Феликс Рябов - Аферист на пенсии
Впрочем, в детство впал не он один — кладбищенская атмосфера действовала на всех как-то странно. Обкуренные братки играли пластиковым черепом в футбол; Ди-Джей, сидя верхом на гробе, бренчал на гитаре. Администратор, который пристроился за компанию к косяку, рассказывал всем и каждому анекдот про зайца-топтуна, за что кто-то дал ему в конце концов в морду. Совсем не обидевшись и даже не заметив, администратор пошел искать чего-нибудь перекусить… Одна лишь Наташа одиноко сидела в углу, ни на кого не обращая внимания. По-видимому, гибель сестры ее потрясла.
Наконец, вернулся фотограф.
Макс устало вздохнул:
— Все, всем спать. На втором этаже несколько комнат в приличном состоянии — «Дирекция овощебазы», «Бухгалтерия», «Архив» — спать будете там.
Он выловив двух братков, которых уже отпустило, и оставил за главных:
— Значит, так: никого не выпускать и не впускать. Барахло это, — тут он указал на декорации, — Чтоб было в полной сохранности… Все же хочу понять, как солистка исчезла со сцены… Я все думаю, может, там какой секрет — дверь, ящик — еще что-нибудь… Завтра на свежую голову посмотрим.
Устало вздохнув, Макс вернулся к джипу.
В салоне Борода с Андреем Владимировичем разбирали финансовую документацию «Распутной жизни».
— Ну, как?
Андрей разогнал рукой сигаретный дым, клубившийся в машине, и презрительно тряхнул пачкой бумаг:
— Хрен его знает… На бухгалтерию это никак не тянет. Так, для себя… Но деньги у них определенно должны быть; вот эта папка — что-то вроде кассовой книги; судя по всему, за концерты они получали от организаторов налом и каких-то следов банковских операций, ценных бумаг… покупки квартир, наконец — ничего этого нет.
— И это значит…
— Да. Где-то лежит толстая-толстая пачка баксов. Солистка не верила никому, кроме баксов.
Макс кисло улыбнулся:
— Ситуация упрощается. Осталось только их найти.
Андрей выругался и засунул бумаги в бардачок:
— Ладно, поехали по домам. Надо срочно надраться и лечь спать. Завтра будет много работы.
Борода кивнул, и они разошлись по машинам. Вскоре шум моторов затих за поворотом дороги, пыль осела.
Повисла напряженная тишина, лишь изредка нарушаемая скрипом кладбищенских деревьев, шелестом многовековых дубов, шорохом крыс на провалившихся могилах…
И тут появился Шитман.
* * *Присев на гроб из реквизита, дежурные братки беззаботно играли в карты. Проигравший должен был выйти на кладбище, снять штаны и громко прокукарекать.
Все давно спали, один лишь администратор, который съел что-то не то, каждые пол-часа бегал на толчок.
Свет был притушен, и большая часть бывшей покойницкой тонула в полутьме. Начальство уехало, и можно было опять расслабиться. Уютно дымился косяк — в сочетании с пивом он производил незабываемый эффект. Одну бутылку, правда, они разлили, но оставалось еще пять. Тишина нарушалась только шлепаньем карт по полированной крышке…
Но что это? Боковым зрением один из братков заметил в углу какое-то движение. Показалось? Нет, опять. Браток оглянулся. Карты выпали у него из рук, холодный пот прошиб с головы до ног, а руки сами потянулись к бейсбольной бите, прислоненной к соседнему гробу.
Стоявший в углу скелет начал подавать признаки жизни. Блеснув черепом, он повернулся к братку и стал медленно поднимать то, что осталось от руки. Браток остолбенело ткнул в бок партнера по игре. В этот момент крышка гроба, на которой они играли, резко откинулась и довольно натуральный покойник стал медленно подниматься. Глаза его были закрыты, под бледной позеленевшей кожей не билась ни одна жилка — но все-таки он двигался, медленно и как-то неотвратимо.
Нервы братка не выдержали… Схватив первое, что попалось под руку — это была бутылка, он вскочил — хотел разбить покойнику голову, но поскользнулся в луже пива и случайно попал по черепу коллеги.
Тот грохнулся на каменный пол. С виска стекала струйка крови. Первый все еще ошалело смотрел на содеянное, когда рядом с ним щелкнула крышка еще одного гроба, и из нее тоже стал подниматься покойник. Это была древняя бабка в крайней стадии разложения. Со скрипом сев в гробу, она открыла светящиеся зеленые глаза. Челюсть отвалилась, наружу выпал зеленый язык…
Браток заорал, схватил биту и треснул старуху по башке. Пластик лопнул, наружу показались какие-то провода и обрывки пластика… В приступе помешательства несчастный разнес в щепки гроб и повернулся к двери. Замершие было скелеты снова ожили. Они одновременно нагнулись, детально проработанные черепа казались все ближе и ближе…
Ослабленный анашой мозг вынести этого уже не смог. Обессилено взмахнув руками, браток грохнулся без чувств в пивную лужу.
