Валерия Леман - Завещание ведьмы
Несколько минут в кабинете царила полная тишина. Наконец Тюринский вздохнул и потер руки.
– Что ж, твои подозрения понять можно. Но, во-первых, у Углова было алиби: в ночь убийства он находился дома с супругой и гостями из Саратова – дочкой Светланой и ее сыном.
Я только усмехнулся.
– Все свидетели – родня! Разумеется, он вполне мог отправиться на завещанную квартиру, убрать владельца и спокойно вернуться на супружеское ложе, к храпящей женушке.
Капитан усмехнулся.
– Все может быть. И, тем не менее, у человека имеется алиби. Кроме того, ты просто ни разу в жизни не видел Угла и ни разу не общался с ним, как многие в поселке. Между тем это такой мужик…
Он глубоко вздохнул и с улыбкой потряс головой.
– Скажу честно: мне Угол – никто, я с ним разве что парой фраз при встрече обмениваюсь и – все. Но он очень простой и открытый, человек старой закалки, из тех, знаешь, кто за Родину жизнь готов отдать. Его у нас все любят.
– Как будто патриоты старой закалки не могут стать убийцей!
Капитан нервно передернул плечами.
– Может, и могут, не в том дело. Угол вчера сам прибежал, как только по сарафанному радио прослышал о трупе в красном уголке, и сам, по собственной инициативе, дал показания. Если хочешь, я прямо сейчас его вызову, и он лично для тебя еще раз все расскажет – и про Америку, и про квартиру. Хочешь? Только скажи, организуем без проблем.
Разумеется, я хотел, пусть и сомневался, что Митя Углов, как бы он ни был прост и открыт, сочтет нормальным вызов в полицию на ночь глядя.
Капитан развеял все мои сомнения, лишь рукой махнул:
– Ерунда! Угол, как и я, спит не больше двух часов в сутки. Энергии у него – на троих, а вместо сердца – пламенный мотор. Он и сейчас трудился бы в газете, кабы его не «попросили» на пенсию.
И капитан тут же позвонил Мите Углову и пригласил его на чашку чая. Не скажу, что тот шибко обрадовался приглашению, но во всяком случае не отказался.
В ожидании гостя, чтобы минуты не тянулись бесконечно, мой визави принялся рассказывать об Америке, с которого все и началось пять лет назад.
– Парень был – чистое золото, – первым делом отметил капитан, покачивая головой. – Все мог сделать своими руками, абсолютно! И по дереву был мастер, и по части электрики, и жестяные работы знал. Ну, а официально трудился, как тебе уже известно, сантехником. Его в Глухове все знали и, чуть у кого какая проблема, – звали. Он никому не отказывал и платы никогда не просил, люди сами ему давали, кто деньгу, а кто сразу – пол-литра. Так и спился парень! А, ей-богу, жаль его! Ведь кроме всего прочего, Америка был красавец хоть куда: русые кудри, глаза – в пол-лица. А пел как! Бабка твоя его на пьянку пыталась «завязать»…
Едва произнеся последние слова, капитан вдруг покраснел и в буквальном смысле слова заткнулся, бросив на меня испуганный взгляд.
Разумеется, я тут же вскинул голову.
– То есть как это «завязать на пьянку»? Бабка Арина?
Он сразу смешался, принялся бессмысленно рыться в ящиках стола, вытаскивая, засовывая назад кипы бумаг.
– А?.. Ты про что? «Завязать»? А что непонятного – как и все ведьмы алкоголиков «завязывают».
Я внимательно смотрел на капитана.
– Выходит, Америка был клиентом моей бабки?
– Выходит – был…
Бедняга, судя по всему, сто раз пожалел, что брякнул про «завязку». Он, наконец, оставил в покое все папки-бумаги и, сложив руки на столе, как примерный ученик, взглянул на меня с кривоватой улыбкой.
– Да хрен его знает, на что она его там завязывала, главное, что пить он так и не бросил, отчего и помер, а жаль…
Странное дело! Оказывается, и моя бабуля была каким-то образом связана с покойным Америкой, пыталась исцелить его от страсти к алкоголю. Интересно, по чьей инициативе? Неужели сам Америка обратился к ведьме с просьбой «завязать его на пьянку»? Верится с трудом. И почему в таком случае капитан так вдруг стушевался, едва не поперхнулся словом?
Интересно. Неужели во всем этом деле замешана бабка Арина? Что ни говори, а нечистое дело!
Неровный ход моих мыслей нарушил стук в дверь, за которым тут же последовало появление нового героя – того самого, о котором я уже немало слышал, а видел впервые: Мити Углова.
Исповедь Углова
В дверях стоял детина под два метра ростом, абсолютно лысый, с широкой светлой физиономией и хитрыми голубыми щелочками глаз.
– Здорово, Угол! – тут же запанибрата приветствовал гостя капитан.
– Здорово, коль не шутишь!
Они обменялись крепкими рукопожатиями, после чего Тюринский подвел мужика знакомиться со мной.
