Бретт Холлидэй - Смертельный выстрел
– Вы не одиноки,– заметил Шейн.– Насколько мне известно, все остальные думают так же. У Эймса в кабинете был телефон?
– Нет, к телефонам он испытывал идиосинкразию. Его кабинет – это Святая Святых Хозяина. Когда он закрывал дверь и вешал табличку «Не беспокоить», то оставался нажине с собой и со своей совестью. Судя по всему, чувствал он себя неплохо,– Конрой презрительно улыбнулся.– В любом случае, он не принимал никого, кроме посетителей, специально приглашенных заранее. Я встречал их у входа и провожал к боковой лестнице. Эймс издали разглядывал посетителя, впускал его, а после его ухода снова запирал дверь на задвижку.
– Как Ральфа Ларсона этим вечером, например?
– Да. Ларсону была назначена встреча на четверть восьмого, и он прибыл точно к сроку.
– Эймсу кто-нибудь звонил этим вечером? Конрой помедлил с ответом, вспоминая.
– Нет.
– У Эймса была назначена встреча с кем-либо еще, кроме Ларсона?
– Нет,– на этот раз Конрой ответил без промедления. Шейн немного подумал.
– Ну хорошо, у меня все,– сказал он.– Я поднимусь наверх и еше раз взгляну на его кабинет, а потом оставлю вac в покое.
Он направился к двери.
– У двери кабинета стоит полисмен, которому приказано никого не впускать,– предупредил Конрой.– Бог его знает, почему. Дело-то закончено, верно? Убийца арестован.
– Это всего лишь полицейское правило,– сказал Шейн.– Согласно инструкции, место происшествия опечатывается, и на определенный срок возле него выставляется охрана.
Он вышел из комнаты, пересек холл и начал подниматься по лестнице. Краешком глаза он заметил, что Марк Эймс и Елена, сидят рядышком на диване. Вдова выглядела совершенно умиротворенной.
Патрульный Пауэрс устроился на стуле в коридоре. На маленьком столике по правую руку от него стояли кофейная чашка, сахарница и пепельница. Молодой полисмен с головой погрузился в чтение толстой газеты. Однако, услышав шаги, он мгновенно вскочил, потянувшись к своему револьверу.
– А, это вы,– облегченно сказал он, разглядев Шейна.– Что-то потеряли?
– Григгс сейчас занят в полицейском управлении,– сказал Шейн.– Он просил меня заехать сюда, заглянуть в кабинет Эймса и проверить одну из своих догадок.
Шейн неторопливо двинулся по коридору.
– Минуточку,– озабоченно сказал полисмен.– В эту комнату никто не должен входить, таковы мои инструкции.
Шейн с улыбкой повернулся к нему.
– Разве Григгс приказывал тебе не пускать меня, а?
– Э-э… нет. О вас речь не шла, сэр. Но, с другой стороны…
Шейн вздохнул.
– Ладно, я все понимаю. Приказ есть приказ. Ты ведь недавно поступил в полицию, Пауэрс?
– Да, сэр. Я сдал экзамены три месяца назад. Но я… Шейн понимающе кивнул.
– Тебе бы следовало спуститься вниз и позвонить Григгсу,– сказал он.– Само собой, ему это вряд ли понравится, но… Погоди-ка,– Шейн остановился, словно осененный внезапной идеей.– А почему бы тебе сразу не позвонить шефу, Уиллу Джентри? Скажи, что звонишь по моей просьбе. Если его уже нет в управлении, я дам тебе его домашний телефон. Скажи так: «Майкл Шейн просит официального согласия войти в кабинет Эймса и поискать там одну вещь для сержанта Григгса». Сойдет?
– Черт возьми,– пробормотал Пауэре.– Мне очень не хочется беспокоить шефа.
Молодой полисмен был наслышан о дружбе Шейна с начальником полицейского управления Майами. К тому же несколько часов назад он видел, как сержант Григгс разрешил Шейну присутствовать при допросах и оказывал ему знаки внимания.
– Ладно, проходите,– решился он.– Только не выносите оттуда ничего, не показав сначала мне, хорошо?
– Разумеется,– сказал Шейн с оскорбленным видом. Толкнув тяжелую дверь, все еще болтавшуюся на одной петле, он зашел в кабинет и плотно закрыл дверь перед носом у Пауэрса.
Кабинет выглядел точно так же, как и раньше; исчез лишь труп Уэсли Эймса. Шейн быстро подошел к столу и начал просматривать ящики один за другим. В первом ящике лежали стопки писчей бумаги, конверты и личная печать Эймса. Два других ящика представляли собой алфавитный каталог в виде серии тонких пластиковых папок с документами. На каждой папке стояло имя человека, к которому относилось содержимое папки.
Шейн перелистал папки на букву «М», не обнаружив фамилии Мурчисона, затем вернулся к началу каталога и снова перелистал все папки. Он открыл наугад пару папок: кроме документов, внутри находились личные письма, листки с датами и именами, листовые негативы. Просмотрев негативы на свет, детектив со вздохом вернул папки на место – без сомнения, говоря о материалах для шантажа, Конрой имел в виду именно этот каталог.
