Лариса Соболева - Одна жена – одна сатана
– Кто прикончил? – фыркнул Владимир. – Недоразвитый сморчок? Да отец по сравнению с ним атлант, гора, которую на телеге не объедешь, он одной левой способен свернуть Деревянко шею.
– А сообщники? – подхватил идею Веры Геннадий. – Я хотел сказать, Деревянко не один потрудился. Нам надо натравить на него милицию. Жив Валерьян Юрьевич или... это выяснится. А чтоб Деревянко не воспользовался своими правами директора и не опустошил под сурдинку банковский счет, его желательно упрятать в камеру.
– Неплохая идея, – поддержал его Мирон.
– Заметано, – согласился и Владимир, упорно пытающийся взять семейную власть в свои руки. – Я его похороню в застенке.
Только две юные жены Мирона и Клима не принимали участия в дебатах, впрочем, если б Мила и Маша захотели дать совет, им никто не позволил бы и рта раскрыть.
– Пашка! – заполошно воскликнула Лиля, влетев в дом. – Ты почему не на работе? Живо собирайся, лодырь!
– Уф... – недовольно выдохнул тот, отложив книгу и поднимаясь с кровати. – А ты знаешь, в каком месте глушит коньяк твоя пеструха?
– Ее излюбленные места я разведала, так и быть, отвезу тебя. Паша, она очень нужна нам, просто позарез. Быстрей шевелись, пока белокурая Изольда не наклюкалась до поросячьего визга. Где Алик?
– На объекте, готовится запустить призрака.
Лиля выпила воды, уперла руки в бока. Она что-то обдумывала, кусая губы. У нее зрел план, да какой – ни одному смертному такое не снилось, богам тоже. Осталось убедить мальчиков, а дело это сложнейшее, первым бунтовать будет Алик.
– Я готов, – появился с кислой физией Паша. – Думаешь, твоя мышка-норушка захочет иметь дело с копией мужа, который ее лупил нещадно?
– Глупый, некоторым женщинам нравится, когда их бьют. Слышал: не бьет, значит, не любит? Короче, Паша, не ищи причин улизнуть от Изольды, не получится. Настройся на лирику, а то вид у тебя...
– Сама попробовала б спать с крокодилами.
– Если понадобится...
– Не доживешь до старости: Алик убьет тебя.
– У нас с Аликом деловые отношения, не приписывай нам того, чего нет. Хватит базар разводить, вперед!
Объехали всего два кабака, в третьем Лиля узнала Изольду со спины, она сидела у барной стойки. Да у кого ж еще имеется такая выразительная спина с выступающей холкой и задница необъятных размеров? Лиля подтолкнула Пашу:
– Пьет. Не тяни резину, иначе она в тебе не узнает мужа.
Он прошел к бару, устроился рядом с Изольдой, оглянулся, надеясь... Нет, Лиля не ушла, бухнулась на стул у стены за столиком, закинула ногу на ногу, ее вид был красноречив, мол, не вздумай слинять, не выпущу.
Изольда попивала коньяк и, без сомнения, тосковала. Вообще-то, если не считать излишки жировых отложений, она ничего, немножко симпатичная. Паше предстояло не просто познакомиться с ней и сразить, что с его внешностью вовсе не сложно, а произвести впечатление фантома. Натянув маску непроницаемости, он повернул к ней голову и предложил:
– Потанцуем?
Изольда взглянула на него, потом повертела головой, дескать, кого этот красивый молодой человек приглашает? Не найдя других женщин рядом, она изумленно спросила:
– Вы мне?
Не совсем охмелела, раз соображает, очевидно, ее никто и никогда не приглашает танцевать. Паша отодвинул стакан с коктейлем, кивнул:
– Тебе. Идем?
Она сползла со стула, одернула платье, положила руки на плечи Паши, который чуточку напоминал мумию, но смотрел исключительно в глаза Изольде, что ее слегка, совсем чуточку смущало.
– Ты Изольда, а я Паша, – вдруг сказал он.
– Откуда вы знаете мое имя?
– Не знаю. Но мне кажется, мы с тобой давно знакомы.
И взгляд в нее – пронизывающий насквозь, идущий откуда-то из глубин, будто из Марианской впадины. Казалось, Паша видел застежку сзади на ее платье, противоположную стену и улицу за ней. Этому «потустороннему» взгляду он долго учился под режиссурой Алика и Лили, ведь в нем мало что должно напоминать обычного человека. Роль демона-искусителя ему давалась с большими трудностями, потому что при обольстительной внешности Паша оказался бездарным донжуаном, но старательным, следовательно, в некоторой степени превзошел себя. А куда денешься, если места даже в плацкартном вагоне заняты, неужели переселяться в общий? Можно грузить ящики или мести улицы, но временно, а жить с метлой постоянно – не каждому дано, Паша сделал свой выбор.
