Наталья Андреева - Муж за алиби
— Вера?
— Да, это я.
— Вера, Володя умер…
— Как это… — Она старалась казаться спокойной. Главное сейчас — это держать себя в руках. — Как это умер?
— Заснул в гараже, в своей машине. Двигатель не выключил и задохнулся… Вера…
— Но этого не может быть! Он что, был пьян? — (Надо держаться естественно.)
— Говорят. Но надо делать вскрытие… О, Господи! Они хотят делать вскрытие! Я даже не представляю, что теперь будет! Мне-то все это за что?!
— Ну-ну, держи себя в руках, — пробормотала Вера. — И главное, не препятствуй следствию. Надо так надо.
— Ты же поможешь мне?
— То есть?
— Он так тебе доверял! Никому так, как тебе, Вера. Мне больше не на кого положиться. Ведь я единственная наследница. Пашке еще нет восемнадцати. Его целыми днями просто нет дома! Я совсем одна… Вера, мне просто не на кого больше рассчитывать, — повторила Марго. — Так неожиданно это случилось…
— Да-да…
— Ты можешь приехать? Или нет. Как же ты оставишь магазин? Я звонила сегодня утром. Вера, неужели же ты заболела? В такой момент?
— Нет, со мной все в порядке.
— Я сама приеду к тебе. Здесь милиция.
— Милиция?
— Ну да. Надо же проверить. Говорят, что Володина смерть выглядит слишком подозрительной. Ведь он никогда много не пил!
— Ну конечно, надо все как следует проверить!
— Они уже спрашивали… Вера?
— О чем?
— С кем у него была встреча вчера вечером. Накануне. Я сказала, что с тобой. Но ведь я все правильно сделала?
— Ну конечно! — Ох, как потерялась в этой ситуации холеная дама, двадцать лет прожившая за спиной своего мужа! Если бы Вера не нервничала так, она бы откровенно торжествовала. Но теперь ей было не до этого.
— Пока еще ничего не ясно. Надо делать вскрытие, — повторила Маргарита Станиславовна. — — Так я приеду?
— Хорошо. А милиция?
— Что — милиция?
— Они не хотят со мной поговорить?
— Не знаю… Не думаю… Пока нет причин…
— Что ж… — Она вдруг спохватилась: — Мне искренне жаль, Маргарита Станиславовна.
— Чего уж там. Зови меня просто Ритой. Или как там вы меня между собой называете? Марго? Ох, я просто не знаю, что теперь делать! Ведь я ничего не понимаю в делах!
— Ничего, как-нибудь разберемся. До встречи. Рита.
Вера положила трубку. Значит, сегодня представители правоохранительных органов ее не побеспокоят. Хорошо это или плохо? Хорошо, что у нее есть время прийти в себя, плохо, что это дело вообще могут спустить на тормозах. То есть списать все на несчастный случай. Но этого она, Вера Алмазова, им просто не позволит сделать.
Она вызвала секретаршу:
— Соня, мне кофе, пожалуйста. И вот еще что…
— Да, Вера Александровна?
— Все равно это сегодня же станет известно. Владимир Иосифович умер.
— Как это умер? — ахнула Соня.
— Видимо, несчастный случай. С этим будет разбираться милиция. Я жду Маргариту Станиславовну, а ты подготовь сотрудников. Чтобы все было тихо и спокойно. Вы главное работайте. Работайте, — твердо повторила Вера.
Никакой паники быть не должно. Дело, которое ее кормит, не должно пострадать. Ну, Никита, как ты там поживаешь? Как тебе сегодня спалось?
Спалось отвратительно
потому что нетрезвая Наденька беспокойно ворочалась с боку на бок и все норовила к нему прижаться. В комнате было душно, несмотря на приоткрытый балкон, жара все не спадала, и по-прежнему не пролилось ни капли дождя. Он все отодвигался и отодвигался от Наденькиного пылающего тела, сминая простыни, насквозь пропитавшиеся липкой влагой. Тяжело, душно… Никита уже пожалел, что не выпроводил ее еще ночью, а оставил до утра. И вдвойне пожалел, что пошел у Веры на поводу, затеяв эту интрижку. Хотелось немного расслабиться, а вместо этого прибавилась еще одна головная боль. Вера подстроила ему какую-то каверзную ситуацию, а он все еще не понял, в чем это ее смысл.
Заснул он только под утро, и несколько часов кряду блуждал в потемках в поисках какой-то дороги. Местность была знакомая, дома вокруг знакомые, адрес известен, но он никак не мог прийти туда, куда ему было нужно. Долго ехал в электричке, потом пересел на автобус. Очнулся же оттого, что кондукторша стала настойчиво трясти за плечо:
— Эй! Просыпайся! Хватит дрыхнуть!
