Сантьяго Пахарес - Без обратного адреса
Женщина несколько секунд изучающе смотрела на него. Давиду показалось, будто она сейчас поступит так же, как парень в таверне, то есть, не замечая его больше, молча отвернется и закроет дверь. Но, к его облегчению, она сказала:
– Может, у меня что-нибудь найдется. Подождете?
– Спасибо, – пробормотал Давид.
Последовав приглашающему жесту, Давид шагнул в гараж, где лежали у стены ровные доски, ожидавшие какой-то обработки. Из них вроде бы сколачивали что-то, предназначения чего Давид не понял. Из гаража через маленькую дверь они попали в дом. Пока шли по коридору, женщина неожиданно представилась:
– Меня зовут Анхела.
– Я – Давид Перальта.
В ванной Анхела сняла очки, положила их на кафель и стала рыться в прозрачных выдвижных ящичках комодика. В ослепительном свете сильных ламп Давид разглядел ее: очень короткие каштаново-рыжие, как угасающий костер, волосы, на пушистом затылке хохолок.
– Я нашла аэро-ред, я даю его сыну, когда тот обопьется газировкой и его начинает пучить. От аэро-реда легко отходят газы. У вашей жены брожение в животе?
– Не знаю. Мы поужинали в таверне «Эра Уменеха», и у нее начались боли.
– Да, пища там тяжелая, но вкусная. Мы здесь уже привыкли. И ни у кого пока не было жалоб на отравления.
Она подняла на Давида глаза – зеленые, такие глубокие, что он почти испугался. Черты точеного лица свидетельствовали о решительном характере. В уголках глаз залегли тонкие морщинки.
– Привыкли, значит? – Давид перевел взгляд на красивую линию носа.
– Более или менее. Кто не привыкает, уезжает или умирает. А вы откуда?
– Из Вальядолида. Пожалуйста, перейдем на «ты».
– Наверное, в отпуск?
– Да, на несколько дней.
– Неудачно начался отпуск.
– Да, – со вздохом признал Давид, – неудачно.
– Вот лекарство.
Они стояли друг против друга, не зная, что еще сказать. Наконец Давид взял коробочку.
– Пойду дам жене.
– Да.
Женщина вывела его на улицу через гараж. Прощаясь, Давид произнес:
– Спасибо большое. Я утром верну.
– Не беспокойтесь.
– Спасибо, до свиданья.
– До свиданья, Давид.
Ему было очень приятно услышать свое имя из ее уст. Он знал и сам применял в издательстве эти маленькие хитрости, которым учили книги по деловому общению: называй клиента по имени, контакт станет персональным и более глубоким. Но он не являлся клиентом Анхелы, и вряд ли она училась общению по книгам.
В шесть пятнадцать Давид уже шел по улице. Сильвию он застал спокойно спящей. Он разбудил ее и дал аэро-ред, от которого ей не было никакого вреда: жена снова заснула и спала как младенец, даже когда он завозился, одеваясь. Давид оставил ее в теплой постели, а сам отважно двинулся по холодной росе к таверне «Эра Уменеха».
Он подробно обдумывал предстоящий разговор, как всегда обдумывал все переговоры, которые проводил, всякую беседу с любым автором. Слова – сила, всякий, кто с ними работает, знает это. Хочешь успеха – умей использовать слова. Если он сможет поладить с помощью слов с самим Томасом Маудом… Какое это будет счастье!
Он ждал, опершись спиной на стену дома напротив. Сначала пришел Иона, брат Эдны, – он спустился по ступеням, открыл дверь ключом. Зажегся свет, послышались звуки, характерные для любого открывающегося утром заведения. Засунув зябнущие ладони под мышки, Давид еще минут пятнадцать наблюдал прибытие официантов и поваров. Последним, в рубахе навыпуск и овчинной безрукавке, явился шестипалый. Давид успел подбежать к нему до того, как он вошел внутрь, тронул за плечо.
И тут на него напал столбняк. Давид не мог ничего произнести, двинуться с места. Он стоял перед Томасом Маудом, писателем, который своими книгами изменил жизнь десятков миллионов человек. Давид смотрел на него. Наконец с трудом произнес:
– Простите, вы работаете в этой таверне?
– Да, я повар. А что? Если вы с жалобой, это не ко мне.
– Нет-нет, ради бога, не беспокойтесь, никаких жалоб. Наоборот, я хочу сказать, что очень вам благодарен.
– Правда?
– Да. Я не представился: Давид. Редактор.
Давид протянул руку, пожирая глазами лицо собеседника в поисках реакции зрачков, неожиданно выступившего пота, румянца, любого проявления сильной скрытой реакции на слово «редактор». Ничего подобного. Пожал руку с шестью пальцами. Ту самую.
– Я Хосе, повар.
Давид держал его руку, пока оба не ощутили неловкость. Давид сжимал ее все крепче. Человек с шестью пальцами выдернул руку и отвел взгляд.
– Дело в том, что я знаю, кто вы, – сказал Давид.
Зрачки Хосе сузились. От страха.
