Ольга Володарская - Он бы отдал жизнь
Но теперь, спустя неделю, он курил с удовольствием. Не часто, но сигарет пять-шесть в день у него уходило. И они действительно его успокаивали.
Принесли кофе и тосты. Аппетита не было, но Кир заставил себя поесть.
Опять стало накрапывать. Дождик тихо забарабанил по полосатому тенту. Кир полез за бумажником, чтобы расплатиться. Достав деньги, положил их на стол. Перед тем как закрыть бумажник, из кармашка для кредиток вытащил фотографию. На ней была запечатлена красивая темноглазая девушка… Диана!
Кир стащил этот снимок из ее квартиры. Когда ждал Диану, открыл какую-то книгу, между страниц лежало это фото. Кир взял его. Как будто знал, что совсем скоро он лишится возможности видеть Диану живьем и ему останется только ее фотографическое изображение…
Жаль, что записи голоса нет. Он у нее такой чудесный! Когда Кир увидел Диану впервые, подумал, что голос у нее должен быть низким, чуть хрипловатым, каким обычно в фильмах говорят секс-бомбы. Но он оказался нежным, мелодичным…
Повинуясь порыву, Кир выбрался из-за стола, перешел улицу и остановился у телефона-автомата. Он помнил номер Дианы и набрал его…
Гудки.
Один, второй, третий, чет…
– Алло…
Ее голос. Нежный, мелодичный…
Тот самый, завораживающий!
– Алло. Вас не слышно…
Кир швырнул трубку на аппарат и заспешил подальше от будки.
Глава 2
Он рос примерным мальчиком: не хулиганил, отлично учился, играл в шахматы, много читал. Обычно такие образцово-показательные дети становятся изгоями. Их любят учителя, родители ставят в пример своим отпрыскам, вот тем это и не нравится. Но Кирилл ладил с одноклассниками. Быть может, потому, что давал списывать. А скорее благодаря своим мнимым спортивным достижениям. Кирилл наврал, что с семи лет занимается в школе самбо (на самом деле несколько приемов ему показал дядя-милиционер), и с ним просто боялись связываться.
Девочками Кирилл остро интересовался с детского сада. Он постоянно был в кого-нибудь влюблен, но тайно. Если остальные пацаны демонстрировали свои чувства к избранницам, дергая их за косички, то Кир держался от них на расстоянии. Он не обижал девочек, а проявить свою симпатию каким-то другим способом ему не хватало смелости.
По-взрослому Кирилл влюбился в восьмом классе в свою соседку по парте. Самое удивительное, что вместе они сидели два года и девочка совершенно его не трогала. И вот однажды…
Был солнечный октябрьский день. Деревья, росшие в школьном дворе, радовали глаз своей желто-багряной листвой. Кир любовался ими в окно, возле которого сидела его соседка. Сначала он смотрел мимо нее, но вдруг обратил внимание на то, что ее волосы сверкают на солнце золотом. С некоторым удивлением Кир уставился на нее. Он знал эту девочку почти восемь лет и всегда считал, что она светло-русая. И невзрачная. А она, оказывается, вон какая… золотая! Причем вся. Не только ее волосы отливали драгоценным металлом. Ее глаза тоже оказались золотистыми. И кожа, покрытая мелкими веснушками…
Ее звали Таней. И она стала первой, кого Кир поцеловал. Готовился он к этому весь учебный год. Все собирался с духом, собирался… Но отважился поцеловать только на выпускном вечере после двух стопок самогона, тайком принесенного одним из одноклассников.
Со школьного бала они ушли держась за руки. Кирилл шагал рядом с Таней, сжимал ее нежную маленькую ладошку и думал о том, как было бы здорово пройти с ней не только по спящему городу, но и по жизни. Он уже видел ее своей женой и надеялся, что их отношения, начавшиеся с неумелого поцелуя, закончатся свадьбой…
Вот такой он был, четырнадцатилетний Кирилл Исаев, мечтательный и очень романтичный!
Практически все лето они провели вместе. Таня только в Москву два раза ездила к родственникам. А остальное время была рядом с Киром. Они ни разу не поссорились и научились классно целоваться.
В конце августа Таня сказала:
– Нам нужно серьезно поговорить.
– Я слушаю.
– Нам придется на время расстаться.
– Как это? – тупо спросил Кир.
– Дело в том, что я уезжаю в Москву. Но буду приезжать. Часто-часто!
– В Москву? Зачем?
– Учиться. Я поступила в техникум.
– Так ты не к родственникам ездила?
– Нет, к ним. Жила у тетки. Но заодно решила попробовать поступить в техникум. И у меня получилось!
– А почему ты говоришь мне об этом только сейчас?
