Антон Леонтьев - Связанные одной тайной
В ее кабинет вошел Денис Радкович и, закрыв дверь, произнес:
— Кстати, не хочешь ли сходить кофе выпить…
Таня поняла, что он, опасаясь, что здесь могут стоять прослушки, хочет поговорить с ней на нейтральной территории.
Сев за столик в кафетерии, осмотревшись и убедившись, что никого подозрительного рядом нет, Денис сообщил:
— Я ведь встретился с опоздавшим присяжным… Нашли и двух других — одного трясли, никак не отпуская, гаишники, а второй… второй, увы, мертв. Представляешь, упал на рельсы в метро, когда ехал к нам.
Таня поставила чашку на столик и усмехнулась:
— Но ты же понимаешь, что это неспроста? Его гибель точно Чехарский устроил. Между прочим, не исключено, адвокат ему помогает…
— Генрих Максимилианович Светлый? — недоверчиво покачал головой Денис. — Не думаю. Не потому что я о нем такого хорошего мнения, а потому что знаю: он крайне осторожный человек и никогда не ввязался бы в подобную историю. Но совет клиенту, как убрать присяжных, кто знает, быть может, и давал. Только это недоказуемо…
Таня подумала о записи, которая хоть веским доказательством и не является, вполне могла бы разрушить карьеру Светлого. Причем особо интересны даже не пассажи о продажности, не посулы и угрозы, обращенные к ней как представительнице прокуратуры, слюнявые предложения принять вместе ванну. Если публике что-то и требуется, то именно такое.
— Похоже, в наших рядах завелся предатель, — подытожил Денис. — Сама подумай, уж слишком много совпадений! Только вот кто у нас «крот»?
В этот момент в кафетерии появился Лев Геннадьевич, своих, впрочем, помощников не заметивший. Молодые люди уставились на него. Поколебавшись, Таня рассказала приятелю о том, что услышала в мужском туалете здания суда.
— Ого, теперь все понятно! — воскликнул Денис в возбуждении, едва не опрокинув чашку с кофе. — Точно предатель наш игривый Львенок. Только скажи, Таня, а что ты в мужском-то туалете делала?
— Да ерунда получилась, дверью ошиблась, — отмахнулась та. И продолжала важную для нее тему: — Но что в таком случае надо делать? Идти к главному?
Она имела в виду прокурора Москвы. Радкович медленно покачал головой.
— Ты что, забыла, как тот благоволит к Львенку? Нет, тем самым мы себя выдадим. Надо держать ухо востро. Потому что цель Львенка ясна — развалить процесс Лени Чеха. А этого допустить никак нельзя!
Таня была такого же мнения. Она посмотрела на Дениса — и вдруг подумала, что у него очень располагающая улыбка. Осознавать то, что у нее имеется союзник, было очень приятно.
Да к тому же союзник, к которому она неравнодушна…
Только какое это имеет значение? Ведь сейчас надо думать о другом — как не позволить Льву Геннадьевичу исполнить то, за что ему заплатил дядя Леня Чех. Тут уж ни до каких сердечных историй. Тем более служебных романов.
— Кстати, Таня, а в кино сходить не хочешь? Сегодня вечером идет прикольный фильм… — Говоря это, Денис явно конфузился, что очень ему шло.
Раньше бы Татьяна ответила отказом. Но времена изменились, поэтому ответила:
— С удовольствием.
И Денис снова одарил ее мальчишеской улыбкой:
— Класс! Просто класс, Танечка!
О чем, собственно, был фильм, она и не поняла. Кажется, какая-то очередная взбалмошная романтическая комедия со «звездами» в главных ролях. Дело в том, что она с Денисом почти не смотрели на экран, а были заняты тем, что, как тинейджеры, в темноте страстно целовались, благо что сидели они на последнем ряду. Потом они пили кофе в премилом итальянском кафе и, наконец, отправились по домам. Денис, как истинный джентльмен, довез ее на своем авто до дома, заглушил мотор — и снова стал целовать.
А когда оба оказались у Татьяны в квартире, то забыли о чае, на который она, собственно, и пригласила Дениса. Все, что последовало, было волшебно, феерично, чудесно. И, главное, Таня ни о чем не сожалела. Денис, оставшийся ночевать, тоже.
Часы показывали начало третьего, когда Татьяна, повернувшись на другой бок, прислушалась к ровному дыханию любовника. Тот дрых без задних ног, а вот к ней сон не шел. Однако вовсе не потому, что ее вдруг обуяло раскаяние, ничего подобного. Приподнявшись на локте, она посмотрела на спящего Дениса и подумала: близкие отношения с коллегой все, конечно, только осложнят, но что поделать… У нее ведь никого не было, абсолютно никого.
