Анна и Сергей Литвиновы - Белый пиар
– Героин? – в ужасе спросила Женя.
– Да, – глухо ответил Бритвин.
Опять повисла пауза. Тихо было на кухне, и весь семнадцатиэтажный дом безмятежно молчал… И тихо было во дворе – как бывает тихо только зимней ночью, когда полуметровый снег скрадывает все звуки.
Бритвин вдруг глянул на наручные часы:
– Ого. Уже полвторого. Пожалуй, я поеду.
– Подожди, – требовательно сказала Женя. – А что было дальше?
– Дальше? – пожал плечами Дмитрий. – А что могло быть дальше?.. – Он нахмурился. Рассказ, очевидно, давался ему все с большим трудом. – Ну, уговорили мы ее: детонька, надо лечиться. И она – согласилась. Горячо так, сама говорила: да, конечно, обязательно надо лечиться… Ну, положили мы ее в клинику… Дорогая клиника, хорошая… Вот… Нас к ней даже не пускали… Кровь ей там меняли, кололи что-то, чтоб ломки купировать… В институте оформили мы ей «академку». Потом ее выписали. Врачиха мне сказала – хорошая была женщина, душевная: физическую тягу мы ей, говорит, сняли, а вот психическая – осталась… И останется – надолго… И поэтому, сказала она, надо, чтобы с Веркой все время кто-то был. Кормить ее надо вкусно… Развлекать, говорит, надо: кино, театры, выставки… Чтоб забывалась она… Съездить с ней куда-нибудь за границу, если можете себе позволить… Ну, я отправил их с мамой в Италию на месяц.
Женя слушала молча. Ей было жаль Бритвина, несчастную его дочку, его маму… Всех… И себя – почему-то тоже… Дима перевел дыхание, тяжело вздохнул, продолжил рассказ:
– Потом они вернулись из Италии, все хорошо шло… Верка вроде поправилась, даже улыбаться стала… Все время кто-то рядом с ней был: то мама, то я… А потом однажды ночью мать просыпается – от телефонного звонка. Пока проснулась, вскочила – а Верки уже и нет… И триста долларов, что я давал им, из маминого тайничка пропали… Вот…
Снова тягостная пауза.
– И вернулась она – через четыре дня… И по роже видно: кололась она, сволочь, кололась!.. А сама плачет: «Папа, бабуля, это последний раз, я не сдержалась, но теперь все – я в завязке, в полной!..»
На глаза у Бритвина снова навернулись слезы.
Он резко вскочил, не вполне владея собой, пробормотал: «Где у тебя тут ванная?» (словно однажды и не заходил туда без спроса). Не дождавшись ответа Жени, едва не опрокинул стул, бросился в сторону туалетной комнаты.
Женя вздохнула. Встала, подошла к окну. За стеклом медленно, беззвучно падали хлопья крупного снега. Молчаливый, свежезабеленный квадрат двора равнодушно освещался ртутным фонарем. На припаркованных машинах лежал молодой снег. В доме напротив горело с десяток бессонных окон.
В голове у Жени беспорядочно мелькали мысли: «Как же они будут дальше… Как им жить – с таким горем-то… Почему ж он исповедуется мне? Притягиваю я, что ли, всякие несчастья? И несчастных? Что мне теперь с ним делать, с этим Димой?.. Скоро два часа ночи… Завтра нам на работу…»
Бритвина долго не было. Сначала в ванной шумела вода. Потом там щелкнула зажигалка. Затем все стихло.
Женя машинально спрятала в холодильник почти допитую бутылку водки и слегка початую бутыль мартини. Задумчиво съела пару маслин, затем немного «оливье». Снова подошла к окну. От торжественно падающего снега веяло вселенским равнодушием.
Молчаливая ванная вдруг забеспокоила Женю.
«Что он там делает? Спит?.. А, может, тоже решил уколоться?..»
– Бритвин, ты живой? – насколько могла бодро крикнула она.
– Да, – отозвался через дверь почти трезвый голос. – Все в порядке. – А затем, через паузу: – Иди сюда.
– Зачем? – крикнула она.
– Иди. Пожалуйста.
«О, господи, сейчас начнет приставать. Решил, что настал подходящий момент, чтобы я его пожалела».
– Давай лучше ты выходи. Уже поздно. Завтра на работу.
– Зайди. Пожалуйста, – через дверь проговорил Бритвин. – Я тебе еще не все рассказал… Да не бойся ты, черт возьми!.. Я одет. И не собираюсь на тебя бросаться.
Женя открыла дверь и заглянула в свой совмещенный санузел. Бритвин, в брюках и расстегнутой на три верхних пуговицы рубашке, сидел на краешке ванны и курил. Пиджак его висел поверх Жениного махрового халата. Волосы и лицо Бритвина были мокрыми.
– Заходи-заходи, – безжизненным голосом позвал он. – Будет интересно.
– Что – интересно? – сухо осведомилась она.
Бритвин протянул руку и на полную мощность включил воду.
– Рассказ будет интересный, – проговорил он сквозь шум воды. Она понимала его скорее по движению губ. – Я тебе еще не все рассказал.
Женя секунду поколебалась и вошла внутрь.
– Садись. – Бритвин радушно (словно распоряжался в собственной гостиной) похлопал по поверхности старинной стиральной машины «Эврика-86». Женя послушно уселась.
