Марина Серова - Крутая мисс
— Что еще за сделку? — по инерции враждебно спросила она.
— Мне совсем не улыбается стать любовницей сеньора Ортеги, — ответила я. — Более того, при мысли об этом я испытываю трепет. Его увлечение, таким образом, оборачивается душевной травмой для нас обеих. Значит, что из этого следует?
Ребекка вопросительно посмотрела на меня.
— Из этого следует, что вы должны помочь мне покинуть его дом как можно скорее. Я уйду из вашей жизни и, клянусь, больше никогда здесь не появлюсь.
Гнев на лице Ребекки постепенно уступал место заинтересованности.
— Вы в самом деле этого хотите? — недоверчиво уточнила она.
— Ну, разумеется! — воскликнула я. — Я не испытываю к вашему другу никаких чувств, а попала сюда только из-за своей неосмотрительности.
Ребекка задумалась, напряженно хмуря лоб.
— Но каким образом вы можете уйти отсюда? — озабоченно пробормотала она. — Кругом сельва, а через сельву не убежишь. Есть дорога к реке, но там только личная стоянка Карлоса, и она охраняется…
— А вертолет? — сказала я.
Ребекка округлила глаза:
— Вы умеете водить вертолет?
— Когда в этом есть крайняя необходимость, — скромно ответила я. — Тот двухместный, на площадке — он летает?
— Да, разумеется, — кивнула Ребекка. — Но я ненавижу летать. Предпочитаю плыть или ехать.
— Может быть, у вас просто не было крайней необходимости, — прокомментировала я.
Лицо Ребекки озарилось.
— Вы предлагаете мне лететь с вами? — неожиданно сказала она.
— Собственно, вы мне не помешаете, — несколько опешив, ответила я. — Только зачем это вам-то?
Но темпераментная женщина уже загорелась своей идеей.
— А что, будет очень здорово — проучить этого напыщенного мачо! — заявила она. — Решено — я лечу с вами!
— Вы уверены?
— В крайнем случае скажу, что вы взяли меня в заложницы, — небрежно сказала Ребекка. — Подождите здесь, я сейчас переоденусь и возьму ключи. Этот вертолет Карлос водит лично — больше для развлечения, и ключи хранятся в его кабинете…
Она порывисто повернулась и вышла из комнаты. Я подошла к огромному окну и выглянула наружу — белая полоса забора внизу пылала под лучами солнца, как расплавленный металл. В тени миндального дерева, распластавшись, лежал разморенный жарой мастиф. Таинственные надрывные звуки доносились из непроглядной чащи, стеной поднимавшейся за каменной оградой. Мне подумалось, что в этой зеленой могиле можно спрятать сто, тысячу подводных лодок и ни одна собака их не найдет, ищи хоть целый год…
Появилась Ребекка — в огненно-красной блузке и черной юбке с соблазнительными разрезами. В одной руке она держала ключи, а в другой пачку денег и пистолет, что меня немного смутило.
— Это вам на всякий случай, — пояснила Ребекка. — Здесь тысяча песо — все, что я нашла. В доме Карлоса не водятся деньги. Все возникает само собой, из воздуха…
— А пистолет зачем? — укоризненно спросила я.
— Как же вы взяли заложницу без пистолета? — удивилась Ребекка. — А так будет очень естественно. Учитывая вашу прыть и то, что пистолет валялся в незапертом столе, легко можно представить, как вы им завладели…
— Хорошо, но будет лучше, если мы попробуем обойтись без оружия. У вас найдется какая-нибудь сумочка?
— Конечно, — понимающе кивнула Ребекка. — Найдем вам и сумочку.
Когда мы на пару спускались по лестнице в холл, словно две подруги, собравшиеся на вечеринку, нас увидела вездесущая Мина. Первой ее реакцией было немое изумление, отразившееся на ее толстом суровом лице. Открыв рот, она смотрела на нас так, словно видела перед собой не двух молодых женщин, а воплощение какого-то жуткого африканского божества.
Выйдя на залитый солнцем двор, я быстро оценила диспозицию. До вертолета нужно пройти метров пятьдесят, и путь был свободен. Слева, возле ограды, в тени деревьев скучали двое охранников-индейцев. Еще один спал неподалеку от крыльца, привалившись спиной к белой стене.
Не разговаривая и не глядя друг на друга, мы направились к вертолету. Мои руки сжимали шитую золотом дамскую сумочку, внутри которой ощущалась грозная тяжесть «кольта». Пальцы Ребекки перебирали ключи — она нервничала, но по горящим глазам я поняла, что ее очень забавляет это приключение.
