Фридрих Незнанский - Алмазный маршрут
— Почему зря? — довольно агрессивно поинтересовался Турецкий. — Или ты мне теперь прикажешь все случаи с драгоценными камнями валить в одну кучу? В Москве очень много драгоценных камней. И людей, которые ими занимаются, тоже хватает. Я тебе больше скажу, Костя, и преступников, которые убивают этих людей, тоже очень много. Мне что, их всех проверять? Так это не ко мне, это в МУР.
— Александр Борисович, ты этот тон-то свой брось, — спокойно осадил Турецкого Меркулов. — Никто тебя работой перегружать не собирается. К тому же, — Константин Дмитриевич ехидно улыбнулся, — насколько мне известно, ничего особо примечательного ты по своему делу до сих пор не раскопал. Или, может быть, я ошибаюсь? Может быть, следствие по делу о контрабанде драгоценных камней, о котором ты говорил только что с таким придыханием, сделало резкий скачок вперед? Все злоумышленники пойманы, безопасность государства гарантирована, и есть все основания праздновать победу? Может быть, я действительно чего-то не знаю? Я ошибаюсь?
Константин Дмитриевич не ошибался. Александр Борисович Турецкий тоже прекрасно об этом знал, поэтому он мгновенно сник и заскучал.
Минуту они сидели молча.
— Как расследование? — вежливо поинтересовался Константин Дмитриевич.
В данном случае фраза прозвучала уже не как ирония, а как издевка.
«Похоже, Костя получил солидный нагоняй от начальства, — подумал Александр Борисович. — Очень солидный. Таким я его не видел уже года три».
Отвечать следовало предельно честно.
— Плохо, — с сокрушенным видом ответил Александр Борисович.
— Насколько плохо?
— Совсем плохо.
Конечно, со стороны Турецкого это была маленькая хитрость, к которой он время от времени прибегал в разговорах с любимым начальником. Принцип действия был до элементарного прост, но крайне эффективен.
Дело в том, что Константин Дмитриевич Меркулов был на все сто процентов человеком, для которого работа стояла всегда на первом месте. Пессимизм, прозвучавший в голосе Турецкого, мгновенно переключал какой-то рычажок в его мозгу.
На этот раз произошло то же самое.
— Что, совсем ничего? — спросил Константин Дмитриевич.
Александр Борисович отрицательно помотал головой.
— По убийству Кокушкина никакой новой информации нет. Общение с вдовой ничего не дало. Хотя нет, один момент, безусловно, примечателен. Я бы даже сказал — загадочен. Дело в том, что за пару дней до нашего с ней общения госпожа Кокушкина уже имела счастье пообщаться с представителем Генеральной прокуратуры.
— Это с кем же?
— Сергеев Олег Павлович, подполковник.
— Очень интересно. И что же, установили, кто это такой?
— Личность таинственная, неуловимая и загадочная. Появился один раз, расспросил о личной жизни, сказал, что ему все понятно, и клятвенно пообещал, что прокуратура больше трогать не станет. Его, конечно, ищут, но… — Александр Борисович сделал многозначительную паузу. — Даже примет его толком нет. А сама она не представляет, кто это может быть.
— Или тебе не сказала? Как по ощущению?
— Черт его знает. Заволновалась — это точно. Но мне кажется, это после того, как я сказал, что этот Сергеев не имеет отношения к прокуратуре.
— Значит, есть что скрывать, — резюмировал Меркулов. — Ты кофе еще хочешь? Так толком и не попили.
От кофе Александр Борисович Турецкий не отказался. В ожидании кофе опять помолчали.
— Что женщине скрывать? — неожиданно, даже для самого себя, сказал Александр Борисович. — Любовник у нее. Поэтому и нервничает.
Фраза прозвучала настолько нелепо и неожиданно, что Константин Дмитриевич удивленно поднял правую бровь. Да и сам Турецкий казался удивленным.
— С чего это ты взял? — поинтересовался Меркулов.
— Видел я Юрия Даниловича Кокушкина, — пояснил Александр Борисович, — Неделю вместе с ним по пустыне ходил. А она, понимаешь, Костя, ну эффектная, что ли, такая… Да что я говорю — эффектная, просто женщина с большой буквы. И моложе его на двадцать лет.
— Александр Борисович, ты что, влюбился? — недоуменно спросил Меркулов. — Ты смотри, у тебя жена.
— Да нет, Костя, что ты. — Всем своим видом Александр Борисович продемонстрировал абсурдность Костиного предположения. — Я ее видел-то один раз. А до этого она полчаса орала по телефону. Я просто говорю свои предположения. — Александр Борисович воодушевился. — Тогда и этот липовый прокурор становится на свое место. Допустим, это частный детектив, которого ныне покойный подполковник Кокушкин нанял, чтобы следить за женой. Ты заметил, что он спрашивал у нее преимущественно про личную жизнь?
