Владимир Бацалев - Кегельбан для безруких, Запись актов гражданского состояния
Не пройдя и двадцати шагов, Адам остановился у первого же дерева и, подтянув штаны, стал карабкаться вверх.
-- Давай здесь! Смотри, как красиво! -- сказал Адам и прислонил скворечник к стволу.
-- Выше, папа.
Сусанин послушно залез повыше.
-- Здесь?
-- Здесь дупло. В нем поселится кошка и съест птенцов. Еще выше.
Услышав о кошке, которая поселится в дупле, бабки испуганно переглянулись.
-- Чему удивляться! -- сказала одна. -- Яблоко от яблони...
-- Ван дер Югин, -- позвал Адам, -- лезь-ка сюда с гвоздями.
Пока прибивали скворечник, Сусанин допустил оплошность: он поставил ботинок на край дупла, ботинок соскользнул, и нога по колено ушла внутрь дерева. Сусанин стал вытаскивать ее, но не тут-то было -- нога увязла прочно.
-- Что делать, Вань? -- спросил Адам.
-- Это, наверное, ботинок не пускает, -- решил И. -- Попробуй вылезти из него и вынуть ногу.
Из подъезда вышел сантехник Бутылки с авоськой пустых бутылок:
-- Здорово живешь, Адам Петрович! Как унитаз? Функционирует?
-- Я застрял, -- пожаловался Сусанин.
-- Придется выдолбить вот такой кусок, показал ван дер Югин.
-- Может, перепилить? -- подсказал Бутылки.
-- Дерево завалится на дом. А меня пришибет, -- рассудил Сусанин.
-- Ты поднатужься, Адам Петрович, -- покряхтел сантехник.
-- Где у тебя инструменты? -- спросил ван дер Югин.
-- На антресолях, -- ответил Сусанин.
Адам застрял на дереве в позе инвалида. Одной ноги у него как будто не было, другая болталась, не находя опоры, а руками он держался за сук, чтобы не повиснуть головой вниз. "Дерево распяло меня за то, что я прибил скворечник", -- решил Сусанин.
Бутылки отогнал угрозами Вову, не желавшего бросать свои бирюльки с червяками, вынул из кустов дружков и привел их в чувство демонстрацией авоськи и фразой о трех рублях в кармане.
-- Но сначала, -- сказал сантехник, -- надо освободить Адама Петровича, потому что он -- ответственное лицо, а мы -- пропойцы.
Друзья, насильно ориентируя себя в пространстве, заползли на дерево. Какусов схватился за Встенкина, Встенкин -- за Лукумова, Лукумов -- за Бутылки, а сантехник -- за ногу Сусанина. Пыжились-пыжились, кряхтели-кряхтели, тянули-тянули -- не смогли вытянуть. Плюнули и ушли похмеляться.
-- Пап, -- крикнула с земли Антонина, -- моя классная руководительница чешет.
-- Пусть чешет, -- ответил Сусанин с дерева.
-- Она идет говорить с тобой обо мне.
-- Что ты натворила, негодница?
-- Она тебе сама окажет...
-- Здравствуйте, Мария Хуановна! -- закричал Сусанин. -- Вы, как всегда, похожи на вишневое дерево, которое заждалось садовника с корзинкой.
Учительница задрала голову и стукнулась затылком о позвоночник:
-- Господи, Адам Петрович, какая муха вас укусила?
-- Папа решил, что он Прометей, -- сказала Антонина, -- и сам себя приковал. Сейчас один мальчик, который решил, что он орел, принесет долото и вырубит папину печень.
-- Ну, что ты городишь?! -- закричал Сусанин. -- Какой Прометей!
-- Мне надо поговорить с вами, -- сказала учительница, -- но не посреди улицы.
-- Я не могу слезть, -- пожаловался Сусанин, убитый неволей.
-- Папа дал обет не касаться ногой грешной земли, -- объяснила Антонина.
-- Замолчи, глупая девчонка! -- закричал Сусанин. -- Кто тебе позволил выставлять отца дураком?
-- Я думала, тебе понравится, если я немного пофантазирую. Да ведь ты и сам говорил, что таких дураков, как ты, белый свет отродясь не видывал.
--Я шутил! --закричал Сусанин.
--Вот и ваша дочь, по-моему, слишком много фантазиpyeт и шутит, -сказала учительница. -- Вчера на уроке она заявила, что форма государственной власти в Советском Союзе -- демократия по знакомству. Объясните мне, пожалуйста, что это за форма, и сама ее ваша дочь выдумала, или кто-то подсказал, внушил незрелому сознанию.
-- Отвечай! -- потребовал Сусанин.
-- Тебя спрашивают, ты и отвечай.
-- Дождешься ты у меня! - И Сусанин, повиснув на одной руке, погрозил дочери кулаком.
-- У тебя дождешься! Ты только обещать мастер!
-- А ты только требовать мастер! -- парировал Сусанин.
-- А кто говорил, что его девиз: "Лучше пообещать, чем сделать"?
-- Это был девиз конкретной ситуации. Нечего меня попрекать.
-- Антонина, передай матери, чтобы зашла ко мне в понедельник, -сказала учительница.
-- Подождите, Мария Хуановна, мы же не поговорили! -- закричал в спину учительницы Сусанин.
-- Мы поговорим, когда вы станете серьезным человеком. А сейчас вы похожи на ее младшего брата, -- ответила спина учительницы, уменьшаясь и затихая с каждым словом.
