Фридрих Незнанский - Дальняя командировка
Оторвавшись от ее губ и увидев полуприкрытые глаза, он заботливо снял со своих плеч ее полные, мягкие руки, развернул девицу спиной к себе и вздернул наверх ее юбчонку. Ткань затрещала, но рывок выдержала. Освободить пухлые ягодицы от прочего белья было делом секунды. Люська, напрягшись, уже самостоятельно повалилась грудью ла стол и ухватилась обеими руками за его края...
Ну конечно же знал подполковник, чем вчера занимались его люди в СИЗО, «допрашивая» женщин. Себе он такого, разумеется, позволить не мог. Но распаленное воображение рисовало картины, от которых у него начинало сильно стучать сердце и к горлу даже подкатывала легкая тошнота, которая бывает при долгой, мерной качке на воде. Возможно, поэтому с такой созревшей готовностью и с таким жаром накинулся он на это податливое и одновременно упругое женское тело, будто сто лет был лишен того, чем занимался сейчас.
Она кричала, вернее, с огромным трудом пыталась гасить свои вопли в пригоршне, прижатой ко рту. А подполковник, всем существом ощущая свое превосходство, с животной страстью словно мстил тем, до кого — по разным причинам — не доходили его руки. И одной из таких причин, кстати, было его желание не подвергать риску свою карьеру — погоны полковника, обещанные ему генералом Седлецким, так и стояли перед глазами. Но сейчас-то никакие карьерные соображения не мешали ему освобождать свой организм от переполнявших его эмоций, а Люська, страстно дергаясь всем телом и подвывая от жгучего нетерпения, активно помогала ему в этом...
Потом они отвалились друг от друга и, с наслаждением выпив по полстакана водки, растроганно потерлись друг о друга. Люська, горя новым нетерпением, достала из тумбочки стола относительно свежую простыню, разостлала на диване и, страстно охнув, повалилась навзничь, забросив одну полную ногу на его спинку и свесив другую до полу. Уж такого открывшегося перед ним натюрморта не смог выдержать подполковник — с утробным рыком бросился он на Люську, словно на пышную и упругую перину, теряя себя в бешеном темпе и ощущая, как его стремительно затягивает в водоворот бездонного омута.
Они отдыхали в очередной раз, прерывисто дыша, когда в дверь легонько постучали.
— Сию минуту, — совершенно свежим голосом, в котором не чувствовалось ни малейшего утомления, ответила Люська и, повернув голову, посмотрела на Затырина, который загнанно дышал. — Слушай, надо вставать, — сказала она, потрепав влажными пальцами его по голове. — Что, еще хочешь? Ну ты даешь!.. Ладно, не возражаю, но только попозже... Там, видно, уже за тобой...
Майор Сенькин действительно закончил необходимую работу и, сам испытывая постоянную слабость к кипучим талантам Люськи, подумал, что подполковнику пора бы подсказать, что надо завязывать, а то ведь так и потерять можно помощницу, всегда вполне доброжелательно относящуюся к фантазиям своего начальника. Майор, зная свои физические достоинства и недостатки, естественно, не мог ставить себя на одну ступеньку с Павлом Петровичем. Да потом, он же видел, как жгуче заблестели глаза начальника при виде неотразимых Люськиных форм. Но ведь любое гостеприимство тоже должно иметь свои пределы. А то, не ровен час, еще и заберет ее к себе подполковник, а это уж ни в какие ворота...
Затырин вышел из комнаты отдыха явно утомленный, но и определенно озабоченный проблемами, которые и привели его в Заводской район. Люська из-за его спины нахально ухмылялась, поглядывая на своего шефа, и с показным облегчением оглаживала на себе юбку, у которой разрез сбоку явно увеличился. Вот же стервоза, беззлобно, впрочем, усмехнулся майор.
И еще он подумал, что надо будет ее строго предупредить, чтоб она не допускала впредь такие вот вольности — зашила бы слишком нахальный разрез на юбке, из которого так и норовит вылезти наружу чуть ли не половина ляжки, а это в свою очередь обязательно вызовет у посторонних посетителей непристойные мысли. Здесь все-таки серьезное учреждение, милиция, а не... черт знает что...
Они снова засели в кабинете, чтобы, имея в руках конкретные материалы, обсудить и утвердить дальнейший план действий. Майору показалось, что подполковник слушает его аргументы не слишком внимательно, возможно, его мысли еще оставались там, в комнате отдыха. И это ему не нравилось. Посему он особенно старательно пытался сосредоточить внимание начальника РУВД на проблемах, которых, по большому счету, у него, участкового, в общем, не было, но именно в его подаче они могли бы оказаться значительными — иначе какой же ты работник, если у тебя на участке не наблюдается серьезных проблем? Грош цена такому работнику...
