Рут Ренделл - Птичка тари
На следующее утро Лиза, как всегда, побежала в комнату матери, чтобы обнять ее. Обычно она заставала мать одну в ее просторной постели, но на этот раз мать была не одна. Рядом с нею в постели был мистер Тобайас, он лежал с той стороны, которая была ближе к окну.
Лиза замерла на месте, обозревая эту картину.
— Выйди, пожалуйста, Лиза, на минутку, — попросила ее мать.
Минутка всегда означала: сосчитай до двадцати. Лиза сосчитала до двадцати и вернулась в комнату. Мистер Тобайас уже встал и теперь тщетно пытался втиснуть свои широкие плечи и длинное тело в коричневый материнский шерстяной халат. Пробормотав матери что-то, он схватил в охапку свою одежду со стула и сбежал по лестнице вниз, в кухню. Лиза залезла к матери в постель и крепко обняла ее, она обняла ее так крепко, что мать попросила отпустить ее, а то ей больно. Постель пахла не так, как обычно, — не просто чистыми простынями, и матерью, и ее мылом, а то ли пересохшим прудом, то ли выброшенной на песок дохлой рыбой, то ли кипящей посоленной водой.
Мистер Тобайас вернулся умытый и одетый и посетовал на то, что у них нет ванной, в первую очередь он оборудует здесь ванную комнату. И скажите на милость, почему у Ив нет телефона? У всех есть телефон. Он ушел после завтрака и вернулся в полдень с подарком для Лизы. С куклой. У Лизы было очень мало игрушек, а те, что были, достались ей от Ив: тряпичная кукла, целлулоидная кукла, собака на колесиках, которую можно было возить за веревочку, коробка деревянных кубиков.
Кукла, купленная мистером Тобайасом, была не пупсом, а маленькой девочкой с каштановыми волосами, такими нее, как у Лизы; волосы можно было мыть, а руки, ноги и лицо на ощупь были мягкие, как настоящие. Кроме того, имелся еще набор самой разнообразной одежды.
Утратив дар речи, Лиза молча смотрела на куклу.
— Скажи «спасибо» мистеру Тобайасу, Лиззи, — напомнила мать, но непохоже было, что она чересчур довольна подарком, потому что она сказала: — Тебе не следовало делать этого, Джонатан. У нее возникнут всякого рода мысли.
— Почему бы нет? Невинные мысли, уверен.
— А я не уверена. Не хочу, чтобы у нее появились такие мысли. Но ты очень добр, ты очень щедр.
— Как ты назовешь ее, Лиза? — спросил мистер Тобайас своим мягчайшим, нежнейшим голосом.
— Джонатан, — ответила Лиза.
Ее ответ вызвал у них дружный смех.
— Джонатан мужское имя, Лиззи, а она девочка. Подумай хорошенько.
— Я не знаю, какие имена бывают у девочек. Как звали тех дам, которые гостили у вас?
— В прошлый уик-энд? Их звали Аннабел, Виктория и Клер.
— Я назову ее Аннабел, — сказала Лиза. После этого мистер Тобайас почти всегда спал в постели матери. Лиза спала с Аннабел и приносила ее по утрам к матери в постель, но сначала стучала в дверь, как ее научили, чтобы мистер Тобайас успел встать. Он прожил в Шроуве сначала три недели, потом четыре, и собаки оставались с ним, но на уик-энд больше никто не приезжал.
Мать была очень счастлива. Она очень переменилась, часто пела. Она каждый день мыла голову и сшила себе новую юбку. Каждый день они либо шли в Шроув, либо мистер Тобайас приходил к ним в сторожку, и если возникали между ними стычки, то только если мистер Тобайас хотел покатать их в «рейнджровере», на что мать всегда отвечала «нет». Лизе очень хотелось поехать на взморье, и такое предложение было сделано, но мать сказала «нет».
— Хорошо, — согласился мистер Тобайас, — на уик-энд поедем со мной в Лондон, на Монтегю-плейс, — но мать заявила, что это еще хуже, чем поездка на взморье.
— Ведь тебе нравится здесь, Джонатан, верно? Это самое удивительное место в мире, нигде не встретишь такой красоты.
— Я люблю менять обстановку.
— Тогда измени ее. Это, вероятно, наилучший выход. Смени обстановку, а потом возвращайся сюда, к нам. Не могу поверить, что дом в Алзуотере красивее, чем этот.
— Поедем, посмотришь. Поедем все вместе на уик-энд, и ты сама решишь.
— Я никогда не захочу уехать отсюда, и Лиза не захочет. Я подумала… — Отвернувшись, мать сказала тихонько: — Я подумала, может, тебе стало теперь больше нравиться здесь, потому что здесь я.
— Это так. Ты знаешь, что это так, Ив. Но я молод и свободен. Я богат. Ты знаешь, что отец оставил мне хорошее состояние. Я не хочу киснуть в одном месте всю жизнь и не увидеть ничего в мире.
Это не означает, что я не хочу, чтобы ты увидела мир вместе со мной.