– Ну да… я сам вам только что сказал…
– Одно сказали вы, другое знаю я. Я знаю, кто вы, знаю, на что способны.
– Я повар!
– Я говорю о другом.
– Каком еще другом?
– О вашей саге, Томас.
– Ну и странный вы тип!
Давид широко улыбался. Его захлестывали эмоции. Несколько лет он вместе со всеми мечтал увидеть Томаса Мауда, и вот это мгновение настало. Томас Мауд стоял в метре от него.
– Неважно, какой я тип. Миру нужны самые разные люди, в том числе странные, необычные. Такие, как вы, с вашим талантом, с вашей чувствительностью. И мир ждет ваши книги. Вот поэтому я здесь, Томас. Я приехал за шестым томом вашей саги.
– Черт! Что он несет! Вот дерьмо с утра… Да пусти ты меня! – Повар отшатнулся от Давида и пошел в таверну.
– Погодите, Томас. Будет все, как вы скажете. Приказывайте. Мы устраним любую вашу проблему – только предоставьте текст. Сроки вышли, все ждут, это очень важно.
Голос повара повысился до визга:
– Да ты не просто странный, а чокнутый! На всю голову!
Он отодвинулся еще на метр, набычился и был готов к драке. Давид понимал его. Создать себе параллельную жизнь, все в ней устроить по продуманному плану – и вдруг является кто-то, вмешивается и все рушит. Давид успокаивающе поднял руку:
– Ваш секрет для меня священен. О нем вообще никто не знает, разумеется, кроме Коана.
Лицо Хосе пылало, глаза вылезли из орбит. Стараясь не кричать, он дрожащим голосом заявил:
– Слушайте, я вас не знаю и про эту вашу фигню тоже не знаю. Только если увижу вас еще раз – смотрите, я предупредил. Мой шурин – полицейский.
Он быстро скрылся в таверне, в ужасе оглянувшись, не следует ли за ним этот чокнутый.
А Давид брел к пансиону, анализируя ситуацию. Контакта не получилось. Он думал, что сначала «повар» будет отрицать, но потом удивится – а тот испугался. Да, в глазах его был неподдельный страх. Давид мечтал, что они сядут, выпьют кофе, обсудят, на каких условиях будет передана рукопись… а он вместо этого тащится к пансиону по пустой улице с комком в горле и судорогами в желудке… Шесть пальцев, возраст подходит… Это должен быть он. А если не он, то кто?
Графолог считает, что личность писавшего отличает острый ум и способность к импровизации. Ну, если он сегодня импровизировал, то просто блестяще. Убедительно и быстро сделал вид, будто ничего не понимает. Но это также могла быть не импровизация, а давнишняя заготовка, отрепетированная на такой случай. Почему бы автору самого знаменитого бестселлера в мире не подготовить мини-сюжет «я не писатель, а повар в деревенской таверне» и не сыграть его? Ума-то хватит. И выдержки – раз он работает в таком месте, прячась от всего мира. Может, эта таверна для него – лучшая модель мира, наблюдением которого он занят?
Но от него, Давида, ему не скрыться. У Давида все его будущее, личное и профессиональное, поставлено на карту. Он должен его убедить открыться. В крайнем случае Коан разрешил даже угрожать ему. Его надо поймать на месте преступления, так сказать. С руками на клавиатуре старой пишущей машинки «Olympia SG 3S/33», среди сотен или даже тысяч томов личной библиотеки. Там-то у них и состоится откровенный мужской разговор.
Не может быть, чтобы ему-то самому, Мауду, не захотелось поговорить с человеком из внешнего мира. Например, об успехе саги. Даже у его могучей самодостаточной личности должно быть какое-то, хоть маленькое, тщеславное эго, а уж Давид свое эго напитает одним только разговором о литературе с Томасом Маудом. Ну вот, потом он позвонит Коану, они обсудят ситуацию, а конец недели они с Сильвией проведут на свободе.
Шесть пальцев. Но этот Хосе – правша или левша? В прошлый раз он не обратил внимания. Нужно посмотреть внимательно.
Эльза проснулась от ласковых, но настойчивых похлопываний по плечу. Некоторое время она прятала лицо от света, не открывая глаз, но будивший ее не унимался, и глаза пришлось открыть. Перед ней стояла сестра. Кристина была такой же, как при прощании, в той же форме медсестры и вязаном кардигане, только вокруг глаз легли тени. Эльза сразу увидела их. Бессонная ночь. Усталая, Крис все равно улыбалась.
– Я тебя заездила, – сказала она.
Эльза немного растерянно оглянулась. Она заснула в кресле у кровати Марты. Одеяло сползло, на коленях лежала книга. Ее все же сморил сон, хотя она долго не могла оторваться от «Шага винта». Начав читать, разделила судьбу всех, кто брал эту книгу в руки: увлеклась и самозабвенно глотала страницу за страницей. В половине пятого утра природа взяла свое: мышцы расслабились, голова откинулась на спинку кресла, веки сомкнулись, книга закрылась, зажав между страницами ее палец.