— А? Что? Мне пора выходить? — Никита открыл глаза и увидел улыбающееся Наденькино лицо. Теперь он дал бы ей все те тридцать, на которые девушка ему наврала. При ярком дневном свете, непричесанная, с размазавшейся косметикой, она выглядела отвратительно. И так же отвратительно себя вела.
— Милый, ты не хочешь подать мне кофе в постель?
— А ты не хочешь приготовить мне завтрак? И прибраться в комнате, где мы вчера так весело провели время?
— Еще чего!
— Ну и пошла бы ты к черту!
— Фу, какой ты грубый!
Теперь она была собой, то есть недалёкой девицей, для которой не в диковинку было просыпаться в чужой постели. И обиженно надувать губки, требуя внимания к себе. У него не было никакого желания варить для нее кофе и везти сюда, в комнату, сервировочный столик с приготовленным завтраком, хотя обычно он так и делал, если приглашал к себе на ночь женщину. И желания откликнуться на ее томные потягивания и страстные взгляды не было тоже.
— Давай-ка, милая, поднимайся. Завтракать будем на кухне. Посуду моешь ты. А потом выметаешься.
— Ах, так!
— А как ты хотела? По-моему, я тебе ничего не должен. И у меня дела. Я, в отличие от тебя, на жизнь зарабатываю днем, а не ночью.
— Много на таких, как ты, заработаешь! — Она вскочила с постели и метнулась в ванную. Он тут же отметил, что Наденькины бедра сзади не выглядят такими уж упругими. Да-с, милая девушка, у вас уже целлюлит! А вы все губки надуваете и строите из себя девочку. Наденька раздражала его все больше и больше, тем более что она надолго оккупировала ванную комнату.
Спустя десять минут он не выдержал и постучал в дверь:
— Ты скоро?
— Тебе что, и воды для меня жалко? — из-за запертой двери огрызнулась Наденька.
— Мне жалко потраченного на тебя времени.
Она выскочила из ванной, громко хлопнув дверью.
— Поставь чайник, — напомнил он, добравшись, наконец до горячей воды и бритвенного прибора.
Выйдя из ванной, он увидел, что Наденька сидит на кухне за пустым столом и ждет, когда закипит чайник.
— Может быть, накроешь на стол, милая?
— Я не знаю, где у тебя чашки.
— А ты поищи. Открой шкаф, загляни в холодильник.
— Ты не джентльмен.
— Можно подумать, что ты леди, — засмеялся он.
— Небось загляни сюда эта сушеная вобла, старался бы вовсю!
— А ты как думаешь? У нее есть деньги.
— Ага. Значит, продаем себя.
— Мы с тобой получаемся вроде как коллеги, — усмехнулся Никита. — Только я на мелочи не размениваюсь. Кстати, ты ничем таким меня не наградила?
— Что-что?
— Венерическими заболеваниями страдаешь?
— Да у нас каждую неделю медкомиссия!
— Где это у нас? В борделе?
— В массажном салоне.
— Большая разница!
— Слушай, ты просто хам!
— Можно подумать, что ты привыкла к другому обращению.
Он достал из холодильника тарелку с нарезанным сыром и колбасой, потом полез в хлебницу. Черный кончился, но зато осталось полбатона. Девушка не двинулась с места. Ишь, расселась! Еще и злится!
— А тебе какое дело до того, к чему я привыкла?! Я, может, уже не один год мечтаю из этого притона выбраться! И выберусь.
— Ты переоцениваешь свои силы.
— Мог бы просто мне посочувствовать.
— А ты мне? Я с твоей помощью в такое вляпался! Сам еще не знаю во что, но чувствую, мало мне не покажется.
— Так тебе и надо!
— Что-что?
— А ничего, — огрызнулась Наденька. Он решил, что на сегодня хватит, и довольно жестко сказал:
— В общем так, милая. Я уже понял, что мы не расстанемся друзьями. Напоследок у меня будет к тебе только одна-единственная просьба.
— Какая? — томно протянула Наденька.
— Сделай так, чтобы я никогда тебя больше не видел.
— Ладно, я это запомню.
Она встала и вдруг неприятно усмехнулась:
— А ты об этом не пожалеешь, милый?
— Вряд ли.
— Ну тогда прощай. Завтракать можешь в гордом одиночестве. Но если я тебе все-таки понадоблюсь, тебе долго придется вымаливать у меня прощение. Очень долго. И за это прощение придется дорого заплатить.
— Ох, как много мы о себе понимаем!
— Не проводишь?
— До дверей с удовольствием.
В прихожей эта нахалка одернула коротенькую юбчонку, крутанулась перед зеркалом и махнула ему ручкой:
— Бай-бай, дорогой! У меня такое чувство, что ты меня на всю жизнь запомнишь!
Закрыв за ней дверь, Никита вздохнул с облегчением. Сегодня предстоит тяжелый день. Надо ждать визита непрошеных гостей. И очень хорошо подумать, как себя вести. Странно только, что Вера еще не позвонила. Ей пора бы сообщить о сюрпризе.