– Я знала, что ты расстроишься, и не хотела омрачать лето…
Она уехала в Москву. Кир скучал невероятно. Писал по два-три письма в неделю. Таня отвечала не на каждое, но все же весточки от нее приходили довольно часто. Несколько раз она звонила Киру с переговорного пункта и взахлеб рассказывала о своей новой жизни.
В родной город она приехала на зимние каникулы. Кир встречал ее с поезда, держа в трясущихся не столько от холода, сколько от волнения руках три гвоздики. Когда состав остановился и из двери вагона показалась Таня, Кирилл ее не сразу узнал. От его золотой девочки мало что осталось! Волосы – белые, всклокоченные и облитые лаком с зелеными блестками, лицо коричневое от тонального крема, а глаза… Нет, они остались теми же, светло-ореховыми, вот только голубые тени на верхних веках исказили их цвет и форму.
– Таня? – на всякий случай переспросил Кир.
– Масик! – завизжала она и повисла у него на шее. Никогда ранее Таня Кирилла Масиком не называла. Да и не вела себя столь вызывающе. Но Кир решил, что она просто соскучилась, вот и кидается. – Ты совсем не изменился! – захихикала она.
– А ты очень.
– Да? – Она начала вертеться, показывая себя так и эдак. – Как тебе моя прическа?
Он не мог сказать правду, что она ужасна, поэтому только пробормотал:
– Очень необычная.
– Ну, это для провинции, а в Москве начесы в большой моде.
– Но зачем ты перекрасилась? Мне так нравились твои золотые волосы…
Таня только фыркнула и, взяв Кира под руку, зашагала к зданию вокзала.
– Ой, Масик, знал бы ты, какая там жизнь! Все бурлит, не то что тут, у вас, – тараторила она.
– Я был в Москве.
– Это не то! Там надо жить! На Калининском проспекте я встретила Юру Шатунова, представляешь?
– А как твоя учеба?
– Да я же писала тебе, нормально.
– Ты писала, что еле на троечки тянешь.
– Так это нормально! Не вылетела же…
И опять давай стрекотать о вещах, совсем Киру неинтересных. Она никогда не казалась ему невероятной умницей. Училась неплохо, но только благодаря своей отличной памяти. Да еще Киру, у которого списывала домашние задания. И все же она была явно неглупой девочкой. Тогда почему ведет себя как полная дура? Кир не понимал…
Он проводил Таню до дома и поплелся к себе. Он был раздавлен и… Все равно влюблен. Не в эту вертлявую пергидрольную дурочку, а в ту золотую девочку, которая, как он надеялся… еще покажется из-под слоя штукатурки и вороха кричащей одежды, по ее уверению, модной в Москве…
Они встретились снова на следующий день и на короткое время. Таня убегала к подружкам, чтобы рассказать им о своей столичной жизни и, конечно же, о Юре Шатунове, встреченном ею на Калининском проспекте. Потом она поехала в деревню проведать бабушку, а вернулась за день до отъезда. Вечер они провели вместе. И даже целовались, но Таня почему-то отдавалась этому занятию не так самозабвенно, как раньше.
Он проводил ее на поезд. Помахал вслед. Сердце его ныло от дурного предчувствия…
Я ее теряю!
Она писала все реже. Совсем не звонила. Да и он не одолевал ее своими посланиями. Однако скучал и все еще питал к Тане чувства.
Летом она приехала вновь. Совсем другой. Не размалеванной и вульгарной, но и не той, золотой… Ее волосы теперь были пепельными, макияж умеренным. С встречающим ее Киром она сдержанно поздоровалась, поговорила ни о чем и отправилась домой, сказав, что позвонит.
Прошло три дня, Таня так и не дала о себе знать. Кир позвонил сам, но ее мама сообщила, что дочь гуляет с подружками. Он знал, где они обычно «тусили» (это слово привезла Таня из Москвы еще в первый приезд), и отправился туда, чтобы «случайно» с ней встретиться.
Он увидел компанию на школьном дворе. Таня курила тонкие сигареты и томным голосом рассказывала товаркам о… своем любимом! Мужчине тридцати лет, иностранце по имени Жан, с которым она познакомилась весной.
– Он такой необыкновенный, девочки! – вздыхала она. – Красавец, умница, богач! У него огромная фирма на родине, дом, две машины.
– Но он же старый, – ужасались девочки.
– Он взрослый. А сопляков с меня достаточно! Они даже целоваться не умеют.
– Но ты ведь несовершеннолетняя. Он не боится?
– Я сказала, что мне восемнадцать!
– И он поверил?
– А что? Я выгляжу старше. – Она небрежно стряхнула пепел с сигареты. – Он, кстати, выглядит моложе своих лет. Видели бы вы, как здорово мы смотримся вместе. Он высокий, смуглый, с кудрями черными, а я маленькая, светленькая. Жан называет меня своим ангелочком.