– Вот, знакомьтесь: Ален из Москвы, большой любитель детективов. Прочитал все книги Агаты Кристи и Артура Конан Дойля, слыхал о таковских, Угол? Представь себе: Ален с детства мечтал участвовать в настоящем расследовании; и вот только пришел он в редакцию дать объявление, как тут же в красном уголке труп объявился. Теперь Ален – мой верный друг и помощник, дает неплохие советы. Вот он-то тобой, Угол, и заинтересовался. Расскажи ему про твою дружбу с Америкой и про историю с подаренной квартирой.
При последней фразе, произнесенной с ехидными интонациями, добродушное широкое лицо Углова словно разом скукожилось и потемнело.
– Шило-мочало – начинай сначала, – пробормотал он, бросив на меня хмурый взгляд. – Присесть-то разрешите, сидя все-таки легче исповедоваться.
– Садись, чаю себе наливай и кайся, – радостно сказал Тюринский, тоже усаживаясь и доливая в свою чашку кипятку. – Давай не тормози, мы внимательно тебя слушаем.
Углов неторопливо уселся, шмыгнул носом и начал свой рассказ, наотрез отказавшись от чая и прочих напитков.
– Сразу скажу, чтоб лишних вопросов не было: у меня есть надежное алиби – три свидетеля, что я никуда не выходил из дома. Кроме всего прочего, готов поклясться: никого я не убивал и убивать не собираюсь! Каюсь: пять лет назад я на все сто был уверен, что Америку Трофимов убил. Да тогда все в том были уверены! Шибко этот Трофимов любил надраться так, что маму родную не помнил, так что запросто мог под горячую руку и приятеля на тот свет отправить да уснуть и потом ничего не помнить.
Он задумчиво потер переносицу.
– Ну, ясное дело – теперь вдруг выяснилось, что я был не прав. И я не боюсь признать собственную ошибку. Виноват, невинного оклеветал. Но и сам я, прошу прощения, Америку не убивал, хоть и ходят до сих пор разные грязные слухи…
Тут он снова бросил на меня хмурый взгляд и сразу отвел его в сторону. Его голос зазвучал глуше.
– Так вот, разъясняю конкретно ситуацию, что там получилось у нас с квартирой. Америка со мной по соседству проживал – в соседнем подъезде. То и дело занимал деньги, в том числе и на то, чтобы коммунальные услуги оплатить, хотя у него, как у работника ЖКХ, были неплохие льготы. Пил парень немерено, потому и не хватало ему частенько деньжат.
Углов покряхтел, неторопливо поднялся и развернул стул так, чтобы усесться на него, как всадник на коня, облокотился о спинку и свесил тяжелые кисти рук.
– А у меня сын женился. Представьте, что это за жизнь: в двухкомнатной квартирке – две семьи! Вот я однажды и подошел к Америке, предложил ему: давай, дескать, напишешь завещание, что квартиру свою в случае чего мне оставляешь, а я за это буду тебе все платежи за свет-газ оплачивать. Сговорились. Завещание, как положено, оформили, и я с тех пор все честно платил за Америку, он и горя не знал, всю зарплату на себя тратил. Разве плохо?
– Да в общем и целом неплохо, – вступил я в разговор, заметив, как от моего голоса Углов невольно вздрогнул. – Только непонятно, на что лично вы рассчитывали. Ведь Америке было и до пенсии далеко, не то что до смерти. Какой же в таком случае вам был интерес оплачивать его счета? А если бы он до ста лет дожил?
Углов слушал меня чрезвычайно внимательно, как будто искал какой-нибудь хитрый подвох в словах зловредного москвича. Выслушав, несколько секунд посидел молча, хмуро уставившись на собственные крепко сцепленные руки, затем кивнул, словно соглашаясь с моей логикой, и ответил так:
– Согласен, выглядит все подозрительно. Да только я грешным делом надеялся, что долго Америка не протянет. Ведь тут какое дело – Аленка, жена моего сына, для которого я и оформил ту квартиру, работает в больничке медсестрой. Так вот она однажды прибежала домой вся такая взволнованная, ну, и мне по секрету сообщила: Америка проходил медкомиссию в Саратове, и вот пришли ее результаты, попали Аленке в руки. Оказывается, парень был смертельно болен – рак желудка в четвертой стадии, а это что значит?
Углов сурово уставился на меня, как учитель – на ученика, не знающего ответ на простой вопрос.
– А это значит, Америка от силы полгода еще протянул бы и – все, того… Поэтому я и рискнул.
Тут он крякнул и вновь уставился на свои квадратные ладони.
– Ну, а второе… Хотел бы довести до сведения, на всякий пожарный… Вы ведь, извиняюсь, наследник ведьмы Арины? – он поднял на меня голубые щелочки своих глаз и даже попытался усмехнуться. – Так вот, Арина была мудрой бабой, исцелить и мертвого могла. Однажды она мне встретилась на улице, это уже когда мы все как положено с Америкой оформили. Остановилась она передо мной, прищурилась так горько и сказала: «Ждешь смерти его? Долго ждать не придется. Да только потом сто раз пожалеешь».