-- Но у нее нет брата, на которого я мог бы быть похожим! -- закричал Сусанин.
-- Что ты наделал? -- спросила Антонина.
-- Я наделал? Что я наделал? -- удивился Сусанин.
-- Не мог ей сказать какую-нибудь глупость. А теперь мать с меня три шкуры спустит.
-- Так тебе и надо, -- сказал Сусанин. -- Может, поймешь, наконец, в какой стране живешь.
Ван дер Югин принес инструменты, но на дереве не нашлось удобного сука, с которого И мог бы вырубить ногу Адама из западни. Поэтому он сбегал за досками и стал мастерить лестницу.
И пока он работал пилой и молотком, Сусанин в ожидании спасенья и от безделья решил побаловать близсидящих старух атеистической проповедью. "Зачем упускать время? -- подумал Адам. -- Пусть движения мои скованы, но язык-то, который для того мне и дан, чтобы выражать мысли, остался, на свободе. А язык -- это могучее оружие. Хотя, положа руку на сердце, я больше полагаюсь на зубы".
Проповедь, окрашенная любым тоном безбожия, пришлась бы кстати, поскольку в Сворске за последний месяц резко реставрировалась численность православных из массы бросивших лоно атеизма. Произошло это по вине все того же ван дер Югина. Ведь когда И кинул свою рукодельную связку в химзавод, взрывной волной раскачало колокол сворской церкви, и старухи, выскочив посреди ночи из-под одеял, понеслись на звон каяться перед вторым пришествием...
-- Эй, бабки! -- закричал Адам. -- В церковь ходите?
-- А и ходим. Тебе-то что, висельник?
-- Не можете, значит, без пастыря... Стадо вы! Бросьте детей и шелуху от семечек! Идите сюда! Сейчас я прочитаю вам древесную проповедь...
Но в этот момент зазвонил долгожданный для ворон колокольчик мусорной машины. Старухи, подавшиеся было к дереву, на котором висел Сусанин, убежали в дом.
-- Антонина, чумовоз едет! -- закричал Сусанин. -- Беги за ведром.
-- Твоя очередь помойку выносить.
-- Ты же видишь, что я не могу!
-- И я не могу. Я расстроена твоим разговором с Марией Хуановной. Из-за тебя мама всыплет мне. Вот пусть и тебе попадет...
Помоечную машину, притормозившую у подъезда, накрыла туча ворон, словно брошенной шапкой, и облепила толпа жильцов, как кумира. Захлопали черные крылья, зашлись в аплодисменте руки, застонало железное чрево от мусорного напора. Ворон размером с тумбочку вырвал у Столика пластиковое ведро и утащил на крышу бойлерной, как сына капитана Гранта. Перекрывай карканье, старушечий визг и матерные всхлипы подростков, орал с дерева Сусанин:
-- Пусть! Зарастем в грязи по уши! Будешь жить на помойке, Антонина! Ты мне -- не дочь!
-- А ты мне -- не отец!-- надрывалась ответным воплем Антонина. -- Я вообще от вас скоро уйду в подворотню!
Адам опустил голову на грудь и загрустил. Но когда машина отъехала, он опять оживился и стал скликать старух и соседей:
-- Эй, вы, скинувшие помоечный балласт! Идите ко мне! Я промою ваши мозги стиральным порошком своих фантазий! Я превращу вашу жизнь в мечту! В сказку, которую вы сами для себя придумаете, если сможете! Слушайте притчу, фаршированную картошкой:
Некто вскопал по весне огород, засеял и сел на завалинку ждать урожая. И пришел к Некту сосед и сказал: "Не получишь плодов от земли твоей, ибо семя твое гнилое. Вот, бери мое". И взял по осени сосед сам-пятьдесят, а Некто -- сам-сто, ибо удобрил чужой всход своим гнилым семенем. Так и вы, люди, должны посеять в своих заплесневевших душах семена моих фантазий.
Слушайте дальше:
Новый Завет устарел: души людей очерствели и прогоркли. Хлеб Христов покрылся плесенью, вино стало уксусом...
-- Это чем же он устарел, богохульник? -- спросила Сусанина бабка.
-- Ну вот, -- расстроился Адам, -- мне уже расхотелось беседовать языком пророка. Придется разжевывать все, как лектору в сельском клубе.
Представьте райконтору с двумя начальниками -- Разгуляевым и Влюбчивым. Для первого полунищие сослуживцы ежемесячно скидываются, дабы Разгуляев мог оплатить свои долги. Другой же начальник обещает погасить из директорского фонда грехи подчиненных и долги Разгуляева (если тот даст слово, что исправится) и даже издалека показывает пачки денег, которые он приготовил для расплаты. Влюбчивый олицетворяет собой религию, Разгуляев -государство, а вы олицетворяете сослуживцев-подчиненных... Правда, изредка (обычно в день зарплаты) вы бунтуете. Тогда на пенсию уводят Разгуляева и приводят молодого Прокутчикова, тогда на заслуженный отдых уходит утомившийся от обещаний Влюбчивый и приходит полный сил Посулькин, тогда вы ликуете, не думая о скорых разочарованиях. И так -- испокон веков, пока не появился я с книгой новых рецептов под мышкой. Я не собираюсь обмениваться бесполезными начальниками, но всех осчастливлю. Поэтому вы, стоящие подо мной с пустыми ведрами, и вы, прячущиеся за шторами, внимайте ушами и носом, глазами и сердцем: я дам вам Новейший Завет!..