– Не знаю, стоит ли тебе рассказывать… – проговорил он. – Ну, да ведь это я тебя во все втравил. Надо, чтоб ты знала…
Голос его едва слышался из-за текущей воды.
– Да заткни ты кран! – досадливо сказала она.
Бритвин поднес палец к губам, прошептал: «Нельзя…»
«Свихнулся… – почему-то отстраненно подумала Женя. – Крыша у него поехала… От алкоголизма и переживаний…»
– Знаешь ли ты, моя дорогая, – сказал Бритвин, последний раз затягиваясь и швыряя окурок в раковину, – чем на самом деле занимается наше агентство?
Женя пожала плечами.
«Точно – свихнулся. Что за загадочность? Что за мания преследования? Скорей бы его выставить…»
– Агентство наше, – продолжал Дмитрий, – «Глобус» наш родименький, занимается очень, очень нехорошими делами. Я недавно об этом догадался… Сначала не поверил… Но потом стать думать – и все сошлось. Все, все сошлось… К тому же я документец любопытненький у Хилого Босса углядел. Тогда точно все стало ясно.
Женя сидела безучастно, смотрела в стену ванной – штукатурка кое-где облупилась. Она старалась особо не вслушиваться в слова Бритвина. Они походили на пьяный бред…
– Агентство наше, – продолжал шептать сквозь шум воды Дима, подвигаясь к ее плечу ближе, – создано для того и занимается тем… Нет, – вдруг оборвал он сам себя. – Не буду говорить… Не стоит. Так будет лучше: и для тебя, и для меня…
– Ладно, Бритвин, – досадливо воскликнула Женя. – Сказал «а» – говори уж и «бэ»!..
– Тш-ш-ш, – Дима снова поднес палец к губам и опять стал похож на сумасшедшего. – Не надо кричать.
– Да что ты думаешь – нас подслушивают, что ли?
– Очень, очень может быть, – серьезно кивнул Бритвин.
– Кто же? ФСБ? ЦРУ? Инопланетяне?
– Наши собственные боссы. Или те, на кого они работают.
– На кого же они работают?
– Не знаю. Но могу сказать определенно, на кого работаем мы. Мы с тобой.
– На кого же, кроме Хилого Босса?
– На наркомафию.
– На кого?!
«Нет, Бритвин точно повредился в уме – из-за своей дочки. Еще бы: такие переживания. Теперь ему наркотики мерещатся везде и всюду».
– На кого слышала. А если мне не веришь, попробуй сама вспомнить, на каких клиентов ты работала в последнее время. Кого «пиарила». Что пропагандировала… Давай вспоминай…
Женя сидела молча, прямо, не глядя на несчастного Бритвина. Шумела вода.
– Конкурс молодежных рассказов – раз. Помнишь, кто там победил? И кто там был в жюри?
Женя вспомнила не слишком адекватного писателя Песочина в черных очках; вспомнила, что за тексты они отобрали в «шорт-лист»… Этакие чудеса в перьях с мозгами набекрень… Мрачные, полные галлюцинаций рассказы, бэкграундом к которым шли то «марки», то кокаин, то «грибы».
– Но это стиль сейчас такой московский, – пробормотала Женя. – Ты же сам мне говорил…
– Да, стиль… Но Дубов знал, кого брать в жюри… Чтобы победили именно те, кто ему нужен. А теперь те мальчики и девочки – победители! – утвердятся в жизни, в профессии… В наркотиках… Издадут книжки, напечатаются в журналах, станут получать бабки – и начнут другим мальчишам и девицам головы морочить.
– Извини, Дима, – покачала головой Женя, – но, по-моему, тебе теперь всюду наркотики мерещатся.
– Да?! – перекрикнул воду Бритвин. – Шиш тебе! А та группа – «Пополамы»? А ты знаешь, что Дубов велел сделать с твоим пресс-релизом?! Он настоял, чтобы там появились слова, что они, ребятки-музыканты, дескать, кололись – а потом «соскочили». Но ты же прекрасно знаешь, что ниоткуда они не соскакивали! Потому что никогда ни на чем не сидели!.. И хотели они идти по жизни с ясным сознанием и трезвой головой. «Разве что пивка, мол, можно выпить чуть-чуть…» А продюсер их, и наш Дубов убедили «Пополамов» – да что там убедили, заставили! – чтобы они говорили все наоборот… Что пробовали они и курить, и колоться… «Наркотики – это, мол, фигня… Захочу – начну… Захочу – брошу…»
Женя замотала головой, зажала уши руками.
– Не верю, не верю… – пробормотала она.
– Не веришь! – усмехнулся Бритвин. – Не веришь!.. А ты не знаешь о кино, что «Глобус» взялся продюсировать? Не знаешь? «Картечь» называется… Начинается со случайной перестрелки на автомойке… Два симпатичных героя – он и она… В руки им попадает чемодан, набитый странным порошком… Потом герой и героиня решили пригласить знакомого наркомана, чтоб тот порошок продегустировал… Забавный такой наркоман: веселый, милый, симпатичный… Они пробуют порошок, все вместе, втроем, улетают… Это тебе завязка… И понеслось! Дальше – все, что связано с дурью, будет так вкусно снято. Это – что тебе? Не косвенная реклама наркотиков, что ли?