Но папки с надписью «Алекс Мурчисон» здесь не было. Шейн спешно обыскал остальные ящики и выпрямился, обводя комнату взглядом в поисках какого-нибудь тайного убежища для документов. В это мгновение дверь резко распахнулась, и в кабинет ворвался сержант Григгс. Лицо его побагровело от гнева.
– Ну ладно, сыщик,– проревел он.– Если ты уже нашел то, о чем я тебя просил, можешь отдать это мне, и немедленно!
ГЛАВА 12
Несколько секунд Шейн молчал, пытаясь оценить степень раздражения полицейского и найти выход из создавшегося положения.
– Извини, но мне не удалось его найти,– наконец сказал он.
– Что именно тебе не удалось найти?
Внезапно Шейна осенило. Он понял, что беспокоило его все это время, что выпадало из четкой картины убийства, составленной по показаниям свидетелей.
– Его нож для бумаг,– сказал он.– Та штука, с помощью которой он аккуратно вскрывал конверты.
Шейн указал на пачку пустых конвертов, вскрытых ножом вдоль верхнего края.
– Помнишь показания Ральфа Ларсона насчет его первого визита к Эймсу? «Он сидел в своем кресле, разрезал конверты один за другим и смеялся мне в лицо». Чем же он разрезал конверты? Я просмотрел все ящики, но не смог ничего найти. А ведь деталь очень важная, согласись.
На лице Григгса, слушавшего детектива, промелькнули раздражение, досада и, наконец, любопытство.
– Ты уверен? – спросил он.– Ножа нет?
– Если только у Эймса не было какого-то тайника, где он его прятал.
– Пауэрс! Позови сюда секретаря! – крикнул Григгс, высунув голову в дверь.
– Сейчас, сэр.
Пауэрс бегом пустился исполнять приказ.
– Забавно, что ты подумал именно о ноже,– сказал сержант, испытующе глядя на Шейна.– Какое отношение имеет к убийству пропажа ножа для бумаг?
– Я еще не понял,– честно признался Шейн.– Ведь я так долго не мог вспомнить эту деталь потому, что она вроде бы не имела значения. Я думал о миссис Ларсон… думал об Эймсе, который даже не попытался защищаться под дулом револьвера…– Шейн замолчал, так как в комнату вошел Виктор Конрой.
– Вы звали меня, сержант? – спросил Конрой.
– Да. Мы тут задумались, каким инструментом Эймс вскрывал свою корреспонденцию,– Григтс указал на пустые конверты, лежавшие на столе.– Посмотрите, как они разрезаны.
– Он всегда пользовался ножом для бумаг. Нож обычно лежал на столе,– Конрой подошел к столу и нахмурился.– Декоративная такая штучка, медная или латунная. Что-то вроде флорентийского кинжала. Лезвие тонкое, обоюдоострое, хорошо заточенное. Странно…– он покачал головой.– Нож всегда лежал на виду. А в ящиках стола вы уже искали?
– Мы искали везде,– Григгс провел ладонью по своей лысине.– Вы не помните, когда вы в последний раз видели нож?
Конрой в задумчивости поскреб подбородок.
– На такие вещи, как правило не обращаешь внимания, когда они примелькаются. Но похоже на то, что он вскрывал письма ножом.
– Похоже,– согласился Григгс.– Хорошо, Конрой. Я еще поговорю с вами попозже. Передайте всем, чтобы оставались дома до утра.
Конрой, казалось, хотел протестовать, но быстро овладел собой и вышел из комнаты.
Григтс заложил руки за спину и принялся ходить взад-вперед. Через несколько секунд он резко остановился и взглянул Шейну в глаза.
– Почему же ты не спрашиваешь меня о результатах патологоанатомического обследования? – ядовито осведомился он.
– Каков результат обследования? – с готовностью спросил Шейн.
– Уэсли Эймс был мертв, когда пуля попала ему в сердце. Он был заколот в сердце кинжалом с узким, обоюдоострым, хорошо заточенным лезвием.
– Что-то вроде флорентийского кинжала? – с интересом предположил Шейн.
– Черт возьми, ты даже не удивился! Ты что пророк? Если ты что-то скрываешь от меня, Шейн…
– Мне нечего скрывать,– заверил Шейн.– Просто все внезапно встало на свои места. Мы ведь даже и предположить не могли, что ошибались: весь фокус в том, что пуля Ларсона попала точно в то место, куда был нанесен удар ножом. Поэтому кровотечения не было. Никто не удосужился разглядеть, что кровь уже запеклась, а когда через полчаса сюда прибыл медэксперт, он уже не мог с точностью определить время убийства без специальных анализов. Бог ты мой! – внезапно воскликнул он. – Ведь Ларсон никого не убивал. Он всего лишь выстрелил в мертвеца. Что за ирония!
