Камилла Лэкберг - Ледяная принцесса
Кусты, обрамляющие участок, услужливо скрыли ее, когда Эрика осторожно подкралась к веранде. Уповая на то, что старые привычки не ржавеют, она подняла дверной коврик — там лежал запасной ключ, точно так же, как и двадцать три года назад. Дверь немного заскрипела, когда Эрика открывала ее, но она надеялась, что никто из соседей этого не слышал. Было очень неприятно входить в темный дом. Страх темноты навалился так, что стало трудно дышать, и она заставила себя сделать несколько глубоких вздохов, чтобы успокоить нервы. Эрика с благодарностью вспомнила о фонаре в кармане и помолилась про себя, чтобы аккумуляторы были заряжены. Они были заряжены. Яркий свет ее успокоил.
Она фонарем осветила гостиную на первом этаже. Она сама не понимала, что на самом деле хотела найти в доме. Эрика рассчитывала на удачу и уповала на то, что никто из соседей или прохожих не заметит свет и не позвонит в полицию.
Она стояла посреди красивой и просторной комнаты. Эрика обратила внимание, что вместо коричневой с оранжевой обивкой мебели семидесятых годов, которую она помнила с детства, здесь теперь стоял светлый, северного дизайна с прямыми линиями гарнитур из березы. Эрика поняла, что это Алекс приложила руку к дому. Порядок в помещении был настолько безупречен, что создавалось какое-то ощущение нежилого дома. Ни одной складки на диване, ни единой газеты на журнальном столике — она не увидела ничего, что заслуживало бы внимания. Эрика помнила, что кухня находится за гостиной. В просторной кухне порядок нарушала только одинокая кофейная чашка в раковине. Эрика вернулась, прошла через гостиную и поднялась на второй этаж. Она сразу же повернула направо и вошла в огромную спальню. Эрика помнила ее как спальню родителей Алекс, но сейчас, без сомнения, это была комната Александры и Хенрика. Со вкусом обставленная, она выглядела довольно экзотично, с обивкой насыщенного красного и шоколадно-коричневого цветов и африканскими масками на стенах. С высоким потолком прекрасно гармонировала большая люстра с висюльками. Александра, безусловно, смогла удержаться от соблазна отделать свой дом снизу доверху в морском стиле, как это обычно делается в летних виллах, из-за чего все — от штор с ракушками до картинок с морскими узлами — раскупается, как горячие пирожки, в бутиках, которые открываются летом во Фьельбаке.
В отличие от остальных комнат, куда Эрика уже заглядывала, спальня выглядела обитаемой: тут и там были разбросаны вещи, на ночном столике лежали пара очков и книга стихов Густава Фрёдинга, на полу валялись скомканные колготки, на кровати разложено несколько кофточек. В первый раз Эрика почувствовала, что Алекс действительно жила в этом доме.
Эрика начала осторожно заглядывать в ящики и шкафы. Она по-прежнему не знала, что ищет, и начала ощущать себя каким-то вуайеристом, когда добралась до красивого кружевного белья Александры. Но как раз в тот момент, когда она решила перейти к следующему ящику, она наткнулась на дне на что-то шуршащее.
Внезапно Эрика замерла с руками, погруженными в стринги и бюстгальтеры. С первого этажа послышался звук, четко различимый в абсолютной тишине дома. Кто-то осторожно открыл и закрыл дверь. Эрика в панике огляделась. Спрятаться в комнате можно было либо под кроватью, либо в одном из встроенных гардеробов, которые тянулись вдоль стены спальни. На раздумье оставались секунды, а она все колебалась, не зная, что выбрать. Но, услышав шаги на лестнице, она стряхнула с себя оцепенение и инстинктивно шмыгнула в дверь ближайшего гардероба. Он, слава богу, открылся легко и без скрипа, и Эрика не дыша затаилась позади одежды, притворив за собой дверь. У нее не было ни малейшей возможности видеть, кто вошел в дом, но она слышала, как шаги становятся ближе и ближе; кто-то помедлил перед дверью спальни, прежде чем войти. Эрика внезапно почувствовала, что сжимает что-то в руке. В спешке она сама не заметила, как прихватила то, что шуршало в ящике. Она осторожно положила это в карман.
Она едва осмеливалась дышать. В носу начало щекотать, и она отчаянно стала тереть его, чтобы справиться с проблемой и не чихнуть. Наконец ей удалось перевести дыхание.
Человек в комнате что-то искал. Похоже, он — или она — проделывал примерно то же самое, что и Эрика до того, как ее прервали. Ящики выдвигались один за другим, и она подумывала, что скоро очередь дойдет и до гардеробов. Паника нарастала, и у Эрики на лбу выступили капельки пота. Что же делать? Единственное, что ей пришло в голову, — закопаться как можно глубже в одежду. Ей повезло: она забралась в секцию, где висело много длинных пальто, и осторожно втиснулась между вещами и задрапировала ими себя. Оставалось только надеяться, что неизвестный, открыв гардероб, не заметит торчащих внизу ботинок.
На то, чтобы осмотреть комод, понадобится какое-то время. Эрика вдохнула затхлый запах средства от моли, искренне надеясь, что эта штука сработала и по ней в темноте не ползают какие-нибудь насекомые. Не менее истово она надеялась также, что там, снаружи, всего в нескольких метрах от нее, не убийца Алекс. Но у кого еще могли найтись причины шарить в доме Александры, прикинула Эрика, с изящной непринужденностью избегая думать о том, что она сама, строго говоря, не получила письменного приглашения в этот дом.