Не привыкшая к мужскому вниманию Изольда томно опустила приклеенные ресницы и зарделась, восприняв необычное поведение Паши своеобразным заигрыванием. Она ощущала себя юной девушкой. Красивый молодой человек немного сильнее, чем позволяли приличия, прижимал ее к груди, поглаживая по спине. А Паша на ухо выдавал ей заученные ласкательные слова покойного мужа:
– Цыпуля, ты похожа на мышку-норушку.
– Как-как? – обалдела она, взметнув вверх ресницы, достающие до бровей.
– Котеночек мой шелковый, как поживают наши малышки? – И за грудь ее пятерней цапнул.
Внезапно Изольда затормозила, устремила настороженные глаза на Пашу, убрала с груди его руку:
– Так говорил мой муж.
– Муж? У тебя есть муж, кисуля?
– Нет. Он был. Ты его напоминаешь. Чего это ты говоришь, как он?
– Как он? Не знаю.
Паша снова притянул ее к себе, но она сбросила его руки:
– Нет, ты скажи, откуда знаешь, как он меня называл?
– Мне подсказала интуиция.
– А твоя интуиция не подсказала, что я перекрестилась, когда его прикончили? И ты туда же: сначала «мышка-норушка» и «кисуля», потом кулаком по роже, да? Мне второго такого не надо, моим малышкам без твоих клешней хорошо. Вали отсюда. На пушечный выстрел ко мне не подходи. Вали, вали, а то я тоже умею кулаком по роже...
Скандал вынудил Лилю дунуть прочь, но у машины ее догнал Паша, плюхнулся на пассажирское место, закатываясь от смеха.
– Доволен, да? – взвилась Лиля. – Провалил операцию! Она мне нужна, как воздух! Прекрати ржать, как дурак!
– Кисуля, не кричи, – не мог остановиться Паша. – Найди подходящего мужика-вдовца и попробуй изобразить его жену-призрак. Это же просто.
– Не просто. Мужики не столь доверчивы, потом с сексом у них меньше проблем, чем у женщин. Какого черта сходу начал приставать к ней и лапать? Кто так делает? Надо было сначала понравиться ей, разбудить в ее пропитой душе сексуальные центры, а потом малышки трогать!
– Тебе пора открывать психологический кабинет, ты ж прирожденный психолог.
– Просто я умная и буквы знаю, поэтому книжки читаю. Кстати, психологи в нашей стране мало зарабатывают, у нас пока эта услуга не котируется.
Лиля нахохлилась, держась за руль и глядя прямо перед собой, тем временем Паша отсмеялся, пристегнулся ремнем и предложил:
– Поехали домой, раз сорвалось?
– Нет, дорогой, – заводя мотор, сказала она. – Поможешь Алику, Марат отслеживает одну девочку, а я... Я кое-что придумала. Сама познакомлюсь с Изольдой.
– Мать моя, ты решила поменять ориентацию? – На Пашу снова накатил приступ смеха. – Как же будешь представлять ее мужа и за «малышки» трогать?
– Вовсе не буду ориентацию менять, дурачок, мне она для другого дела нужна. Паша, у меня есть грандиозный план, не относящийся к охоте на привидений. Когда я буду его излагать, прошу тебя, поддержи меня.
– А что за план?
– Позже поделюсь. Но бабок мы можем сорвать о-очень много, причем за один раз.
10
Ох, и повеселился же Валерьян Юрьевич, слушая о первом рабочем дне генералиссимуса Панасоника, до слез хохотал за скромным ужином.
– Вы оба не в своем уме, – констатировала Галина.
– Почему? – все еще смеялся Валерьян Юрьевич.
– Что думают ваши дети? Вас убили? Они же переживают. Почему вы и от них спрятались?
– Во-первых, паника в моей семье создаст полную иллюзию, что я действительно бесследно пропал.
– Жестоко по отношению к детям, – подметила Галина.
– Может быть. Но есть одна настораживающая деталь. В тот злополучный день я первый раз в этом сезоне работал в выходной. Заставил работать сыновей с зятем и еще нескольких человек, включая тех двух, что погибли вместо меня. Так заведено: с весны у нас начинается самая работа, каждый день на счету. На тот же день, то есть на воскресенье, мы назначили новоселье для близких людей, и в тот же вечер меня поджидал убийца у поселка. Почему именно в воскресенье? Значит, убийца знал, что я на работе, выходит, ему кто-то сказал, что это самый удобный момент?
Галина ахнула:
– Вы хотите сказать, кто-то из вашей семьи...
– Я ничего не хочу сказать, – перебил Валерьян Юрьевич. – Я хочу выяснить, что за всем этим кроется. Хочу прожить столько, сколько мне отпущено, но не меньше по чьему-то хотению. А моим детям, Галина, полезно встряхнуться и пожить немного без моей опеки, самостоятельно. Им не помешает оказаться в положении, когда денег дать некому, когда можешь все потерять... По-моему, они получат полезный урок.
– Но терять они не захотят. Вы подумали, что из этого может выйти?
