Том Клэнси - Реальная угроза
- "Шестой", говорит дозор, - произнесен.
- "Шестой" слушает.
- Мы на месте поворота. Заметили движение внизу по склону, примерно в полукилометре. Собираемся подождать и посмотреть, кто это.
- Понял. Осторожнее, сержант, - сказал Рамирес. К нему подошел Леон.
- Что ты думаешь делать? - спросил он.
- Останемся на месте, постараемся не передвигаться, пока не увидим, что они задумали.
- Правильно. Но лучше подняться вверх по склону метров на пятьдесят.
- Иди первым, я - за тобой. - Чавез последний раз взглянул вниз и последовал за напарником к зарослям толстоствольных деревьев. На зеленом экране он по-прежнему никого не видел. Две минуты спустя Чавез расположился на новой позиции.
Альберто увидел их первым и указал рукой. Двигающиеся точки выглядели крупнее, чем мелькающие фоновые искорки на экране. Головы. Метров четыреста или пятьсот. Направляются прямо к вершине.
0'кей, подумал Чавез. Посчитаем. Теперь он чувствовал себя спокойно. Это его профессия. Ему приходилось заниматься подобными делами И раньше. Пугающая неизвестность осталась позади. Предстоит бой. Он знает, как сражаться.
- "Шестой", докладывает дозор. Численность противника - около роты, движется прямо к вам.
- Что еще?
- Идут как-то странно. Медленно. Словно чего-то боятся.
- Сколько времени можете оставаться на своей позиции?
- Несколько минут.
- Оставайтесь на позиции, не подвергая себя опасности, затем начинайте движение. Постарайтесь двигаться с такой же скоростью, как противник, еще километр. Нам нужно заманить их в ловушку как можно больше.
- Понятно.
- Мне не нравится, сколько их, приятель, - прошептал Леон.
- А мы их поубавим - перед тем как отступать, правда? - Чавез снова посмотрел на приближавшегося противника. Никакой организации. Идут медленно вверх по склону, не торопятся, теперь отчетливо слышен шум их движения, идут группами по три-четыре человека. Наверно, друзья, подумал сержант, как в уличных бандах. Там принято, чтобы сзади был друг.
Уличные хулиганы, решил Чавез. Даже маскировочных курток нет, только эти проклятые АК-47. Никакого плана, нет разделения на огневые группы и группы поддержки. Интересно, есть ли у них трансиверы для координации наступления. Вряд ли. И только сейчас, с опозданием, сержант понял, что они точно знают, куда идут. Он не понимал, как это получилось, но сейчас это означает одно - они направляются к засаде, в настоящий огневой мешок. И все-таки их слишком много. Очень много.
- Время, - прошептал Динг Леону.
Они устремились вверх по склону, беззвучно и незаметно, пользуясь своей подготовкой, выбирая один наблюдательный пункт за другим, постоянно сообщая командиру о своей позиции и передвижении врага. Там, на вершине горы, у отделения было почти два часа для того, чтобы сняться с прежней позиции и подготовить засаду. По трансиверам Чавез и Леон слышали команды Рамиреса. Отделение двигалось вперед, чтобы встретить наступающего противника задолго до его прихода к первой линии обороны. Солдаты расположились между двумя особенно крутыми участками склона, нацеливая пулеметы на участок шириной метров в триста, по которому ожидалось приближение вражеских групп. Если противник настолько глуп, что готов пройти именно в этом месте, ну что же, это его проблема, верно? До сих пор он двигался к району эвакуации прямо, не отклоняясь в стороны. Может быть, противник каким-то образом узнал, что группа "Кинжал" находится в этом месте, подумал Чавез, когда они с Леоном выбрали позицию чуть вниз по склону от одного из пулеметных гнезд.
- "Шестой", говорит дозор, заняли позицию. Противник в трехстах метрах от нас, поднимается вверх.
Двойной щелчок.
По радио одно за другим слышались донесения о том, что и остальные пары увидели противника.
- Внимание всей группы "Кинжал", - раздался голос капитана Рамиреса. Соблюдайте спокойствие. Похоже, они идут прямо через парадный вход. Помните сигнал...
Потребовалось еще десять минут. Чавез выключил очки ночного-видения, чтобы сберечь батареи и чтобы глаза привыкли к темноте. Он снова и снова проигрывал в уме огневой план отделения. Им с Леоном были даны особые задания. Каждый солдат вел огонь по ограниченной дую.
Все дуги совмещались одна с другой и даже перекрывались, но солдаты все-таки должны были уничтожать противника в выделенном им участке, и не поливать огнем все поле боя. Даже пулеметы - те два, что выдвинулись вперед, будут простреливать свои участки. Третий пулемет находился далеко от огневого рубежа с небольшой резервной группой - их задача заключалась в том, чтобы прикрыть отделение во время отхода или прийти на помощь в случае необходимости.
Первые группы противника приблизились на сто метров. В авангарде шла цепь - восемнадцать или девятнадцать человек, следом старались не отставать остальные. Боевики двигались осторожно, боясь оступиться, держа автоматы поперек груди. Чавез насчитал в отведенном ему секторе троих. Он поднял свой автомат. Лежавший рядом Леон смотрел вниз.
В прежние времена использовали стрельбу залпами. Пехота Наполеона выстраивалась рядами плечом к плечу, глубиной в два или четыре ряда, по команде опускала мушкеты и стреляла - ряд за рядом, - посылая в противника смертоносный ураган пороха и пуль. Цель такой стрельбы - потрясти неприятеля. Она не менялась и в настоящее время - потрясти противника, вызвать у него шок. Шок у тех, кому повезло и кто не погиб в первые мгновения, - шок, предупреждающий, что лучше всего побыстрее покинуть это место, он мешает врагу должным образом реагировать на нападение, приводит в замешательство. Теперь это делается не числом мушкетов. Современная тактика требует, чтобы противник подошел как можно ближе, однако конечная цель остается прежней - и психологически, и физически.
Чавез услышал в трансивере три щелчка. Это была команда Рамиреса приготовиться. По всей линии огня солдаты прижали приклады к плечу и прицелились. Пулеметы приподнялись на сошках. Предохранители сняты. Капитан, находившийся в середине огневого рубежа, намотал на руку конец телефонного провода. Он был пятидесяти ярдов длиной, и на другом его конце, уходящем вниз по склону, была привязана пустая консервная банка с несколькими камешками внутри.
Медленно, осторожно капитан потянул провод на себя, выбирая слабину. Затем резко дернул.
Внезапный звук заставил время остановиться. Все замерло на мгновение, казалось, растянувшееся на долгие часы. Боевики, шедшие в первом ряду, инстинктивно повернулись к источнику звука, раздавшемуся где-то посреди них, уже не глядя в сторону опасности, угрожающей как с фронта, так и с флангов, не ведая, что пальцы уже начали нажимать на спусковые крючки.
Застывшее время снова пошло в тот момент, когда из стволов вырвались белые всплески пламени. В следующее мгновение полтора десятка боевиков упали на землю. Из тех, что шли следом, попадало еще несколько человек - убитых или раненых, - прежде чем раздался ответный огонь. И тут же стрельба, которая велась сверху, прекратилась. Наступающие отреагировали на это с опозданием. Многие из них опустошили целые магазины патронов, стреляя в сторону вершины, но солдаты уже скрылись в подготовленных укрытиях.
- Кто стрелял? Что здесь происходит? - послышался голос сержанта Оливеро, блестяще имитирующего колумбийский акцент.
Замешательство всегда является союзником тех, кто приготовился заранее. Многие из боевиков, шедших сзади, бросились вперед, в зону поражения, чтобы узнать, что случилось, не понимая, кто начал стрелять. Чавез насчитал их до десятка, прежде чем снова открыть огонь. В тридцати метрах перед ним стояли двое. Он выпустил очередь из трех патронов, убил одного и ранил второго. Еще дюжина боевиков упала на землю.
- Всем отходить, - донесся из трансиверов голос капитана Рамиреса.
Порядок отхода соблюдался по всей линии. Один солдат каждой пары мгновенно встал и бросился вверх по склону, остановившись через пятьдесят метров в заранее обусловленной точке. Пулеметы, стрелявшие до сих пор короткими очередями подобно автоматам, теперь стали поливать противника непрерывным огнем, чтобы прикрыть отступление. Не прошло и минуты, как группа "Кинжал" покинула сектор, по которому теперь секли очереди запоздалого и неточного огня. Случайная пуля задела одного из солдат, но он не обратил на это внимания. Как всегда, последним отходил Чавез, перебегая от одного дерева к другому. Вражеский огонь усилился. Сержант включил очки ночного видения, чтобы оценить ситуацию. В зоне поражения лежало примерно тридцать тел, и только немногие из них двигались. Сейчас, когда стало слишком поздно, противник опомнился и начал обходный маневр, пытаясь окружить уже оставленные позиции. Чавез видел, как боевики вышли на место, которое они с Леоном занимали всего несколько минут назад, и остановились в замешательстве, все еще не понимая, что произошло. Доносились стоны раненых, слышались ругательства, грубые непристойные ругательства приведенных в ярость мужчин, которые привыкли убивать других, а теперь сами становились жертвами. Это, наверно, их командиры отдают приказы на языке, понятном всем солдатам, подумал Чавез. Вначале он полагал, что группа капитана Рамиреса одержит легкую победу, но очень скоро изменил точку зрения, в последний раз взглянув на противника.
