Роман Добрый - Гений русского сыска И.Д. Путилин
Как ни был я искушен всевозможными трюками гениального сыщика, я не поверил своим ушам.
– Что такое? Венчаться? Мы с тобой?!
– Венчаться. Мы с тобой. Вот в этом чемодане и твой подвенечный наряд.
Я не мог выговорить ни слова от изумления.
– Ты шутишь?
– Нимало… – ответил Путилин, раскрывая чемодан и вынимая из него белое платье, белые туфли, фату, флердоранж. – Помилуй Бог, если в фешенебельной петербургской церкви могли венчаться купеческая дочь с гусарскими усами, то почему в скромной колпинской церкви не может случиться такая же оказия? Прошу покорно, доктор, скинуть с себя все, что полагается, и облечься в наряд невинной голубицы.
– Иван Дмитриевич, не рехнулся ли ты?! – воскликнул я. Путилин передернул плечами.
– Честное слово, доктор, ты заставляешь меня сожалеть, что вместо тебя я не взял с собою мою агентшу, твою знакомую по делам «Квазимодо» и «Калиостро». Но я хотел доставить тебе удовольствие… Ну, ну, мой старый друг, облачайся. Ты не рискуешь простудиться, так как ночь на редкость тепла. Я помогу тебе…
И… не прошло и пяти минут, как рядом с Путилиным сидела невеста, не скажу, чтобы очень изящная, так как она была – ваш покорный слуга, доктор медицины.
– Скорей! Поторапливай, Николай! – покрикивал на кучера Путилин.
Мы ехали по шоссе, тянувшемуся параллельно полотну железной дороги, очень быстро. Верстовые столбы мелькали. Душная июньская ночь, когда еще заря с зарей сходится, кончалась. Вот-вот – и должно было появиться солнце во всем своем сверкающем великолепии.
– Что же я должен делать?… – обратился я к моему «жениху».
– Молчать. Больше ничего. Остальное предоставь мне, – невозмутимо ответил Путилин.
Вот из-за леса уже брызнули первые лучи восходящего солнца. Мы подъехали к Колпино.
Глава VI. В гостях у колпинского священника
Колпино в то время было совсем маленьким, глухим посадом, с церковью, с небольшими деревянными домишками, пользовавшимся далеко не лестной репутацией.
Несколько раз там были обнаружены тайные притоны фальшивомонетчиков, воров-рецидивистов и даже убийц. Когда мы въехали в него, он спал еще, этот посад. Ни души, ни звука. Даже собаки не лаяли.
– К дому священника, около церкви! – отдал Путилин приказание кучеру.
«Святители! Да никак И. Д. на самом деле думает о венчании?» – с изумлением подумал я.
Мы проехали несколькими узкими улицами – если только эти закоулки между домишками можно так назвать – и остановились около одноэтажного деревянного домика, потонувшего в зелени сада.
– Ну-с, вот мы и приехали… – пробормотал мой талантливый друг. – Теперь прошу тебя опустить вуаль, особенно тщательно закутать ею лицо и не произносить ни слова.
Он вылез из коляски.
– А я?
– Пока погоди.
Подойдя к высокому крылечку и поднявшись по ступеням его, Путилин постучал в дверь.
Из сада донесся неистовый лай собаки.
– Кто там? – раздался из-за двери недовольный женский голос.
– К батюшке приехали… – ответил Путилин.
– Да кто вы будете?
– Отворите, тогда увидите.
– Как бы не так! А если вы разбойники?
– А вы сами кто будете? – со смехом в голосе спросил Путилин.
– Я-с матушка, попадья.
– Так вы вот что, матушка, пойдите к вашему супругу… Он спит?
– Почивает…
– Будите его скорей, скажите, что из Петербурга гусар приехал с барышней… Он знает, по какому делу…
Но будить матушке батюшку не пришлось. Очевидно, он или кого-нибудь поджидал, или же сон его был очень чуток. Дверь распахнулась.
– Иди, иди! Не твоего ума тут дело… – бросил старый-престарый священник своей попадье.
Та, однако, терзаемая, по-видимому, злейшим любопытством, выглянула и всплеснула руками.
– Военный! Невеста! Батюшки святы! И быстро скрылась.
На лице священника, вышедшего в одном подряснике, изобразилось некоторое удивление при виде Путилина.
– Ну, вот, батюшка, доставил вам невесту. Позвольте представиться: однополчанин моего друга, полковник Путилин.
– Весьма приятно-с… Польщен честью. Изволили сказать: Путилин? Не родственник нашему замечательному начальнику сыскной полиции Ивану Дмитриевичу Путилину, проникновенно раскрывающему самые тщательные дела? Путилин усмехнулся.
– Нет-с, батюшка, не состою в родстве.
Я, несмотря на все мое необычайное положение в роли и костюме невесты, еле удержался от смеха.
– Простите уж великодушно, что стою перед вами в столь неприглядном виде… – пробормотал престарелый иерей. – А скажите, пожалуйста, какую же из двух невест изволили вы привезти?
– Как которую из двух? – в сильнейшем изумлении вырвалось у Путилина.
