Марина Серова - Ассистент дамского угодника
Гамаюнов сидел в кресле перед включенным телевизором и самозабвенно попыхивал зажатой в зубах сигаретой. Ошибки быть не могло. Это был он. Более того, мгновением позже по округлившимся от удивления глазам Альберта я поняла, что он меня тоже узнал.
— Привет, — сказала я, неспешно приближаясь к этому любителю чужих сотовых телефонов.
Времени на осмысление ситуации у Альберта не было. Вернее, я не дала ему возможности что-либо осмыслить. Едва он предпринял попытку подняться на ноги, как я с размаху ударила его в подбородок. Гамаюнов подлетел в кресле и, перевалившись через кожаный подлокотник, свалился на паркет, как мешок с картошкой. Однако к чести моего старого знакомого по ресторану стоит отметить, что провалялся в нокауте он считаные секунды. Ответное действие Альберта не заставило себе долго ждать. Или, если быть более точной, попытка предпринять это самое действие. Гамаюнов вскочил на ноги и принял боевую стойку, наверняка слизанную с какого-нибудь киношедевра.
Волчком провернувшись на носке, я нанесла этому отчаянному типу новый сокрушительный удар ногой в грудь. Хорошо получилось, доходчиво! Красавец отлетел на пару шагов назад. Удар пришелся точно в солнечное сплетение, и это лишило уважаемого Альберта Феоктистовича на некоторое время возможности сопротивляться.
— Сумасшедшая баба! — сквозь сбившееся дыхание произнес Гамаюнов, вцепившись руками в грудь.
— Еще хочешь? — поинтересовалась я, припугнув его движением кулака, готового нанести новый удар.
— Нет, довольно, — противник выставил перед собой раскрытую ладонь. — Думаю, от третьего удара я вывалюсь в окно.
— Правильно думаешь, — презрительно сказала я и тут же решила брать быка за рога. Нечего долго миндальничать с этим типом. — Где Виктория?
Гамаюнов заскулил, как от зубной боли.
— Да что же вы ко мне все привязались?
Его жалкий вид заставил меня расслабиться, и, как оказалось, напрасно. Затравленный взгляд Альберта скользнул вниз и немного в сторону, и уже через мгновение кресло ударило мне под колени, заставив шлепнуться на пол самым неприличным образом. Гамаюнов резво прыгнул вперед, возникнув надо мной в виде черного пятна на фоне грязного потолка. Затем его колено чувствительно врезалось мне в живот. Я закашлялась.
Альберт поднялся на ноги и отступил в сторону.
— Я не бью женщин, — понизив голос, кисло поморщился он. — Убирайся.
Но я и не думала так просто отступать. Я резко поднялась, и мой кулак тут же метнулся в направлении носа Гамаюнова, однако противник на редкость легко отбил мою руку. Чувствовалось, что Альберт, так же как и я, знал толк в рукопашных схватках. Я усмехнулась и обрушила на него целую серию ударов. Он блокировал их, но от одного все же не смог увернуться и схлопотал в ухо. Я закрепила достигнутый результат выпадом ноги, врезавшейся в пах неприятеля. Удар оказался такой ощутимой силы, что волосы на голове Гамаюнова, как мне показалось, вспорхнули к потолку. Парень скрючился в три погибели, после чего я завершила комбинацию, приласкав его по шее ребром левой ладони.
Альберт постоял в такой позе всего несколько секунд. Затем вместо ожидаемой мною отключки выпрямился и, размахнувшись огромной ладонью, похожей на шершавую лопату, вкатил мне такую затрещину, что у меня зазвенело в голове. Я качнулась и бессильно поковыляла в сторону, теряя равновесие.
— Еще? — спросил теперь уже Гамаюнов.
— Вику верни, — пробормотала я, тряся головой и стараясь сфокусировать на противнике свой помутневший взгляд.
— Пошли вы со своей Викой на хрен! — грозно отмахнулся Альберт. — Кто?.. Кто, черт возьми, сказал тебе, что она у меня? Смотри, — он обвел рукой пространство гостиничного помещения. — Одноместный номер. Ванная, туалет. Хоть думай сама, чего требуешь! Буду я ее здесь держать? Видно же, что я один здесь сижу. А то, не разобравшись, хлоп по роже… Что я вам, мячик, что ли?
В чем-то Альберт был, безусловно, прав. Я рухнула на мягкую кровать, закачавшись на ней, как китайский болванчик, из стороны в сторону. Комната все еще плавала перед глазами. Ну и ударчик я пропустила. Спокойно подняв взгляд на Гамаюнова, который тоже пристально глядел на меня сверху вниз, засунув руки в карманы и на всякий случай соблюдая необходимую дистанцию, я снова задала свой вопрос:
— Где она?
— Разбирайтесь сами, без меня, — неожиданно шмыгнув носом, тихо ответил Альберт. — И прости, что так вышло.
