Ирина Волкова - Очень смертельное оружие
Адела подошла к зеркалу и с ужасом посмотрела на отразившиеся в нем опухшие, покрасневшие веки и ноздри.
- Боже! Ты превратила меня в чудовище! - простонала она.
- Промой лицо холодной водой, и чеез пятнадцать минут все пройдет, посоветовала я.
Метнув на меня яростный взгляд, подруга прошествовала в ванную.
- А где Стив? - поинтересовалась я.
- Пошел к себе. Вернется к пяти часам.
- Как у тебя с ним? Все в порядке?
- Не меняй тему. Ты так и не объяснила мне что происходит.
- Что ты имеешь в виду?
- Какого черта тебе потребовалось набивать яйца солью и перцем?
- На всякий случай, - пожала плечами я. - Индонезия - бедная страна. Туристов здесь грабят и похищают. А так, если у меня потребуют кошелек, я суну руку в карман, раздавлю яйцо в кулаке, швырну смесь в глаза бандиту и убегу. Действует безотказно.
- На Бали никого не грабят и не похищают, - заметила Адела. - Остров живет за счет туризма. Никто не станет резать курицу, несущую золотые яйца. Кроме того, я слишком хорошо тебя знаю. Ты пока еще не впала в маразм, и ты слишком ленива, чтобы без необходимости заниматься подобной ерундой. Во что, интересно, ты вляпалась? Это связано с японцем?
- При чем тут японец? Он просто подсел утром ко мне за столик. Я вообще его не знаю. Ни во что я не вляпалась, успокойся. Лучше расскажи мне о Стиве. Как развивается ваш роман?
Адела возмущенно фыркнула:
- Скажешь тоже: роман! Странный он какой-то
- Странный? - ухватилась за определение я. - В чем это выражается?
- Ты можешь себе представить, что он даже не попытался переспать со мной?
- В таком случае я знаю огромное количество еще более странных мужчин. Конечно, это не оправдывает Иродиадиса, но хотелось бы напомнить что вы знакомы всего около суток. Возможно, Стив просто старомоден, или бабушка в детстве объяснила ему, что делать женщинам сомнительные предложения можно лишь на третьем свидании.
- Все равно он странный. И еще он расспрашивал меня о тебе. Он делал это как бы между прочим, но я чувствовала, что ты его интересуешь.
- Греки вообще от природы любопытны, - заметила я. - За редкими исключениями, вроде женоненавистника Сократа, они, в силу своего горячего южного темперамента, интересуются не только женщинами, но иногда даже козами.
Адела возмущенно посмотрела на меня.
- Еще не хватало, чтобы он променял меня на какую-нибудь козу. Хотя с нынешними мужчинами я вообще ничему не удивлюсь.
- Вряд ли это произойдет, - утешила я подругу. - На Бали козы практически не встречаются.
- А чем занимается твой японец? - переключилась на другую тему Адела.
- Выращиванием искусственного жемчуга. Похоже, он очень богат.
- А что, если нам махнуться, - неожиданно загорелась новой идеей подруга. - Ты возьмешь себе грека, а я японца.
- Не пойдет, - покачала головой я. - Мой японец умеет играть в го, а твой грек наверняка даже не знает, что это такое.
- Подумаешь, го! Зато Стив умеет играть в "гоп-стоп". Мы вчера на пляже играли.
- В "гоп-стоп"? Вдвоем и на пляже? - изумилась я. - Но ведь это командная игра, к тому же играть надо за столом, а не на песке.
- Мы как-то обошлись без стола. Стив проиграл мне двадцать три поцелуя.
- А ты случайно не спутала "гоп-стоп" с бутылочкой? Мне до сих пор не приходилось слышать, чтобы в "гоп-стоп" играли на поцелуи. Во времена моего детства проигравший залезал под стол и кричал петухом.
- Но у нас не было стола, - пожала плечами Адела. - Не мог же Стив залезть под песок и оттуда кричать.
- Признайся, ведь это была твоя идея. Это ты его научила играть в "гоп-стоп".
- Какая разница, кто кого научил. Я просто пыталась немного его расшевелить.
- Бедный Бобчик, - вздохнула я.
- А Бобчик-то тут при чем? -возмутилась подруга. - Я что, не имею права в "гоп-стоп" поиграть? Ты же собираешься играть в го со своим японцем, и я не читаю тебе по этому поводу морали.
- Ладно, - сдалась я. - Я тоже не собираюсь читать тебе морали.
За стеной раздались какие-то странные звуки.
- Ты слышишь? - насторожилась Адела. - Кажется, это из твоего номера.
Я приложила ухо к стене.
- Ап-чхи! - донеслось оттуда. - Ап-чхи! Ой! Ап-чхи!
- Ну, что там?
- Похоже, горничная зашла убрать номер.
- Здорово! - расцвела улыбкой подруга. - Дай-ка послушать.
Адела прижалась ухом к стене.
