Ким Ньюман - Профессор Мориарти. Собака д’Эрбервиллей
Перешёл к первой главе, заскользил пальцем по строчкам, перевернул страницу, потом ещё раз и ещё — и тут…
Ага! Мы добрались до двадцатой страницы, и что же? Она не разрезана. Как и все последующие. Что скажет нам простейшая дедукция? Книга пролежала в библиотеке шесть лет. Я располагаю полным списком учёных, студентов и астрономов, которые с ней работали. В нём семьдесят два имени. Многие из этого списка сидят сейчас передо мной. Получается, никто из них не смог осилить более двадцати страниц этого шедевра. Я готов страдать за науку и прочёл сей труд от корки до корки, все шестьсот пятьдесят две страницы. Осмелюсь предположить, я единственный в этой комнате могу похвастаться подобным геркулесовым подвигом. Присутствует ли здесь кто-нибудь, кому я могу принести мои соболезнования, кто страдал наравне со мной? Короче говоря, кто ещё дочитал до конца «Динамику астероида»? Не стесняйтесь, поднимите руки. Существуют прегрешения и более постыдные.
Рукоять профессорской трости переломилась — так сильно он сжал её обеими руками. Треск прозвучал, подобно выстрелу.
— А, Джеймс, вы решили сегодня к нам присоединиться. Я так и думал.
С бескровных губ Мориарти сорвалось змеиное шипение.
— Бы нам понадобитесь, но позже, — кивнул Стэнт и длинным тонким ножом разрезал девственные страницы «Динамики». — Можете снять эти нелепые чёрные очки. Хотя приступ слепоты, о котором, по всей видимости, забыли упомянуть в газетах, многое бы объяснил. Ибо, уважаемые члены Королевского астрономического общества, я уверен: ни один зрячий человек, когда-либо заглядывавший в телескоп, не мог сделать следующее утверждение. Процитирую из третьего абзаца первой страницы «Динамики астероида»…
И Стэнт занялся подробнейшим препарированием книги; его слова разили, словно скальпель, а брызги крови летели прямо в лицо профессору Мориарти. Настоящее безжалостное убийство, и сэр Невил вершил его с улыбкой. Время от времени он разнообразил лекцию анекдотами, и аудитория разражалась весёлым смехом.
Математические выкладки были выше моего понимания, но раз или два шуточки Стэнта заставили меня усмехнуться. И очень зря. Следовало сдержаться. На следующий же день Мориарти велел миссис Хэлифакс отослать мою француженку Веронику на Аляску в качестве невесты по почте. Фифи, моя главная любимица, к счастью, приносила слишком много денег, и её не тронули. Но я извлёк для себя достаточный урок.
Сэр Невил несколько раз призывал Мориарти ответить, но тот безмолвствовал. Просто сидел и слушал, как громили его теоремы, рушили вычисления, изничтожали выводы, словно то были невесомые воздушные шарики.
Королевский астроном ни малейшего понятия не имел о той сфере деятельности профессора, которая не касалась математики, и потому прямо-таки излучал безмятежность. Я, однако же, отчётливо видел, что этот малый прилюдно роет себе могилу. Но разве можно его в этом винить?
Да и кто бы на его месте поверил, что в наше время, в самом конце девятнадцатого века, лекцию внимательнейшим образом анализирует разум гораздо более могучий, чем его собственный? Сэр Невил безостановочно болтал и зачитывал отрывки из своих записей, а тем временем его изучали так же пристально, как учёные-болваны изучают, глядя в микроскоп, крошечных извивающихся козявок в капле воды. Однако уверенный в своей неприкосновенности Стэнт продолжал демонстрировать непомерное самодовольство.
На другом конце аудитории интеллектуал, в сравнении с которым Стэнт был то же, что скот несмысленный, взирал на кафедру завистливым взглядом и строил планы.
Короче говоря, милостивые сэры, — подытожил свою речь Стэнт, — этот астероид отклонился от курса. А подобное никак невозможно, учитывая природу небесных тел. Звёзды незыблемы, как незыблемы и законы гравитации, поступательного движения и распада. Астероиды не ведут себя так, как предположил в своей работе наш коллега. Это благородное тело скорее… падёт жертвой жителей Марса, трёхногих существ с глазами-блюдцами и в потешных бумажных колпаках… чем хоть на йоту отклонится от начерченного мною курса. Готов поставить пять фунтов, что сам профессор Мориарти не сможет этого опровергнуть. Джеймс?
Повисла напряжённая пауза. Мориарти по-прежнему безмолвствовал. На дворе стояло лето, но я внезапно почувствовал озноб. Как и остальные присутствующие.
Затянувшуюся тишину нарушил гнусавый недоумок Маркхем (он ещё в самом начале вечера представил сэра Невила публике) — поднялся с места, попросил всех поаплодировать лектору, а затем объявил, что брошюру с тезисами сегодняшнего выступления можно за шесть пенсов приобрести в холле. Толпа хлынула к выходу.