Он безрадостно вернулся к креслу, поставил его на прежнее место и сел. Взял из пепельницы недокуренную сигарету и с чувством глубокого удовлетворения затянулся.
— Скажи, стал бы я здесь сидеть, будь я реальным похитителем? Честно говоря, не понимаю, чего мне здесь в этом случае делать. Может, ты решила, что я отсюда вашему Белохвостому звоню? Шантажирую его отсюда, стрелки ему забиваю? Вот так вот, с сотового? Запросто? Да? А Вика ваша связанная у меня под кроватью лежит?
— Тогда где же? — настойчиво повторила я.
— Не знаю.
Я покачала головой. Настроение Гамаюнова мне определенно не нравилось. Он вел себя так, будто все произошедшее с моей клиенткой его не касалось никаким боком. А между тем именно он прикрывал Твердовского в ресторане, когда я так опрометчиво упустила Вику.
— Ладно. — Я села на кровати поудобнее и, следуя примеру собеседника, тоже прикурила сигарету от собственной зажигалки. — Давай-ка разберемся по порядку, Альберт. — Я с интересом окинула холостяцкий номер гостиницы. — Твой приятель увез Викторию Белохвостову из Москвы. Так?
— Так, — не стал запираться Гамаюнов.
— Хорошо. Куда?
— Могу назвать совершенно точные координаты, но с условием, — Альберт лукаво прищурился, — что мое имя называться не будет — я совершенно ясно представляю себе, как отделают меня люди Белохвостова.
— Как же? — подыграла ему я.
— Родная мать не узнает.
— Договорились. — Я поднялась на ноги, прошла немного вперед, забрала со столика пепельницу и вместе с ней продефилировала к окну комнаты. — Даю слово. Тем более что в этой истории есть и моя профессиональная оплошность. Вернуть девушку — для меня дело чести.
— Во-вторых, — не угомонился на этом Альберт. — Как только мы приезжаем, а ехать придется прилично, ты отпускаешь меня на все четыре стороны и, опять же, ни при каких обстоятельствах не упоминаешь моего имени, чего бы ни стряслось позже с вашей Викторией. Я тоже человек, и тоже хочу жить. Кто нас нанимал и для чего — пусть рассказывает Твердовский. Тем более что он и вел переговоры с заказчиком, — живо добавил Гамаюнов, видимо, заметив, как неожиданно посуровело мое лицо.
Я размышляла над его словами всего несколько секунд. Похоже, выбора у меня не было. Стоит заартачиться, и Альберт тут же нырнет под панцирь. Его оттуда и монтировкой не выковыряешь.
— Годится, — ответила я. — А куда ехать придется?
— В Астрахань. Но ехать только до аэропорта, а дальше полетим.
— Куда? — Я не верила собственным ушам. — Вконец офонарели? Додумались, куда девочку увезти!
Гамаюнов только равнодушно пожал плечами. Сигарета уже погасла у него в руке, и теперь парень, разминая ее пальцами, нервно крошил пепел на пол.
Признаться, такого поворота я совершенно не ожидала. Если бы не Вика, ни одна душа не заставила бы меня тащиться в эту забытую богом Астрахань.
Мы с Альбертом, покинув его номер, спустились вниз. На улице уже стемнело, снегопад к этому времени прекратился. Под моим неусыпным контролем Гамаюнов подал к подъезду «Жигули» девяносто девятой модели. Автомобиль, правда, слегка дребезжал, но, заметив мое беспокойство, бойкий извозчик уверил меня в том, что, несмотря на не самое лучшее состояние отдельных узлов, машина вполне способна передвигаться.
— Надеюсь, — с сомнением в голосе высказалась я, забираясь в салон на переднее сиденье рядом с Альбертом.
— Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым! — не к месту затянул убийственным басом мой спутник, а затем, негромко цокая языком, грохнулся на место водителя, как мешок с булыжниками. Машина тяжело закачалась.
Откровенно говоря, мне хотелось поспать, но я решила отложить это занятие до того момента, как мы с Гамаюновым окажемся в самолете. С борта лайнера он вряд ли куда денется. Не с парашютом же прыгать этому отчаянному парню, в самом-то деле? В памяти всплыл номер телефона Николая Сергеевича. Надо было бы позвонить ему, но что-то удерживало меня от этого. Сначала пошли бы мои ненужные объяснения, потом его настойчивые уверения в необходимости охраны для меня, словно я сама не телохранитель и не знаю, что такое риск. Так или иначе, но я твердо решила позвонить ему уже из Астрахани. При таком раскладе Белохвостову волей-неволей придется смириться с моей самостоятельностью.
От размышлений о Николае Сергеевиче и предстоящем телефонном объяснении с ним меня отвлек Альберт. Некоторое время он еще что-то заунывно напевал себе под нос, а потом неожиданно резко повернулся ко мне и с заговорщицким видом, как старому проверенному подельнику, подмигнул.