— Но подполковник-то умер.
— Ну и что? Может быть, этот детектив теперь решил ее шантажировать?
— А зачем ее теперь шантажировать? — Константин Дмитриевич сделал ударение на слове «теперь». — Я еще понимаю, когда муж живой был. А сейчас-то? Да нет, Саша, глупость ты, по-моему, говоришь.
— Но любовник точно есть, — упрямо повторил Турецкий.
— Знаешь, Александр Борисович, если тебе совсем уж делать нечего, ты, конечно, можешь в свободное от работы время узнать, кто он. Но чего ты мне голову морочишь?
— В смысле? — удивился Александр Борисович.
— В том смысле, что делать ты ни хрена не делаешь, а убитыми ювелирами заниматься, видите ли, не можешь, потому что у тебя якобы важные неотложные дела. В общем, забирай себе это дело и дня через два расскажешь мне, как и что. Все, можешь идти работать.
Александр Борисович вздохнул и взял со стола папки с материалами дела.
— Да, кстати, Александр Борисович. — Меркулов снова откинулся на спинку кресла. — Имей в виду: Всероссийский союз ювелиров направил письмо на имя президента с просьбой быстро и тщательно разобраться в этих убийствах. И президент пообещал. Убитые были весьма известными людьми в своей области. Так что смотри, президента подводить нельзя.
Изобразив на своем, лице некое подобие улыбки, Александр Борисович Турецкий покинул кабинет.
Они сидели в индийском ресторане на Шмитовском валу, и Иннокентий Ростиславович в очередной раз излагал Татьяне Леонидовне свою теорию мужской половой состоятельности. Перед ним стояло огромное блюдо с устрицами. Иннокентий Ростиславович имел скверную привычку есть и говорить одновременно.
— Устрицы, Танечка, — разглагольствовал он, шумно высасывая очередную устрицу, — необычайно полезны для мужской потенции. Уж кто-кто, а индусы в этом понимают. В моем возрасте следует заботиться о своем здоровье. Жаловаться мне особо не на что, но береженого Бог бережет. И заметьте, Танечка, никакой химии. Ни в коем случае. Только натуральное. Например, устрицы. Вообще любые моллюски. Не понимаю, почему вы их не любите. Когда мы с вами только познакомились, я сказал себе — мне надо обязательно научить Танечку любить устриц. Однако, сознаюсь, в этом я потерпел фиаско. Что же, все мы время от времени терпим фиаско.
«Опять Танечка, — думала про себя Татьяна Леонидовна, наблюдая за лоснящимися пальцами Иннокентия Ростиславовича. — Почему мужчины так любят добавлять к имени женщины этот поганый суффикс? Танечка, Аллочка, Леночка, Светочка. Отвратительно. Очевидно, таким образом они автоматически ставят себя выше. Снисходительность. Мол, я — Иннокентий Ростиславович, а ты — Танечка. Или они всерьез считают, что подобное обращение располагает к большей доверительности»?
Она вспомнила, что несколько лет назад у нее был любовник, который просил, чтобы она называла его Олежек. Расстались они очень быстро.
Это воспоминание автоматически навело Татьяну Леонидовну на мысль о липовом следователе Олеге Павловиче. Ей стало вдвойне неприятно.
«Очевидно, все мужчины с этим именем, — подумала она, — полные уроды».
Она попробовала припомнить известных людей по имени Олег.
Первым на ум пришел Олег Попов. Солнечный клоун. В детстве ей больше нравился Енгибаров.
Олег Стриженов. Ее мать была поклонницей Олега Стриженова. Этого было достаточно для того, чтобы Татьяна Леонидовна возненавидела этого актера всей душой.
Вещий Олег. Ассоциация со школой. Мало приятного. Больше почему-то никто на ум не пришел. Значит, надо возвращаться к реальности.
— Не понимаю, зачем мужчины употребляют виагру, — продолжал тем временем Иннокентий Ростиславович. — Это надежда на то, что мужскую состоятельность можно приобрести искусственным путем, за деньги… Как же это жалко выглядит!
Татьяне Леонидовне было доподлинно известно, что Иннокентий Ростиславович употребляет виагру постоянно. Однако она предпочла не раскрывать своих секретов.
— Юную девушку не обманешь, — проникновенно глядя ей в глаза, сообщил Иннокентий Ростиславович. — Она каждой своей клеточкой чувствует естественность. Мне каждый раз говорят, что я лучший.