- Так ты им своим перцем всю прислугу в отеле переморишь, - хихикнула она. - Смотри, как бы в этот раз _тебя_ не посадили за убийство.
* * *
Вулкан Гунунг Агунг, "гора богов", широким конусом закрывал небо. Шоссе, по которому мы ехали, устремлялось прямо к нему. Вулкан казался неестественно широким, неестественно большим и неестественно мрачным.
Кругом золотились рисовые поля. Высохшие после цветения стебли своей яркостью соперничали с укутанным легкой дымкой солнцем. Среди сияющих золотом стеблей торчали расщепленные сверху бамбуковые палки. В расщепы были вставлены плетеные тарелки с укрепленными над ними покрытиями из черного пальмового волокна. На тарелках лежали платки, пропитанные благовониями, соленые фрукты, фаршированный перец, сласти, рисовые пирожки, завернутые в банановые листья. Все эти дары предназначались Деви Сри, беременной богине риса.
В разбросанных повсюду миниатюрных домашних храмах, как и много веков назад, крестьяне, со страхом и мольбой обращая взор к небу, вновь и вновь совершали жертвоприношения богам, умоляя их позволить урожаю благополучно созреть и быть убранным.
В этом году боги благоволили к смертным. Погода стояла на удивление благоприятная, и урожай обещал быть просто небывалым.
- Богиня риса любит, когда небесные феи спускаются с небес на землю и на одну ночь завладевают нежными, грациозными телами маленьких балийских девочек, - рассказывал Стив, аккуратно объезжая выбоины на узкой грунтовой дороге, неторопливо взбирающейся вверх к закрывающему горизонт величественному конусу Гунунг Агунга.
- Похоже, ты хорошо знаком с местными обычаями, - заметил Сианон.
К моему облегчению, в этот раз господин Сукиебуси решил "выйти в свет" по-простецки, без черного костюма, один вид которого напоминал мне о тепловом ударе. Он был одет в идеально отглаженные полотняные брюки кремового цвета, белую рубашку и светло-коричневый галстук.
- Мне приходилось и раньше бывать на ьали, - пожал плечами Иродиадис. Это удивительное место Достаточно слегка углубиться за линию отелей и пляжей, как ты попадаешь в другой мир, нетронутый техническим прогрессом и туризмом. Здесь даже время течет по-другому. Все кажется вечным и неизменным. Крестьяне продолжают так же искренне весить в бесчисленных богов и духов, как верили их Предки. Они молятся, приносят жертаы богам и с одинаковой радостью празднуют свадьбы и похороны Им не нужны психоаналитики, философы и политики Все ясно, просто и определенно, как зерна очищенного риса. Иногда мне хочется самому превратиться в такого крестьянина и подчинить свою жизнь заранее известному распорядку, пребывая в уверенности, что завтра этот мир будет в точности таким же, как сейчас. Завтра, и через месяц, и через год, и через сотни лет...
- Но ведь это до безумия скучно, - возразила Адела.
- Слишком бурная жизнь тоже иногда утомляет. - Наверное, в прошлой жизни ты был балийским крестьянином, - заметила я. - Вот тебя и тянет на историческую родину.
- Возможно, - согласился Стив.
Машина въехала в небольшой поселок. Иродиадис затормозил на его окраине.
- До площади нам лучше пройти пешком, - сказал он, - Танец девочек должен вот-вот начаться. За ним последует сангхьянг.
Когда мы подошли к площади, одетые как богини маленькие бронзовокожие девочки, напоминая ожившие статуэтки, плавно двигались в ритме танца. В центре площади стоял котел, в котором священнослужитель сжигал дурманящие коренья. За его спиной полукругом располагались празднично одетые матери танцовщиц. Их лица были припудрены рисовой мукой. Хлопая в ладоши, женщины пели. Мотив был исполнен нежности и казался легким и изящным, как крылья тропической бабочки.
Немного поодаль от матерей прямо на земле сидели отцы в набедренных повязках с черно-белым шашечным рисунком.
Продолжая танцевать, девочки двигались по кругу, поочередно склоняясь над котлом, чтобы вдохнуть дым благовоний и кореньев. С каждым кругом юные танцовщицы все больше пьянели. Их движения становились менее уверенными, но, даже впадая в транс, они не прерывали своего танца.
Неожиданно мягкий напев женщин прорезал громкий гортанный выкрик жреца. Девочки дернулись, как от удара кнутом. Вслед за священнослужителем сидящие полукругом мужчины принялись поджаривать дочерей неистовыми пронзительными выкриками. От звука их голосов дети конвульсивно содрогались. Танец постепенно переходил в судорожные, почти эпилептические подергивания.
Девочки кружились и бились, как мотыльки, захваченные водоворотом. Одна за другой они обессиленно падали на землю и оставались лежать без движения, как мертвые, в своих золотых украшенных цветами венках-коронах и роскошных шелковых нарядах,