Довольный Шитман выключил пульт дистанционного управления и вылез из-за кучи газовых горелок. Удовлетворенно оглядел место диверсии; подошел к распростертым на полу телам.
Оброненный братками косяк все еще дымился. Шитман поднял его, глубоко затянулся… Мир быстро приобретал новые краски, казался забавным и веселым. Скелеты дружелюбно подмигивали, избитая бабка в гробу приветливо улыбалась… «Быстро цепляет, — подумал Шитман. — Иначе на такое фуфло не купились бы».
Аккуратно, чтобы не наступить в пиво-кровавую лужу, Шитман сунул в руку братка видеокассету и пошел прочь. День был не очень, а вот ночь удалась на славу.
* * *Наташе не спалось. Событий за день было чересчур, да и продавленный диван, на которым директор овощебазы драл когда-то свою секретаршу, для сна не годился: со всех сторон из него торчали пружины, а при любом движении издавал надрывные стонущие звуки… Похоже, секретарше не нужно было имитировать оргазм.
На душе у Наташи было неспокойно, и она в сотый раз подошла окну покурить. Луна освещала покосившиеся кресты, метрах в ста маячили развалины их бывшего офиса… Когда-то этот дом принадлежал Шурику. Ей стало совсем паршиво и одиноко. Тварь-сестру было не очень-то жаль, но, как-никак, она к ней привыкла. К тому же, работа давала хоть какую-то возможность забыться — теперь этого нет… В голову, минуя сознание, подло прокрадывались воспоминания… Они с Шуриком гуляют по осеннему парку. Пахнет опавшими листьями, стоит тихая, солнечная погода. Подлец Шурик хватает ее за что попало, стараясь всячески опозорить перед людьми; потом в шутку сталкивает в канаву. В канаве мокро, полно всякого мусора — но она не сердится: это все любя… На сердце тепло и радостно, по-настоящему жизнь только начинается…
Неожиданно из глубины дома донесся жуткий, будто предсмертный вопль — браток увидел шевелящийся скелет. Наташа прислушалась. Снизу слышались какие-то удары, потом опять раздался крик… И в этот момент внизу, на подступавшем к самому дому кладбище, поползла неясная тень. В свете луны что-то двигалось… Как завороженная, глядела Наташа вниз, на могилы… Внезапно из темноты прямо на нее вылетела какая-то хрень и, пробив стекло, в россыпи осколков стукнулась об пол. Выбросив в пробоину окурок, Наташа наклонилась и подняла полиэтиленовый пакет, в который для веса был вложен осколок могильной плиты. Кроме него, внутри была фотография и небольшая записка.
Прежде всего Наташа глянула на фотографию. Волосы ее встали дыбом и порывались уйти… все поплыло вокруг. Огромных сил стоило ей не упасть в обморок.
9. Смерть в покойницкой
Ерш проснулся ближе к вечеру, выгнал домой бабу и пошел на балкон пить кофе. Косые лучи солнца пробивались через заросли под окном, пахло свежескошенной травой, в воздухе по-прежнему висела дымка от горящего торфа… Душа пела. Вчера на телевидении им отвалили столько бабла, сколько они и представить не могли. Решили обмыть. Вернувшийся с кладбища почему-то в отличном настроении Борода неосторожно пригласил их к себе. Вызвали проституток, устроили пати.
Непьющий Ерш с удовольствием наблюдал, как Валера, которому с двухсот грамм начисто сносило крышу, сначала заблевал Бороде ковер, потом долго с угрожающими воплями гонял по квартире проституток, потом обоссал с балкона милиционера, которого вызвали возмущенные соседи, а потом заперся в туалете и там заснул.
Борода же проявил редкостное хладнокровие и уникальный дипломатический дар. Он не стал бить Валеру, дал менту денег, напоил его до одури, угостил проституткой и уговорил оформить протокол на тех, кто его вызывал.
Ерш посмотрел на часы и включил маленький кристаллический телевизор. Показывали новости. Сначала пустили снятые ими уникальные кадры двойного убийства на стройке, и сразу — мертвая уже солистка поет без фонограммы на сцене Ледового. Фамилии их назвать не забыли — это хорошо: жди новых заказов.
Потом диктор стал рассказывать, что было дальше. Ерш сделал звук погромче.