Оба индейца у ограды разом обернулись и вытянули шеи. Видимо, дамские прогулки по вертолетной площадке были здесь порядочной редкостью. Но пока они не пытались нам помешать.
— Это смешно, — глухо произнесла Ребекка, — но я ощущаю такой мощный выброс адреналина, будто собираюсь ограбить национальный банк. И что самое интересное — мне это нравится!
Мы уже дошли до вертолета и Ребекка открывала ключом дверцу, как оба охранника, точно завороженные, выступили из древесной тени и крадущейся, будто замедленной, походкой двинулись в нашу сторону. На их до того непроницаемых лицах сейчас было написано почти священное любопытство.
Мы без суеты заняли места в кабине, и я без промедления завела мотор. Качнувшиеся стрелки приборов заставили меня облегченно вздохнуть — все было в порядке, и бензобак заправлен.
Нарастающий рокот мотора разбудил индейца, спавшего у заднего крыльца. Он поднялся и недоуменно уставился на вращающийся винт. Привлеченные шумом, откуда-то из-за дома стали подтягиваться новые зеваки. Их становилось все больше, и я понимала, что рано или поздно кто-нибудь из них догадается вмешаться. Наконец на крыльцо выкатилась ошеломленная Мина.
Мотор все никак не хотел набирать обороты. Ребекка кусала губы и бросала на меня тревожные взгляды — кажется, эта игра затянула ее гораздо сильнее, чем меня. Несколько индейцев продолжали медленно приближаться. Я расстегнула сумочку и выложила «кольт» на сиденье.
Винт над нашей головой превратился в прозрачный трепещущий круг. Я взялась за рычаг. Земля дрогнула и нехотя провалилась вниз. В последний раз мелькнули смуглые изумленные лица, сверкающая крыша асиенды, сверкающий сапфир бассейна. Вертолет, чуть-чуть кренясь набок, заложил глубокий вираж и ушел в сторону, в одно мгновение пересекая границу, очерченную неприступным забором.
— Летим! — вырвался восхищенный крик у моей «заложницы».
И мы полетели — сверху пылающее небо, внизу — смыкающиеся кроны деревьев. Я взглянула на стрелку компаса и спросила у Ребекки:
— Вы знаете, в какой стороне столица?
Глава 8
Бесконечно везти не может. Наверно, я переоценила свои навыки вертолетчика. Через сорок минут полета начал барахлить мотор, и я была вынуждена приземлиться возле первого же поселка, который попался у нас на пути. К счастью, неподалеку я заметила ленту шоссе, протянувшуюся среди горных склонов, и, значит, у нас появилась надежда добраться до какого-нибудь места поприличнее.
Городок оказался совсем захудалым — половина домов в нем была крыта просто соломой. Зато там имелась церковь, а у падре нашелся старенький «Виллис», и он, сжалившись над двумя заблудшими овечками, согласился подбросить нас до автобуса, который идет до Букараманги.
Таким образом, судьба опять предоставляла мне возможность встретиться с сеньором Ортегой. Впрочем, без документов и чемодана, которые до сих пор находились в этой самой Букараманге, мне было путешествовать опасно, да и тысячи песо, любезно подаренных Ребеккой, вряд ли бы хватило на все мои нужды.
Не буду описывать, как мы добрались до Букараманги и как я предстала перед комиссией, которая занималась делом о терроризме. Сославшись на психологический шок и частичную амнезию, я кое-как объяснила свое исчезновение и сумела получить все свои вещи и документы. После этого я незамедлительно взяла билет на самолет до Боготы и вечером вылетела туда, измученная и издерганная до последней степени.
Мы очень тепло расстались с Ребеккой, которая была ничуть не обескуражена своим неопределенным положением. Она заявила, что намерена хорошо повеселиться, прежде чем вернется в объятия Ортеги. От денег, которые теперь я предложила ей, она отказалась наотрез, заявив, что в Букараманге у нее есть очень хорошие друзья. Единственное, что она взяла, — так это сумочку с «кольтом». И то, когда я напомнила о металлоконтроле в аэропорту, который с пистолетом не пройду.
Итак, около полуночи я приземлилась в аэропорту Боготы и взяла такси до улицы Св. Христофора. Это оказался вполне респектабельный район, застроенный солидными каменными домами с многочисленными архитектурными завитушками, придававшими им старинную пышность и основательность.
В доме номер сорок четыре оказалась единственная дверь — глухая, тяжелая, украшенная потемневшей бронзой. Впрочем, электрический звонок был здесь вполне современным, а когда я нажала на кнопку, сработал домофон, и суровый голос из динамика осведомился, что мне нужно.