Помещение опустело, но Мориарти остался сидеть.
— Джеймс, — весело обратился к нему Стэнт, собирая с кафедры записи, — приятно видеть вас в столь добром здравии. Я смотрю, даже ваши щёки слегка порозовели. Доброй ночи.
Профессор кивнул своей Немезиде, и Стэнт вышел через заднюю дверь.
А мой работодатель по-прежнему не двигался с места. Я уже засомневался, в состоянии ли он вообще это сделать.
Королевский астроном задался целью прикончить Мориарти-математика, не подозревая, что у его жертвы имеется второе «я». Неуязвимый, безжалостный враг.
— Моран, — наконец вымолвил профессор, — завтра вы нанесёте визит Повелителю Загадочных Смертей в Лаймхаусе{18}. Сам он в отъезде, но от его имени действует Сингапурский Чарли. Помните, мы брали у Си-Фана{19} болотную гадюку для доктора Гримсби Ройлотта{20}? Я намерен заказать у них дюжину vampyroteuthis infernalis. Это не признанный пока в научных кругах подвид coleoidea. Время от времени редкие особи появляются на рынках диковинок.
— Вампиро — что?
— Vampyroteuthis infernalis. Адский вампир, головоногий моллюск. Его иногда путают с осьминогом. Не позволяйте Сингапурскому Чарли всучить вам что-либо иное. Таких моллюсков весьма трудно содержать в неволе — они зачастую гибнут за пределами родных глубин. Понадобятся медные ёмкости с регулируемым давлением. Их изготовит фон Хердер, основываясь на принципе, обратном принципу действия маракотова водолазного колокола. Воспользуйтесь средствами ювелира с Ханвей-стрит, запустите лапу в резервные фонды. Сумма не имеет значения. Мне нужны vampyroteuthis infernalis.
Я вообразил себе адского вампира. Какая приятная неожиданность ожидает сэра Невила!
— Ну же, — поторопил профессор, — ещё успеете на финальную схватку. Желаете поспеть в Уоппинг?
— Разумеется!
III
Следующие три недели выдались напряжёнными.
Мориарти отказался сразу от нескольких преступных авантюр и всецело посвятил себя Стэнту. Пришлось привлечь подельников — как уже знакомых нам по предыдущим злодеяниям (например, Джо Итальянца, участвовавшего в отравлениях в кафе на Олд-Комптон-стрит), так и новеньких. Последние весьма нервничали: конечно, ведь из безвестности их извлёк величайший криминальный гений эпохи. Констебль Пербрайт был такой вот мелкой рыбёшкой. Его вышвырнули из полиции за отказ поделиться взяткой. Пузатый констебль надевал старую форму, опоясывался ремнём, принимал суровый вид и становился на стрёме. А в свободное время подрабатывал грушей для битья: за скромное вознаграждение раздосадованные преступники (и даже вполне добропорядочные граждане) могли поколотить Пербрайта его же собственной дубинкой. За специальную плату верзила помогал впечатлить какую-нибудь барышню: толстяк пытался на глазах у спутницы вас «арестовать», а вы с лёгкостью его «побеждали». Девчонки после подобного, как я слышал, сами прыгали к героям в постель. Из кабинета профессора Пербрайт вышел с вытаращенными от удивления глазами.
Я наносил визиты проверенным поставщикам. Деньги Мориарти интересовали их куда больше, чем странный характер заказов. Так, Пол А. Роберт из Брайтона, первопроходец в области праксиноскопов, получил некоторую сумму, чтобы (как значилось в накладной) «с особой изобретательностью выполнить отвлечённые научно-образовательные иллюстрации» в форме «серии моментально сменяющихся снимков природных явлений». Фон Хердер, слепой немецкий инженер, изготовил ёмкости для осьминогов и некий прибор под названием «параболическое зеркало из полированной бронзы» (и на заработанные деньги купил себе летний домик в Баварских Альпах). Сингапурский Чарли, представитель монополизировавшего рынок ядовитой флоры и фауны безумного китайца, с радостью заграбастал (не в прямом, конечно, смысле) вдосталь вышеупомянутых моллюсков.
Их доставил в неподъёмных плетёных корзинах расторопный работник китайской прачечной. Под стопками белья прятались похожие на бочки бронзовые колокола Хердера с толстыми стеклянными смотровыми окошками и счётчиками давления. К колоколам прилагались ножные насосы, чтобы нагнетать глубоководные атмосферы, необходимые для счастья адскому кальмару. Стоило пренебречь этим самым насосом, и морские гады лопались, словно воздушные шарики. Пищу зловещим головоногим бросали в специальную трубку, напичканную шлюзами. Профессор предпочитал кормить тварей живыми мышами, хотя последние, очевидно, не входили в их привычное меню.