Наконец открылась дверь гардероба, и Эрика почувствовала, как свежий воздух пробежал по ногам. Она затаила дыхание.
Было совсем не похоже, что в гардеробе хранили какие-то секреты или ценности, но все зависело от того, что искали, и дверь почти сразу закрылась. Другие двери открывались и закрывались так же быстро, а затем Эрика услышала, как шаги удаляются к двери и потом вниз по лестнице. Даже после того, как наружная дверь аккуратно закрылась, она выждала довольно значительное время, прежде чем решилась вылезти из гардероба. Было очень здорово дышать полной грудью, а не следить за каждым вздохом.
Комната выглядела точно так же, как перед приходом Эрики. Кем бы ни был этот посетитель, он искал очень осторожно: все оставил в надлежащем порядке и ничего даже не сдвинул с места. Эрика была совершенно убеждена, что в доме побывал не вор. Она повнимательнее посмотрела на гардероб, в котором пряталась. Когда она прижималась к задней стене, то почувствовала щиколоткой что-то твердое. Она раздвинула плечики с висевшей на них одеждой и в свете фонаря разглядела в глубине большой холст, повернутый к стене. Она осторожно подняла его, повернула и увидела потрясающе красивую картину. Эрика сразу поняла, что ее написал одаренный художник. На картине была изображена обнаженная Александра, лежащая на боку, положив голову на руку. Художник писал исключительно в теплых тонах, и это придало лицу Александры какую-то раскрепощенность. Эрика недоумевала, как такая красивая картина оказалась в гардеробе. Судя по портрету, Александре не надо было стыдиться, показывая себя. Она была такая же совершенная, как картина. Эрика никак не могла избавиться от ощущения, что в картине есть что-то знакомое, что-то такое, что она уже видела прежде. Она знала, что никогда раньше не видела эту картину, так что, должно быть, это что-то другое. Подпись в нижнем правом углу отсутствовала; она посмотрела сзади и увидела там цифры 1999 — должно быть, дату завершения работы. Эрика аккуратно поставила картину на место у задней стенки гардероба и закрыла дверь.
Она в последний раз оглядела комнату. Она не могла сказать ничего определенного, но чего-то не хватало. Но она не понимала чего. Она решила, что, может, вспомнит позже. Сейчас же ей совершенно не хотелось оставаться в доме. Эрика положила ключ на место. Она не чувствовала себя в безопасности до тех пор, пока не села в машину и не завела двигатель. На этот вечер приключений с нее было вполне достаточно. Хорошая доза коньяка успокоит ее и вернет к жизни. Она не понимала, какого черта ее понесло туда разнюхивать. От собственной глупости ей хотелось бить себя по лбу кулаком.
Когда Эрика поставила машину в гараж и вошла в дом, она увидела, что отсутствовала меньше часа. Она удивилась: ей казалось, что прошла вечность.
Стокгольм демонстрировал себя с лучшей стороны, словно стремясь заглушить печаль, которая лежала у нее на сердце. При обычных обстоятельствах она бы радовалась солнцу, которое сияло над Риддарфьерден, когда она ехала через Западный мост. Но не сегодня. Встреча была назначена на два часа, и она думала всю дорогу из Фьельбаки, пытаясь найти для себя хоть какое-нибудь утешение. К сожалению, Марианне очень доходчиво просветила Эрику насчет ее юридического статуса. В том случае, если Анна и Лукас будут настаивать на продаже дома, ей придется согласиться на это. Сохранить дом можно, только выкупив у них половину по рыночной цене.
Но, учитывая цену, на которую потянет дом во Фьельбаке, у нее не нашлось бы и малой части нужной суммы. Конечно, ее не обойдут при продаже дома. Ее доля может достичь двух миллионов, но деньги ее не интересовали. Никакие деньги в мире не могли возместить потерю дома. От мысли, что какой-нибудь стокгольмский обормот, который думает, что только что купленная морская фуражка превратила его в настоящего жителя побережья, будет громоздить вместо красивой веранды панорамное окно, Эрика просто заболевала. Ничто не могло убедить ее в том, что она преувеличивает. Она думала об этом снова и снова. Она остановилась у здания адвокатской конторы на Руиебергсгатан в Остермальме, окинув взглядом его впечатляющий фасад с полированным мрамором и колоннами. Она посмотрела на свое отражение в зеркале лифта. Тщательно выбранное ею платье идеально соответствовало ситуации. Она была здесь в первый раз, но с легкостью могла угадать, какого плана адвоката привел с собой Лукас. Он соизволил сделать жест притворной вежливости и заметил, что, само собой разумеется, Эрика может привести с собой своего адвоката. Эрика предпочла прийти одна. Все было очень просто: она не могла позволить себе адвоката. Ей хотелось повидаться с Анной и детьми перед встречей, немного побыть у них дома. Несмотря на горечь от поступка Анны, Эрика была намерена сделать все возможное, чтобы сохранить их отношения. Похоже, Анна думала по-другому: она сказала, что для нее это слишком волнительно и будет лучше, если они встретятся у адвоката. И прежде чем Эрика успела предложить увидеться после посещения адвокатской конторы, Анна предупредила ее, что ей потом надо будет сразу же уехать, чтобы встретиться с подругой. «Какое неожиданное совпадение», — подумала Эрика. Совершенно ясно, что Анна избегает ее. Вопрос был только в следующем: поступает она так по собственной инициативе или это Лукас недвусмысленным образом запретил Анне встречаться с Эрикой, пока он на работе и не может надзирать.