Обычно по вечерам в единственном здесь, в районе, бывшем клубе «Химволокна», а ныне в частном игорно- развлекательном заведении, принадлежащем, как и несколько мелких точек игровых автоматов, Самвелу Манасяну, выходцу из Армении, собирается на дискотеку молодежь. Самвел платил щедрую дань Прапорщику — тот знал, что армянин наряду со своим мелким бизнесом приторговывал и травкой, и не трогал его. Именно здесь одним хапком и можно было бы взять всех тех, кого майор искренно считал своими личными врагами. Вот так увлеченно внедрял Сенькин в сознание начальника свою мысль, стараясь отвлечь его рассеянное внимание от своей слишком уж, видно, старательной сотрудницы.
— Собираются, говоришь? — переспросил подполковник. — Ну что ж, будем иметь в виду. А когда собираются? В котором часу?
— Обычно от восьми до десяти вечера, — неосторожно ответил майор и понял, что совершил глупость.
— Ну так, значит, у нас с тобой, Федот Егорыч, еще имеется уйма полезного времени! Чтоб дело прошло наверняка, я к восьми вызову сюда мой ОМОН, а до тех пор, надеюсь, ты не станешь возражать, если я еще немного пообщаюсь с твоей сотрудницей?
Он пронзительным взглядом уставился на майора, и тот смешался, будто начальник уличил его во вранье, захмыкал, закашлялся, словно бы прочищая горло, и ответил наконец, что в принципе возражений-то у него нет, если у нее, у Людмилы, в свою очередь тоже неотложных дел не имеется. Но подполковник со снисходительным пониманием похлопал подчиненного по плечу и сказал:
— Так, а если б и были, ты ж ведь, я полагаю, не станешь возражать, если она их ненадолго отложит, а? Вот и ладушки, договорились. Значит, я сейчас звоню и ставлю в известность ОМОН о времени начала зачистки, а затем удаляюсь в твой уютный кабинетик. Устал за последние дни что-то... А ты сам подскажи ей, чтоб подошла потом, я ж не могу распоряжаться твоими сотрудницами, верно, Егорыч? — Он со снисходительной фамильярностью толкнул того в плечо и засмеялся, весьма довольный своей находчивостью.
А вновь разыгравшееся воображение уже рисовало перед его мысленным взором новые сладострастные сценки в исполнении пышнотелой Людмилы, прекрасно, между прочим, владеющей своим замечательным искусством.
5
ОМОН привык действовать быстро и решительно, не идя ни на какие компромиссы. Была бы поставлена четкая конечная цель и отдана соответствующая команда.
Исполнитель, вбивали им в головы, не должен нести никакой ответственности за приказы своего руководства — оно само берет на себя всю глубину такой ответственности, оно и определяет степень силовых действий. Естественно, что избивать стариков либо малолетних детей никто из омоновцев не решится, какие бы при этом ни отдавались указания. Так принято считать, хотя практика, особенно при проведении военных операций, давно уже указывает на обратное. Но это когда война. А в мирном городе, где просто в очередной раз разыгралась преступность и где необходимо поставить ей немедленный заслон, здесь никто и ни в кого стрелять, конечно, не собирался. Ну а силовые мероприятия... Что ж, на то они так и называются, чтобы кое-кто почувствовал всю их тяжесть и неотвратимость на своих плечах и в сотый раз подумал, прежде чем вызывать огонь на себя.
Цель была указана. Это дискотека, где в воющем угаре собираются подонки общества — бандиты и проститутки, которых надо взять всех подчистую, а затем пройтись по некоторым обозначенным адресам, где также произвести зачистку, и всех задержанных затем переправить в управление. Не в ИВС, нет, хватит уже, там за прошедшие сутки свое дело сделали, лишние разговоры ни по камерам, ни в городе тоже не нужны. А в здании управления с этим контингентом быстро разберутся, выведут на чистую воду, подскажут, как вести себя дальше, чтобы не навлекать на собственные головы еще более крупных неприятностей, и в итоге все равно перепишут, настращают да распустят по домам — в назидание всем остальным, которые пока не успели почувствовать на себе карающей длани защитников закона.
Клуб, в котором происходила дискотека, строили еще при советской власти — в качестве культурного очага при заводе, который предполагали превратить в крупнейший в области комбинат. Поэтому и проект выбрали, не мелочась. Но с комбинатом не вышло — сначала, говорят, мешало одно, потом другое, а завершила все перестройка. Но вот двухэтажное здание с фронтоном и четырьмя мощными колоннами перед входом, окруженное мелкими частными владениями, — осталось как напоминание о тех временах, когда люди верили еще в приход коммунизма.
