Роберто Савьяно - Гоморра
Паскуале колесил на своем грузовике по разветвленной сети автострад в северных районах Неаполя. Сараи, склады, свалки, где можно найти что угодно, негодные, выброшенные за ненадобностью вещи. Здесь нет промышленных конгломератов. Пахнет дымом, но фабрик нет. Дома строятся вдоль дорог, а площади возникают вокруг баров. Хаотичная, мудреная пустыня. Паскуале заметил мою рассеянность и резко затормозил. Потом посмотрел на меня внимательно и сказал: «В Секондильяно все катится к черту. Старушонка прикарманила деньги и слиняла в Испанию. Лучше тебе здесь не появляться, я повсюду чувствую напряжение. Даже асфальт пытается высвободиться и исчезнуть отсюда…»
Я решил, что должен остаться и наблюдать за происходящим в Секондильяно. Чем больше Паскуале говорил мне об опасности, тем отчетливее я понимал, что невозможно удержаться и не попробовать докопаться до сути катастрофы. «Докопаться» означало, по крайней мере, поучаствовать. Выбора нет, и я сомневаюсь, что существовал другой способ постичь суть вещей. Мне никогда не удавалось сохранять нейтралитет и беспристрастную дистанцированность. Старушонка Раффаэле Амато, отвечающий за испанский рынок и стоящий на второй ступени клановой иерархии, прихватил деньги Ди Лауро и бежал в Барселону. Так говорили. На самом деле он не выплатил клану ежемесячный взнос, показав этим свою независимость от тех, кто собирался перевести его на заплату. Официальное начало раскола. Пока что он занимался только Испанией — территорией, которую клан всегда держал в своих руках. В Андалусии — Казалези из Казерты, на островах — Нуволетта из Марано, в Барселоне — «раскольники». Так кто-то начал называть отделяющихся от Ди Лауро соратников. Первые летописцы, заинтересовавшиеся этой темой. Подпольные летописцы. В Секондильяно же их называют «испанцами». В Испании у них свой лидер; помимо точек сбыта, они стали контролировать и перевозки, поскольку Мадрид является одним из основных перевалочных пунктов на пути следования кокаина из Колумбии и Перу. Люди Амаго, проработавшие на него не один год, с помощью гениальной уловки переправили центнеры наркотиков. Для этого они использовали мусоровозы. Сверху мусор, а внизу наркотики. Идеальный способ, позволяющий избежать проверок. Никто не станет ночью останавливать мусоровоз, доверху набитый отбросами, перевозящий заодно и наркотики.
Как показывают проведенные расследования, Козимо Ди Лауро почувствовал, что его наместники вкладывают в клановую кассу все меньше и меньше. «Ставки» делались из кармана Ди Лауро, но довольно большую часть прибыли утаивали, вместо того чтобы отдать ее хозяину. «Ставки» — это суммы, выдаваемые боссом каждому наместнику на покупку партии наркотиков. «Ставка» — термин пошел из беспорядочной гиперлибсристской экономики, которой отличалась торговля кокаином и таблетками, с характерным для нее отсутствием какой-либо организованности и масштаба. Здесь делаются ставки, как в рулетке. Если ты ставишь 100 000 евро и все идет хорошо, то через две недели они превращаются в 300 000. Когда мне попадаются такие данные по безудержному экономическому росту, то я сразу вспоминаю пример, приведенный Джованни Фальконе в одной школе и оказавшийся потом в тетрадях сотни школьников: «Торговля наркотиками — чрезвычайно прибыльный бизнес. Представьте, что тысяча лир, вложенная в дело первого сентября, к первому августа следующего года станет ста миллионами».
Суммы, поступающие от наместников Ди Лауро в казну клана, постепенно уменьшались, все же оставаясь при этом астрономическими. Если бы так продолжалось в течение долгого времени, то некоторые из них укрепили бы свои позиции в ущерб другим, и образовавшаяся группа, набрав мало-помалу экономическую и боевую силы, нанесла бы Паоло Ди Лауро удар. Последний удар, отправляющий в нокаут. Его наносят не конкуренцией, а свинцом. Поэтому Козимо приказывает перевести всех на зарплату. Так работающие на него люди попадут в полную зависимость. Это решение расходится с линией, которой придерживался его отец, но оно необходимо для защиты собственного бизнеса, авторитета, семьи. Больше никаких объединяющихся в союзы предпринимателей, свободных в определении размеров финансовых инвестиций, в выборе качества и вида наркотиков, предназначенных для выхода на рынок. Никаких автономных уровней в структуре многоуровневого предприятия — только зависимые. И зарплаты. По слухам, пятьдесят тысяч евро. Внушительная сумма. Но зарплата — это всегда зарплата. Она предполагает подчиненное положение. Конец и предпринимательским мечтам, и амбициям руководителей. Административная революция этим не ограничилась. Из полученных показаний стало известно, что Козимо провел еще и возрастную реформу. Наместники должны были быть не старше тридцати лет. Таким образом, происходило экспресс-омоложение высшего руководства. Рынок не допускает послаблений одушевленной прибавочной стоимости. Никаких уступок. Ты должен побеждать и продавать. Узы любого рода, будь то чувство, закон, право, любовь, эмоции, религия — любые узы представляют собой уступку конкурентам, ненужную сентиментальность, ведущие к поражению. Все это имеет право на существование, но только потом, на первом месте стоят экономическая победа и уверенное господство. В знак уважения мнения бывших боссов выслушивали, даже когда те предлагали устаревшие идеи и неэффективные действия, и зачастую принимали их предложения исключительно из-за почтения к старшим. Именно юный возраст мог поставить под угрозу положение сыновей Паоло Ди Лауро.
