Эва Хансен - Цвет боли: шелк
— И Ларс…
— И его видели?
— Да… да, конечно, видели.
— Ты не умеешь врать, Линн, потому не делай этого.
Вангер поднялся, давая понять Линн, что разговор закончен, но почти сразу наклонился к ней и тихо добавил:
— Ларса не было дома. Никому ничего не рассказывай, поняла? Никому и ничего. И еще: Флинт подозревает вас в участии в похищении Петры.
— Что?!
— Линн, согласись, у него есть основания, хотя я в это не верю.
— Но зачем нам ее похищать?!
— Во-первых, наследство…
— Я же сказала, что согласна от него отказаться в пользу Петры. Просила только об одном: не вытаскивать наружу правду о Жаклин.
Вангер дождался, пока она закончит возмущаться, и кивнул:
— Во-вторых, именно нежелание открывать правду. Ведь если бы Петра заявила о своих претензиях, пришлось раскрыть много тайн Ларса и вообще Юханссонов.
— Даг, ты же знаешь Ларса, он не мог…
— А ты его знаешь? Ты в этом уверена?
Линн сникла, правда в словах Вангера была: Ларс слишком многое скрывал от нее, чтобы не подозревать наличие еще каких-то тайн, но быть причастным к исчезновению Петры?! Нет-нет!
— Ларс собирался поговорить с ней, когда вернется.
— Откуда вернется?
— Из Осло, он там.
— Давно?
— Четвертый день…
Произносила эти два слова, постепенно сдуваясь, как воздушный шарик. Понимала, как подозрительно все выглядит.
Вангер кивнул:
— Никому и ничего не говори о Ларсе. Ты не знаешь, где он. Уехал в командировку, и все. Кстати, уехал или улетел?
— Уехал, — мрачно сообщила Линн. — Сказал, что в Карлстад по дороге завернет.
— Ладно, не создавай ему алиби, сам справится. И не болтай ты с этим. — Даг даже плечами передернул, настолько не любил Мартина. Какой следователь любит, если виноватому удается обойти закон и при достаточном количестве улик увернуться от правосудия?
— Я не болтала, просто он подошел и сел, не огрызаться же.
— Будь осторожней. Приедет Ларс — я с ним поговорю.
Линн показалось, что Мартин подслушивал, во всяком случае, он стоял слишком близко к двери, когда она вышла из кабинета.
— Что случилось, Линн?
— У меня? Ничего. А у тебя?
Ответом был злой взгляд. Хорошо, что Даг уже позвал Мартина в кабинет.
Хотелось бежать от всего этого как можно скорее, но навстречу попался Кевин Эк, поздоровался, спросил, как Мари, как Ларс. Пришлось ответить. Вдруг вопрос:
— Линн, что это за запах?
Она повела носом:
— Иланг-иланг. Духи такие, а что?
— Нет, ничего… ничего… — пробормотал Эк, метнувшись в свой кабинет. — Значит, женщина… На катере была женщина или это вообще женщина, а не мужчина?
Поспешно покинув Управление, Линн в машине сразу набрала номер Ларса:
— Ты где?
— Проехал Вестерос. Скоро буду дома. Что случилось?
— Ты за рулем? Ладно, приедешь — поговорим.
— Хорошо, тем более у меня второй звонок.
Дома бабушка, заглянув в лицо, осторожно поинтересовалась:
— Что произошло?
— Петра исчезла, три дня нет дома.
— Фу, я думала, что-то серьезное.
— Флинт заявил в полицию.
— Ваш Флинт паникер. Молодая девушка загуляла — эка невидаль! — Но почти сразу уточнила: — Она хоть позвонила?
— Я не спросила.
— Почему?!
— Растерялась. Вангер интересовался, где были мы с Ларсом в тот день.
— Дела… Когда Ларс вернется?
— Сказал, что уже подъезжает, будет через час.
Но через час Ларса не было, он позвонил и наспех сообщил, что Вангер попросил заскочить в Управление, не заезжая домой. Линн хотела объяснить ситуацию и предупредить про алиби, но не успела: Юханссон явно уже встретился с Вангером, предупреждать надо было раньше. Оставалось только ждать.
Ларс не был взбешен, но его холодная ярость бывала куда страшнее. На сей раз глаза именно такого цвета — обнаженной стали, два клинка, готовые искромсать в клочья. И при этом совершенно спокойное лицо, но Линн уже знала, что ярость выдают не только глаза, но и едва заметное движение желваков. Он всегда умел сдерживать проявление бушующих внутри чувств, оставаясь внешне невозмутимым.
Плотно закрыл дверь, почти прошипел:
— Зачем ты сказала, что я был с тобой в день исчезновения Петры?
Хотелось крикнуть: а что я должна была сказать?! Но Линн сдержалась.
— А где ты был?
— Линн, ответь: почему ты сказала, что я весь тот день был с тобой?