На этот раз в голосе моего друга я ясно различил нотки не притворного, а искреннего удивления.
«Что все это означает?» – пронеслось у меня в голове.
– Так-с, ведь сейчас двух будем окручивать… – улыбнулся престарелый иерей.
Путилин провел рукой по лбу (этот жест он всегда употреблял, когда его что-либо сильно озадачивало) и вдруг громко рассмеялся.
– Невесту первого, обратившегося к вам, батюшка!
Хохот Путилина был настолько заразительно веселым, что батюшка и сам тихо рассмеялся.
– Девицу Сметанину, значит? Ах, бедокуры, вы, бедокуры! Эдакие вы фортели выкидываете! Нагорит мне здорово за ваши гусарские проделки…
Путилин расхохотался еще пуще.
– Однако, батюшка, я думаю, что коляску следовало бы ввести во двор… Неравно, кто увидит… хоть и рано еще, всего четвертый час в начале, а вдруг кто проснется.
– Верно, верно… – смущенно залепетал иерей. – А невестушка?
– Я ее сейчас высажу, и мы подождем вас здесь, у крылечка.
– А в горницы? Милости просим, в горницы…
– Нет, не беспокойтесь… Мой друг ведь говорил вам, когда мы приедем? Когда назначено венчание?
– Да часов в пять утра, а может, и раньше. Они, ведь как вам известно, вместе приедут…
– Да, да… Но он просил меня прямо привести невесту в церковь. Уж вы будьте добры, батюшка, одевайтесь скорее… Времени терять нельзя…
– Да, да… сейчас… сию минуту… Ах, Господи…
Путилин подошел ко мне, помог мне высадиться из коляски и накинул на меня шинель.
– Въезжай в ворота! – отдал он приказ кучеру. – Сейчас их откроют.
– Иван Дмитриевич, голубчик, хоть одно слово… В чем дело?
– Я знал одно, но не ожидал другого. Помилуй Бог, вот нежданность, погонишься за одним зайцем – поймаешь двух.
Вскоре ворота раскрылись. Коляска въехала туда. На пороге домика появился священник с таким же дряхлым стариком в подряснике.
– А это пономарь – псаломщик мой. Пожалуйте!…
Глава VII. В церкви, в ожидании свадебного поезда
– Ну, Кузя, отворяй с Богом!
«Кузя», которому было лет за семьдесят, отпер большой замок на железной двери, раскрыл ее, и мы вошли во внутренность церкви.
Миром, покоем, святой тишиной повеяло на нас.
Церковь была маленькая, бедная. Тут не сверкали золотом и драгоценными камнями скромные ризы икон, тут не было нарядных ковров, серебряных паникадил… Но зато тут была масса воздуха, света.
Лучи солнца врывались через окна и заливали храм золотыми потоками.
– Ну, Кузя, приготовляй… – обратился к псаломщику батюшка.
Путилин посмотрел на часы.
– Да, теперь надо скоро ожидать.
– Мне-то недолго облачиться… Скажите, барышня, вы конечно, по доброй воле идете под венец? – вдруг обратился старенький священник ко мне.
Я, твердо памятуя приказание моего друга, молчал.
– Вы не удивляйтесь, батюшка, что невеста молчит… – Сами понимаете: волнение… тревога… утомление… А только Сметанина идет, безусловно, по доброй воле. Да, впрочем, кто же таким романтическим образом, уводом, венчается не по любви?…
– Это вы точно сказали, господин полковник… – мягко, тихо рассмеялся старый батюшка. – А вы, извините, как полагаете, почему я решился на такое венчание?
– Чрезвычайно добро и любезно с вашей стороны… хотя и рискованно… – пробормотал Путилин.
– Вы, может, полагаете, что я на деньги польстился? Нет, полковник, из-за денег я не пошел бы на это дело. А вот случай был со мной один в моей долгой священнической службе.
Лицо симпатичного иерея омрачилось.
– Какой же случай, батюшка?
– А такой, изволите видеть. Вот как бы теперь, к примеру сказать, обратился ко мне один молодой человек. «Повенчайте, – говорит, – ради Бога, нас батюшка, без бумаг невесты. Свадьба, – говорит, – уводом. Мы любим друг друга, а родители невесту мою за другого прочат». Я наотрез отказался. Ни за что, говорю, нипочем! Он аж в слезы. «Что ж, – говорит, – нам делать? Так взять ее жить – только ославишь, сраму предашь; ждать – за другого волоком потащат в церковь. С деньгами да с бумагами в порядке кто же не окрутит?» Так я и отказался. Ушел мой бедный молодой человек, а через неделю я в газете прочитал, что он застрелился. Поверите ли, оторопь, жуть, тоска взяла меня. Мой, думаю, ведь это грех. Повенчай я их, ничего бы этого не случилось. Долго мучился я и тогда же решил, что ежели ко мне когда кто иной еще обратится с такой же просьбой, уважить сию просьбу, обвенчать. И вот-с, спустя столько-то лет случай и выходит с вашими знакомыми. Я-с даже обрадовался: грех старый сниму с души. А денег мне не надо: нам со старухой моей, попадьей, жить немного осталось, хватит…
