Наталья Андреева - Кара небесная, или Стикс-2
– От него пахло пивом! Короче: они все были пьяные, а я занят Ольгой. Своей невестой. Поэтому звонить побежал истопник, со стационарного телефона. В такой ситуации не сразу сообразишь, как позвонить с мобильника в отделение, чтобы приехали местные.
– Легко. О пистолете.
– Я все пытаюсь вам сказать, а вы меня перебиваете и путаете, – обиделся Ладошкин. – Я говорю: «Ольга, оденься». А она: «Я ничего не помню. Кто я?»
– Так и сказала?
– Не смешно! Большей частью она рыдала. Кто-то позвонил по внутреннему телефону и вызвал врача. Ее лицо и в самом деле было ужасным. Я открыл шкаф, где лежала одежда, и сказал: «Накинь на себя хоть что-нибудь, сейчас приедет полиция». И тогда она подошла к шкафу и… начала в нем копаться. Потом вытащила пистолет. Какое-то время на него смотрела, а потом закричала: «Что это?! Это не мое! Не мое!!» И швырнула пистолет на пол. И снова принялась рыдать.
– Кто это слышал?
– Да все! Дверь я больше не закрывал.
– Несмотря на то, что ваша невеста была голой?
– Но здесь же труп! – закричал Ладошкин. Потом опомнился и сказал тише: – Можно подумать, все знают, как действовать в критической ситуации. Может быть, в теории. Но как дойдет до дела…
– Хорошо, мы опросим остальных свидетелей. Если все было, как вы говорите, на пистолете есть ее отпечатки пальцев.
– Вот именно. Извините, я… Мне… Могу я выпить таблетку? Давление подскочило, – морщится Ладошкин. – Здесь, знаете ли, никаких нервов не хватит.
– Покажите.
Свистунов рассматривает упаковку, чтобы запомнить название лекарства, и кивает:
– Не возражаю. – Пока Алексей Петрович, морщась, глотает таблетку, капитан окидывает еще раз опытным взглядом место происшествия и говорит ему: – Расскажите о второй женщине. Которую увезли в больницу.
– Ее нашли в сауне. Похоже, они обе отравились угарным газом.
– Угарный газ в сауне?! Вы сами-то в это верите?!
– Другой версии у меня нет, – развел руками Ладошкин. – Ольга выскочила из парилки, раздирая горло ногтями. Словно ей нечем было дышать.
Руслан вспомнил царапины и кровавые потеки на шее у потерпевшей. Лицо она закрывала, а вот шею… «Раздирая ее ногтями». Какая метафора! Но к месту.
– А вторая женщина осталась лежать на полке в сауне. Мы не сразу ее хватились. Пока кто-то не спросил: «А где же Леся?»
– Что?!!
И Свистунов рванулся к выходу. Перехватил его Серега, старлей:
– Ты куда, Руслан?
– Женщина, которую увезли в больницу… – хрипло сказал он.
– Знакомая?
– Уйди с дороги!
Руслан оттолкнул старлея, хлопнул дверью, кубарем скатился с крыльца и наткнулся на Зайцева.
– Что-то случилось?
– Ты… вы… В больницу… В каком она была состоянии?
– Кто? Женщина? В тяжелом. Я подумал, что она в коме.
– А врач? Врач что сказал?!
– Похоже на отравление угарным газом.
– Она… как она выглядела? Высокая худая шатенка?
– Блондинка.
– Как блондинка? Неужели… Фу-ты… Неужели я ошибся? – Мало ли на свете женщин по имени Леся? Почему он подумал о ней? Начал оглядываться: – Где истопник?
К нему подталкивают насмерть перепуганного маленького человечка, смуглолицего, черноволосого. Мужчина плачет, как ребенок. Руслан напрягается, пытаясь понять суть его бессвязной речи.
– Начальника, я не виноватый… Печка новый, баня новый… Они пива хотеть. Я денег брать, идти… Ларек идти… Печка новый… Я видеть…
– Как же получилось, что женщины отравились угарным газом?
– Не знаю, начальника… Я не видеть… Печка новый… Все хвалить. Спасиба, спасиба… Живу тута. Дрова рубить, печка топить… Все хвалить…
– Не отпускайте его, – говорит он Зайцеву. – Если женщины угорели – будет отвечать.
Истопник, обхватив голову руками, тоненько скулит. Свистунов же поднимается на крыльцо и идет в ту комнату отдыха, где старлей допрашивает свидетелей. Здесь обстановка совсем другая. Во-первых, комната не кажется просторной, потому что забита людьми. Он пытается сосчитать свидетелей. Тринадцать. Один мужчина и двенадцать женщин. Все кое-как одеты. Лица красные, потные, перепуганные. На полу вода, у стены влажные сланцы, несколько пар. Кто-то успел открыть форточку. И в самом деле: помещение надо проветрить. Душно, влажно, и много народу. На столе пустые бутылки из-под пива и водка. Одна бутылка пустая, другая початая. Пластиковая посуда, стаканчики, вилки. На тарелках остатки еды, подсохший сыр, слезящаяся колбаса, разжижившиеся салаты. Выпивали и закусывали. Короче, культурно отдыхали. Одна из женщин лежит на лавке с мокрым полотенцем на голове. Видать, перебрала.
– Можно мы выйдем, наконец, на улицу? – робко спрашивает кто-то. И жалуется: – Здесь дышать нечем!
– Сначала надо провести досмотр личных вещей.
– Но ведь пистолет уже нашли?
– А кто видел, как его нашли?
– Я видел, – говорит единственный в компании мужчина. Не считая старлея Сереги и Руслана Свистунова.
– Расскажите: что вы видели?
– Мы с Викой… – Мужчина смущенно кашляет. Молоденькая девушка с короткой, мальчишеской стрижкой отворачивается к окну. Судя по всему, она и есть Вика. – Мы были в бассейне.
– Здесь и бассейн есть?
– Маленький, – поясняет Серега. – Метра два на три. Ополоснуться только.
– Так, – кивает Руслан. – Вы с Викой были в бассейне. А остальные?
– Остальные допивали пиво. Закусывали. А мы с Викой решили искупаться. Вдруг я слышу хлопок. Бу-бух! Подумал: котел, что ли, взорвался? Выскочил в коридор – никого. Прошел в сени, крикнул истопника. Того нет. Вернулся. Вроде бы тихо. Ни дыма, ни огня. Дверь во вторую комнату отдыха закрыта. Я ж знаю, что там буржуи отдыхают. Ну и не стал к ним ломиться. Вернулся к Вике. А минут через пять раздался крик.
– Понятно. А остальные?
Женщины переглядываются. Одна тучная, волосы завиты барашком, сказала за всех:
– Мы отдыхали. Дверь, разумеется, закрыли. Хлопок был. Подумали: что-то упало. Кто-то пошутил: «Пропало наше пиво. Истопник ящик грохнул!» Все стали смеяться.
– А пойти посмотреть?
– Маринка сказала тост: «За наш славный коллектив! Спаянный и споенный!» И мы…
– Хорошо. Это понятно. Другая женщина. Вы сказали, ее Лесей зовут. Почему она с вами не пила?
Продавщицы вновь начали переглядываться. Высказалась другая, худая брюнетка с ярким загаром:
– Так она ж новенькая! И месяца у нас не работает! Смущается.
– Вас как зовут?
– Надежда. Я ее наставница. Обучаю. Мы все здесь вроде как старожилы. Давно друг друга знаем. У нас компания подобралась. А она, понятно, чувствовала себя не в своей тарелке. И держалась особняком. И приехала не с нами, а с Сашкой, из Р-ска.
– Из Р-ска?! – «Но почему блондинка?» – Как ее фамилия?
– Тимофеева. Олеся Владимировна.
И все-таки она. «Но почему блондинка?»
– Серега, как в больницу позвонить? – Руслан пытается вытащить из кармана мобильный телефон, но рука дрожит.
– В какую больницу ты хочешь позвонить?
– В районку. Или нет. Ехать надо.
– Она все равно без сознания.
– Все равно ехать нужно.
– А здесь ты не нужен? Ей ты уже ничем не поможешь.
– Я скоро вернусь.
Он вновь вышел на крыльцо. «Но почему блондинка?» И вновь его перехватил Зайцев:
– Что случилось?
– Ничего. Мне надо позвонить в районную больницу. Где директор?
– Я здесь. – Женщина с растрепанными волосами выступает из-за широких спин «витязей». – Телефон в административном здании.
– Далеко?
– Метров двести…
Ему не хочется узнавать о Лесе через посредников. Звонить по мобильному, давать кому-то поручение. Потом томительно ждать. Ничего здесь за двадцать минут не случится. Пусть работают. В сопровождении директора он идет по тропинке к главному корпусу. Там женщина предоставляет ему в полное распоряжение свой кабинет, справочник и деликатно удаляется. Он же нетерпеливо звонит в районку:
– Девушка, это полиция. Только что к вам привезли пострадавшую. Тимофеева Олеся Владимировна.
Пауза. Он соображает: вряд ли при ней были документы. И поясняет:
– Происшествие в доме отдыха «Лесное». Она отравилась угарным газом. В сауне.
– Ах, эта! Да, да, конечно! Что вы хотели узнать?
– Как ее… – Он прокашливается. – Как ее состояние?
– Стабильное.
– То есть… Она будет жить?
– Да.
– Фу-ты! А мне сказали: кома!
– Она пришла в себя.
– Ну, слава тебе! И что говорит?
– В том-то и дело… С ней сейчас врач.
– А с врачом можно поговорить?
– В том-то и дело. Она ничего не помнит. Мы пытаемся выяснить, как ее зовут. Вы сказали: Тимофеева Олеся Владимировна? Дайте-ка я запишу. А адрес? Вы знаете ее домашний адрес?
– Да, конечно. И телефон запишите. Матери надо сообщить. – Он диктует номер.
– Как хорошо, что вы позвонили! – радуются на том конце провода. – А то мы не знаем, что делать! Она какая-то странная. Не в себе. Может, ее в психоневрологический диспансер отправить?
– Ничего не надо делать. Я скоро приеду и разберусь. Оставьте ее в покое. Говорите, состояние стабильное?