— Я не знала, где ты был и…
— Создавала мне алиби. Тебе не кажется, что однажды мы это уже проходили? Тогда ты создавала мне алиби, потому что подозревала в способности кого-то убить.
— Как ты можешь сравнивать?
— Вот именно. Тогда ты меня не знала, но защищала, даже подозревая. А теперь почему, Линн? Тоже подозреваешь, что я могу быть причастным к исчезновению Петры?
Линн не знала, что ответить, хотелось сказать, что, не будь у него столько тайн в прошлом, не было бы подозрений. И все же она попыталась объяснить:
— Я не подозреваю тебя, но не хочу, чтобы на тебя падала такая тень.
— Мне не нужно фальшивое алиби, Линн. У меня есть настоящее, смотри. — Ларс поставил перед ней ноутбук и включил слайд-шоу конференции, на которой присутствовал в эти дни. — Там есть мое выступление именно в тот день. Досмотри, чтобы не сомневаться.
Ларс подошел к двери и вдруг повернулся к жене:
— А Петра… Я найду вашу Петру, вытащу ее из постели, если она с каким-то парнем, притащу за волосы, если понадобится.
На экране действительно выступал Ларс… а настоящий закрыл дверь квартиры слишком резко, чтобы следом в комнату не влетела бабушка:
— Линн, что случилось?!
— Ба, я дура…
— В этом, милочка, я не сомневалась никогда. То есть не вообще дура, но в отношении мужа точно. Теперь рассказывай, чтобы мы со Свеном смогли помочь. Давай-давай! Ей богу, как дети, ссорятся из-за игрушек в песочнице.
Свен слушал исповедь Линн, прислонясь к дверному косяку. Задумчиво покусал щеку…
— Куда Ларс сейчас ушел?
— Я не знаю.
— Тогда рассказывай все, что ты знаешь об исчезновении Петры…
— Да ничего я не знаю!
— Звони Флинту, — протянула ей телефон Осе.
— Бабушка, ты не поняла? Он же нас подозревает!
— Диктуй номер, я сама позвоню.
Еще никому и никогда не удавалось не выполнить распоряжение Осе Линдберг, но Линн пришлось звонить Фриде, чтобы узнать номер Андреаса Флинта у нее.
Услышав голос подруги, вернее, на заднем фоне голос ее любовника Густава, Линн поняла, что она не вовремя, но теперь уже все равно. Фрида пообещала прислать номер эсэмэской и отключилась.
— Что? — Голос бабушки требователен.
Линн развела руками:
— Любовь, ей не до нас.
— Думай, где еще взять.
Но почти сразу от Фриды пришло сообщение с номером.
Осе действительно позвонила сама и о чем-то долго беседовала с Флинтом, плотно закрыв дверь на кухню. Свен вздохнул:
— Секреты. Попробовал бы я так поступить…
Ответный взгляд Линн был слишком выразительным, чтобы стоило добавлять слова. Уж у Свена было столько и таких секретов, что никакие Осе и Флинты не сравнятся.
— Куда мог поехать Ларс? — Линн поинтересовалась так, словно Свен наблюдал за своим любимцем даже на расстоянии.
— Думаю, к Флинту.
— А бабушка как раз туда звонит! Только этого нам не хватало. Вообще-то мне беспокойно, словно с Петрой что-то случилось.
— Позвони Бритт, иначе не простит же.
— Фриде вон позвонила, но ей не до нас.
— Бритт не Фрида, звони! — приказал Свен.
— Там ночь.
— Уже утро.
Бритт еще спала, трубку взял Магнус, выслушал сообщение о пропавшей Петре и том, что Вангер подозревает их с Ларсом, пробасил:
— Понял, скоро будем.
Линн вдруг сообразила, что эти ненормальные запросто могут вернуться, затараторила:
— Магнус, нет! Я просто спросить: не вспомнит ли Бритт о каком-то новом парне Петры? Я вечером позвоню, для вас вечером, расскажу, как дела. Ларс отправился ее искать, может, уже нашел.
— Ладно, — согласился Магнус сонным голосом.
Отключившись, Линн вздохнула:
— Ну и хорошо. Придет Петра — сама подзатыльников надаю. Всех перепугала.
Осе сообщила не слишком утешительные факты: Петра позвонила отчиму в день своего исчезновения, быстро сказала, что будет поздно, потому что встретила друга. Потом прислала эсэмэску, что у нее садится телефон, обещала зарядить и позвонить снова. Но не звонит, сама на звонки не отвечает, ее телефон вообще выключен, и определить его местонахождение невозможно.
У шелка шершавая изнанка
Фриде действительно было не до Линн и телефона Флинта, она даже не спросила, зачем подруге этот номер.
Просто с утра у Густава было настроение заниматься извращениями, тем более суббота и никуда идти не нужно. Он вдруг потребовал, чтобы она не смела одеваться, вернее, обнаружив, что одета, бесцеремонно снял с нее джинсы и трусики, расстегнул и стащил бюстгальтер, оглядел и согласно кивнул:
