Мне показалось, девушка собирается заплакать.
— Думайте только о том, чтобы скорей выздороветь, — я нежно похлопала ее по руке. — Когда вам станет лучше, я отругаю вас за то, что вы не пришли сюда сразу. Это ведь ваш дом, дорогая, и кого, как не вас, должна принять старая тетка Хэлси с распростертыми объятиями.
Девушка улыбнулась, мне показалось, немножко грустно.
— Мне не стоит видеться с Хэлси, — сказала она. — Мисс Иннес, боюсь, вы многого не можете понять. Я чувствую себя самозванкой, незаконно пользующейся вашим расположением. Вы приняли меня здесь и заботитесь обо мне, а ведь я все время знаю, что скоро вы будете презирать меня.
— Чепуха! — резко оборвала я девушку. — Что со мной сделает Хэлси, если я осмелюсь на такое! Мой племянник такой большой и сильный, что просто выбросит меня в окно, если в отношении вас я осмелюсь проявить какое-нибудь другое чувство, кроме глубокого восхищения. Уверена, он на это способен.
Девушка, казалось, не слышала моего игривого тона. Ее выразительные карие глаза (Иннесы светловолосы, и глаза у них серо-зеленые) были затуманены тревогой.