А теперь появился любимый человек.
Заснуть не получалось и не из-за того, что девушка принялась размышлять о совместной жизни с Денисом или о том, как будет выстраивать с ним отношения. Хотя, конечно, подумать нужно, ибо став ее другом, парень автоматически тоже превратился в мишень.
И все же дело было в другом.
Таня легко поднялась и опустила босые ноги на пол. Затем, накинув халат, вышла из спальни и оказалась в узком коридоре. Миновала зал, кухню, приблизилась к другой комнате.
Дверь в нее была металлическая, закрытая на кодовый замок. Девушка ввела семизначную комбинацию цифр, и створка беззвучно открылась. Татьяна прошла в помещение, которое когда-то служило кладовкой и по этой причине не имело окон.
Комната больше походила на кабинет — здесь имелся письменный стол с двумя компьютерами, стационарным и портативным, вдоль одной стены стояли полки, на которых покоилась масса толстенных пронумерованных папок, а на противоположной висело нечто, напоминавшее затейливый постмодернистский шедевр.
Но это была не картина, а схема. Таня подошла к ней, взяла из коробочки, стоявшей на письменном столе, крошечный пластмассовый флажок с заостренным концом и воткнула его в одну из цветных линий, которая была частью схемы.
Если присмотреться, то в центре схемы можно было распознать фотографию, запечатлевшую Леонида Григорьевича Чехарского. Именно от нее исходили все лучи, линии и кривые, которые, соединяясь с другими центрами, образовывали причудливый узор.
Другой флажок девушка воткнула в уже имевшеюся на стенде надпись «Мосгорпрокуратура». А затем, взяв ручку, приписала: «Лев Геннадьевич Смирнов». Фотографии Смирнова у нее еще не имелось, однако снимок легко можно будет взять с сайта Московской городской прокуратуры и присоединить к коллекции.
Таня опустилась в кресло и включила оба компьютера. Пока те грузились, закрыла глаза, все еще видя перед собой схему, которую сама и составляла в течение многих лет, зная наизусть каждый штрих.
Потом вновь взглянула на своеобразный стенд. Лучи, линии и кривая на нем означали зафиксированные ею контакты, как деловые, так и криминальные, дяди Лени Чеха. Она не сомневалась: ее досье на бизнесмена и, по совместительству бандита Чехарского, гораздо более полное, чем то, что имелось в распоряжении любой из отечественных или заграничных спецслужб. В конце концов, не даром же последние одиннадцать лет она стремилась только к одному — покарать человека, лишившего ее семьи.
Но что значит покарать? Убить? Нет, конечно. Ведь тогда она встала бы на один с ним уровень. Хотя когда-то, в самом деле, в начале своего пути, Таня хотела ликвидировать его — так же, как он ликвидировал всех ее родных. Однако потом мстительница изменила свою точку зрения.
Покарать значило теперь для нее это сделать так, чтобы убийца оказался в тюрьме, причем не на какой-то смешной срок, а пожизненно. То, что на смертную казнь объявлен мораторий, Таню вовсе не расстраивало. Ибо смертная казнь была бы слишком легким наказанием дяде Лене Чеху за все, что тот причинил ей и многим другим.
К своей цели она шла долгие одиннадцать лет, и сейчас ее мечта близка к осуществлению! Однако процесс, похоже, может развалиться, а бандит Чехарский оказаться на свободе. Этого допустить никак нельзя!
Татьяна просмотрела два электронных почтовых ящика, отыскала кое-что в Интернете, сохранила информацию на ноутбуке, а затем снова подошла к схеме. Сбоку нарисовала небольшой овал, внутри которого поставила две синие точки. Это изображение символизировало того самого синеглазого молодого мужчину, с которым сегодня столкнулась. Предстояло выяснить, кто он и каким именно образом связан с дядей Леней Чехом. И как его можно использовать для того, чтобы нанести удар по врагу.
Почувствовав усталость, девушка опустилась в кресло и задумчиво обвела взором свою тайную комнату. Вот из этого и состояла ее жизнь! Иногда — только иногда! — она чувствовала себя ужасно одинокой. И отчасти даже страшилась того момента, когда расправится с дядей Леней. Ибо тогда смысл ее жизни исчезнет. Но так не должно быть, чтобы смыслом жизни человека становилась месть криминальному авторитету.
А вышло, что именно так получалось с ее жизнью. Конечно, это неправильно. Однако она дала себе слово добиться поставленной цели. И добьется своего!
Ничего, решила сейчас Татьяна, потом, когда цель будет достигнута, когда все завершится, и дядя Леня Чех получит то, что заслужил, уже можно будет подумать о новой, совершенно новой жизни. Правда, какой бывает другая жизнь, она не имела понятия.