Зато теперь все равны: никто не взывает к мифическому прошлому, к накопленному опыту и должному уважению. Соперничать надо за счет качества своих собственных предложений, умения руководить, силы личности и харизмы. Когда пришло время секондильянским силовым группам продемонстрировать, на что они способны, о «расколе» еще никто не слышал. Он только назревал. Одной из первых мишеней стал Фердинандо Бидзарро, по прозвищу Баккетелла, или Дядя Фестер — по имени героя из фильма «Семейка Адамс», лысого скользкого коротышки. Бидзарро был шишкой в Мелито. Слово «шишка» означает, что мафиозо обладает большой, но не абсолютной властью, занимает максимально высокую должность, но все же подчиняется боссу. Дядя Фестер раньше был наместником Ди Лауро, чрезвычайно исполнительным. Но потом захотел распоряжаться деньгами самостоятельно. И принимать решения, не только административные, но и все остальные. Это не был мятеж в классическом его понимании, Бидзарро просто хотел заявить о себе как о независимом союзнике нового поколения. Но заявил слишком громко. Кланы в Мелито жестокие. Здесь расположены подпольные фабрики, занимающиеся производством первоклассной обуви для половины магазинов планеты. Эти фабрики служат источником наличных денег, которыми потом ссужают желающих под процент. Владелец фабрики всегда оказывает поддержку какому-нибудь политику или же водит дружбу с наместником клана, а от того, в свою очередь, зависит победитель на выборах; такой политик закроет глаза на незаконную деятельность. Кланы каморры из Секондильяно никогда не были рабами политиков, им никогда не нравилось заключать стратегические соглашения, но здесь без друзей никуда.
Именно такой стратегический партнер, представлявший интересы Бидзарро во всяческих учреждениях, стал его ангелом смерти. Чтобы убить Дядю Фестера, клан обратился за помощью к политику по имени Альфредо Чикала. В ходе расследования Окружного управления по борьбе с мафией выяснилось, что точные наводки, где можно найти Бидзарро, были получены от Чикало, бывшего мэра Мелито, еще и возглавлявшего местное отделение демократической партии La Margherita. Когда читаешь распечатки прослушанных телефонных разговоров, то создается впечатление, что речь идет просто о смене наместника, а никак не об убийстве. Это одно и то же. Бизнес не должен стоять на месте, автономность Бидзарро могла бы застопорить все дело. А ради дела идут на что угодно, используют любые возможности. У Бидзарро умирает мать, и приспешники Ди Лауро решают прийти на похороны и расстрелять всех и вся. Прикончить его самого, сына, кузенов. Всех. Акция уже была подготовлена. Но мафиозо и его сын на похоронах не появились. Организация покушения продолжается. Дело приобретает такой размах, что верхушка клана рассылает его членам факс с объяснениями происходящего и инструкциями: «Из Секондильяно больше никого не осталось, он всех выгнал… он высовывает нос только по вторникам и субботам, выезжает на четырех машинах… вам велено ничего не предпринимать. Дядя Фестер прислал сообщение, что к Пасхе хочет получать двести пятьдесят евро с магазина и что он никого не боится. На неделе будут пытать Сивьеро».
Так, с помощью факса, обговаривается стратегия. Пытка заносится в ежедневник, как оформленная сделка или заказ, как бронирование билета на самолет. И обличаются действия предателя. Бидзарро выезжал в сопровождении четырех машин, установил для подконтрольных ему магазинов ежемесячную выплату в 250 евро. Сивьеро — верного водителя — пытали в надежде, что он расколется, по каким маршрутам будет в дальнейшем ездить его босс. Список попыток покончить с Дядей Фестером на этом не заканчивается. Решают вломиться в дом к сыну и «никого не щадить». Потом поступает телефонный звонок: киллер в отчаянии из-за упущенной возможности, поскольку выясняется, что Бидзарро, целый и невредимый, показывался на одной из точек, напоминая, кто здесь хозяин. Убийца был в бешенстве:
