Наталья Андреева - Новое платье королевы = Эскорт
Майор Волнистый аккуратно выводил на листе бумаги строчку за строчкой:
Выяснить:
а) биографию Ричарда Эдуардовича Носкова;
б) биографию Евгении Львовны Раскатовой;
в) биографию Олега Александровича Новлянского;
г) биографию самой Нэтти.
(Зачеркнул «Нэтти» и исправил на «Натальи Беловой»).
Еще майор Волнистый очень любил долгие и подробные беседы. Он верил, что рано или поздно преступник сам им поможет. И сам все расскажет. Поэтому ниже написал: «Еще раз допросить». И перечислил те же фамилии. Спохватившись, Наталью Белову вычеркнул. И начал обзванивать «клиентов». В том числе позвонил на мобильник Евгении Львовне Раскатовой, поскольку домашний телефон не отвечал, и распорядился, чтобы завтра утром горничная Дашенька была на месте, готовая к даче показаний. При этом Волнистый пояснял лейтенанту Попугайчику:
— Пусть они там понервничают ночку. Это полезно. Свидетель должен созреть. Все равно ведь будет врать. А мы тем временем поищем фактики, которые это вранье разоблачат.
— А если они договорятся?
— А мы им показания свидетелей, которые видели у пруда машину Раскатовой.
— А где мы их найдем?
Волнистый строго посмотрел на своего ученика. «Как это где?» — говорил его красноречивый взгляд. И лейтенант все понял. На следующее утро Волнистый поехал проверять алиби Евгении Львовны Раскатовой, поручив своему помощнику прочесать ближайшие дачные поселки на предмет того, не заметил ли кто чужаков на машине в день убийства девушки Нэтти. Сережа Попугайчик взялся за поручение с энтузиазмом, и майор был уверен, что местным жителям не поздоровится. Чтобы отделаться от лейтенанта, они насочиняют кучу иномарок, и окажется в итоге, что жизнь возле маленького пруда била в тот вечер ключом. Там просто яблоку негде было упасть. Ну да ладно.
Сам Сергей Павлович в тот момент, когда лейтенант шерстил дачников, сидел на кухне в квартире Раскатовой и невольно принюхивался. Пахло здесь как в раю. То ли цветами, то ли фруктами. «Брызгают, что ли, чем? Вот буржуи! Чего только не придумают! А по людям стреляют, дьявол их забери!» — размышлял Волнистый. О киллере думать не хотелось. С другой стороны, выстрел хорош. Если наняли — то уж явно не задешево. А у кого в агентстве больше всего денег? То-то и оно.
— Значит, здесь и жила Нэтти? — уточнил он у горничной, которая сидела напротив и пальчиком стирала невидимую пыль с янтарного дерева. Дело было на кухне, где майору предложили чай. Сама Раскатова стояла у окна в роскошном халате с павлинами.
— А вы можете ехать на работу, Евгения Львовна. Я вас не задерживаю, — напомнил майор. — Если горничной своей не доверяете, так не сомневайтесь: я за ней присмотрю.
Евгения Львовна недовольно поджала губы, но с кухни ушла. Волнистый слышал, как она хлопала дверью ванной, громко ходила по коридору, делая вид, что собирается на работу. Словом, всячески напоминала Дашеньке, что хозяйка еще здесь и все слышит. Сама же Дашенька Волнистому понравилась: стройная, высокая девушка, приятная на лицо. Глаза голубые и нежные, как незабудки в палисаднике, что под окном у Сергея Павловича. Скромный, но приметный цветок. Раз поглядишь — уж точно никогда не забудешь.
— Что же вы, Дарья, горничной-то работаете? — первым делом спросил майор. — В прислугах? Видная девушка. Молодая. Нехорошо это. Учиться надо.
— Мне нравится, — спокойно ответила Даша. Волнистый уловил раскатовские интонации. Не нападение, а спокойная и очень надежная защита. На твердую «ничью».
— Что ж, и всю жизнь в прислугах были? — майор сознательно давил на слово «прислуга». Должно же быть у нее самолюбие?
— Нет, у меня когда-то была другая работа, — так же ровно отвечала Дашенька.
— Кем работали? — уточнил Волнистый.
— Секретарем.
— Не понравилось?
— Нет, не понравилось.
— Приставали, наверное? Ну, в смысле, мужчины.
— И «в смысле» тоже.
Волнистый уловил иронию. Ничего себе горничная! Чего-чего, а характер у ангела Дашеньки есть. Он пригладил усы и зашел с другой стороны:
— Значит, вы утверждаете, что позавчера во второй половине дня ваша хозяйка была дома?
— Да, утверждаю.
— Так. Готовы подписать показания?
— Готова.
— Об ответственности за дачу ложных показаний знаете?
— Отлично знаю. И презумпции невиновности тоже. Да и вы не забудьте. — Еле заметная усмешка.
Волнистый насторожился. Он был опытным оперативником, и дельная мысль посетила его сразу. За ангелом Дашенькой что-то числилось, не иначе. Если так, то ее спокойствие — дело временное. Поволноваться Дашеньке придется — когда справочка соответствующая будет.
— Паспорт ваш позвольте, Дарья… как по отчеству?
— Александровна. А зачем вам паспорт? Для протокола?
— А как же? Вы сейчас заявляете достаточно важные вещи, на основании которых, можно сказать, решается судьба человека. Как же без протокола?
— Хорошо. Можете записать мои данные. Она принесла паспорт. Регистрация временная, обратил внимание майор. На неделю просрочена. Но за это не привлекают.
— А какие отношения у вас были с Нэтти?
— С Нэтти? — Легкая паника. Хотя про презумпцию невиновности знает. — Нормальные отношения.
— Не ссорились?
— Нам делить было нечего.
— А подругами не были?
— Нет, не были.
— Как же так? Две молодые, интересные девушки. Неужели на ушко друг другу секретов не шептали?
— У нас с ней были разные интересы. Она — королева, а я — прислуга.
Вот это уже ближе. Глаза у ангела Дашеньки потемнели. «Почему не л?» — догадался майор. — «Почему она королева?» Сергею Павловичу вспомнился юный лейтенант, который выдвинул версию о ревнивой сопернице. Этого только не хватало! Но вопросов к Дашеньке у Волнистого появилось много.
— А до Нэтти никто у вас не жил?
— Нет. Таня Петухова — москвичка. В гости иногда заходила.
— Петухова? Кто это?
— Она была до Нэтти. То есть это ее хотели… В общем…
Похоже было, что Дашенька путалась в том, что можно говорить о Татьяне Петуховой, а чего нельзя. Сергей Павлович решил ей помочь:
— А что, с Татьяной тоже случилась неприятность? Надеюсь, она жива?
— Да, конечно, — заметалась Дашенька. — Просто попала в больницу… Не знаю, где она сейчас.
Сергей Павлович заинтересовался предшественницей Нэтти. Наверное, не просто так Татьяна Петухова попала в больницу. Но майор решил выяснить адрес Татьяны в другом месте. Не у Дашеньки. Сергей Павлович спросил ее о другом:
— Где вы работали секретарем? До того, как стали прислугой у Евгении Львовны?
Майор невольно вздрогнул: в коридоре что-то упало. Раздался такой грохот!
— Я не помню, — тихо сказала горничная. — Такой фирмы давно уже нет.
— А название ее?
— Забыла.
— Адрес?
— Ничего не помню.
— Как же так? Сколько же лет прошло?
— Года три.
Майор вздохнул. Ах, избирательная девичья память! Наверное, помнит, с кем случайно поцеловалась пять лет назад в гостях у любимой подруги и что подарил на Восьмое марта мальчик из параллельного десятого класса, но не помнит место работы, где платили деньги. Или не хочет помнить?
— Скажите, Дарья Александровна, у вас есть фотографии?
— Зачем? — растерялась та.
— Мне бы хотелось иметь на память фото — и ваше, и Евгении Львовны.
— Я не могу…
— Ну что мне — силой, что ли, вас фотографировать? По знакомым ходить? Вы же понимаете, что ваших показаний недостаточно, чтобы полностью избавить вашу хозяйку от подозрений. Мы будем проверять.
— Проверяйте.
Это сама Раскатова появилась в кухне. В руках ее был альбом с фотографиями. Эжени швырнула его на стол — на пол полетели снимки. Дашенька кинулась их поднимать. Волнистый видел, что Раскатова очень рассержена. Павлины просто шипели от злости, когда Раскатова нервно запахивала халат.
Сергей Павлович нагнулся и помог Дашеньке собрать фотографии. Одна ему очень даже понравилась: Евгения Львовна у кого-то на даче. Смеется, в руке надкусанный огурец. И Дашенька рядом — наливает хозяйке минеральную водичку в стакан. Много солнца, неба, да и зелени тоже достаточно, чтобы фотография получилась яркой и праздничной.
— Вот эту можно? — спросил Сергей Павлович у хозяйки.
— Бога ради.
— А где вы обычно держите машину, Евгения Львовна, позвольте полюбопытствовать?
— На платной стоянке. Но там ее позавчера не было. Можете не проверять.
-. Как же так?
— Я думала, что машина мне понадобится, и оставила ее у… дома.
Она слегка запнулась.
— Неужели вам врать не надоело?
— Сначала докажите, что меня не было дома.
— Я лучше докажу, что вы были в другом месте. Тогда из этого будет следовать, что дома вас точно не было. Всего хорошего.