Мать ответила, что не хочет видеть мир. Она достаточно навидалась его за свою жизнь, она сыта по горло, это все было ужасно. Не хочет она и перестраивать сторожку, а также оборудовать в ней ванную комнату. Не нужно, чтобы Джонатан тратил на нее деньги. Роскошь такого рода ничего не значит для нее и Лизы. Если он должен уехать, а ей кажется, что именно этого он хочет, пусть он оставит ей собак, и тогда он вернется обратно.
— Мне не нужна причина, чтобы вернуться. За собаками может присмотреть Мэтт.
— Оставь их со мной, и тогда я буду знать, что ты приедешь. Ты должен всегда оставлять их со мной.
Джонатан спал в кровати матери в ту последнюю ночь, а утром ушел в Шроув. Позднее он подъехал к коттеджу в «рейнджровере» и попрощался. Он крепко обнял мать и поцеловал ее и поцеловал Лизу, и Лиза сказала, что Аннабел хотела бы поцеловать его. Они махали вслед «рейнджроверу», пока машина ехала по проселочной дороге, и Лиза побежала наверх посмотреть, как она переедет через мост. Когда машина скрылась, они с матерью загнали собак в маленький замок, и мать сказала, что неплохо бы им пойти в Шроув — убраться и привести все в порядок.
После мистера Тобайаса остался страшный беспорядок, хотя последние три недели он проводил там не так много времени. Пока мать чистила пылесосом ковры в спальне, Лиза прошла в маленькую столовую и проверила дверь, которая была всегда заперта. Она повертела ручку — вдруг на этот раз дверь окажется открытой, но все было как обычно. Присев на корточки, потому что к этому времени она подросла, Лиза приложила к замочной скважине один глаз и зажмурила другой. Она удивилась, обнаружив, как много можно рассмотреть в замочную скважину: кусок красной обивки кресла и тесьму на его ручке, угол какого-то стола с ящиками, яркие разноцветные корешки книг, синие, зеленые и оранжевые, книги на полке. Что могло бы там быть такое, чего ей не положено видеть?
Теперь Лиза пожалела, что не рассказала мистеру Тобайасу о запертой комнате, когда несколько раз они оказывались в доме наедине, пока мать убирала наверху или в кухне. Но они, конечно, не заходили в маленькую столовую, ею редко пользовались, да и зачем она была нужна, если, кроме нее, имелись также гостиная, столовая и библиотека. Лиза не сомневалась, что в ответ на ее просьбу мистер Тобайас достал бы ключ и тут же открыл бы дверь.
В следующий раз, когда он приедет, Лиза попросит его об этом. Когда он вернется забрать собак. Но проходили недели, а мистер Тобайас не приезжал. Он не писал, не присылал даже открыток, и не прошло и месяца, как приехал Мэтт в «рейнджровере» и увез собак. Мать случайно увидела, как «рейнджровер» едет по мосту. Машина была того самого цвета, и хотя Ив не могла разобрать номера, она была уверена, что это едет сам мистер Тобайас, и окончательно убедилась в этом, когда «рейнджровер» свернул на проселочную дорогу. Мистер Тобайас никогда прежде не присылал Мэтта в «рейнджровере», но сделал так на этот раз, и когда Мэтт уехал и увез Хайди и Руди, мать ушла в свою спальню и плакала там.
Лиза никому не рассказывала об этом. Что ж, ей и некому было рассказывать до недавнего времени, но она не рассказала и Шону, она затаила это в душе и хранила в своей памяти как секрет. И когда Шон спросил, а этот парень, Тобайас, владелец Шроув-хауса, приезжал после когда-нибудь, Лиза только ответила: да, приезжал, но ненадолго.
— И ты никогда не ходила в школу?
— Нет, никогда. Мать учила меня дома.
— Это нарушение закона, вот что.
— Наверное. Но ты знаешь, где находится Шроув, в глуши, вдали от всего. Кто узнал бы? Ив умела лгать. Она была откровенна со мной. И учила, что очень важно не лгать, пока тебя не вынуждают, но если уж приходится лгать, то очень важно отдавать себе отчет, что это ложь. Если ее спрашивали о моей учебе, то одним она говорила, что я хожу в сельскую школу, а другим — что я хожу в частную школу. Как-то раз мы встретили на дороге Диану Хейден, и Ив сказала ей, что мы спешим, потому что боимся опоздать на автобус, который довезет меня до школы. Но не забывай, людей вокруг было немного. То есть виделись мы в основном только с молочником, почтальоном, человеком, который снимает показания счетчика, мистером Фростом и истопником, а те вопросов не задавали. Ни один из них не задерживался там больше пяти минут, за исключением мистера Фроста, а он вообще молчал.
— Но разве ты не хотела ходить в школу? Знаешь, дети обычно хотят дружить со сверстниками.
— У меня была Ив, — просто ответила Лиза, и потом: — Мне больше никто не был нужен. Ну и у меня была Аннабел, моя кукла. Я воображала, что это моя подружка, разговаривала с ней и обсуждала все события. Я спрашивала ее совета, и, похоже, меня не смущало, что она не отвечает мне. Понимаешь, я не знала, не знала, что жизнь может быть другой.
