Джон Гарднер - Месть Мориарти
Они замолчали. На перекрестке, со стороны Бишопсгейт-стрит появился полицейский. По ходу он останавливался у каждой двери и трогал ручку. Картина повторялась каждые пятнадцать минут, как будто патрульный выполнял одно и то же, доведенное до автоматизма упражнение. Подвешенный к ремню фонарь светился в темноте желтоватым глазом.
Дойдя до угла, он остановился и заглянул в щелку окошка со стороны Бишопсгейт, проверил дверь, потом зашел за угол и повторил ту же процедуру со стороны Корнхилл-стрит. Откуда-то, похоже, с Лиденхолл-стрит долетел стук копыт. Мимо, в направлении Чипсайда, промчался одинокий кэб.
Подергав двери, полицейский продолжил обход. Разлетавшееся по пустой улице эхо шагов вскоре замерло, и район снова погрузился в тишину.
— Пойду, посмотрю, — сказал Спир, когда фигура в форме исчезла из поля зрения.
Воздух в комнате, где они притаились, отдавал плесенью и затхлостью, как будто здесь обитали крысы. Осторожно обходя кучки мусора, Спир двинулся к двери. Голые доски пола тихонько заскрипели. Помещение пустовало уже больше месяца, и Мориарти, узнав об этом, быстро взял его в аренду под вымышленным именем. Как и в доме напротив, здесь находилась когда-то ювелирная мастерская — их на Корнхилл-стрит хватало всегда, — но теперь на двери висела табличка с надписью «РЕМОНТ».
Выйдя на улицу, Спир замер и прислушался, ловя малейший звук. Удивительно, что улица, столь оживленная и шумная днем, становилась такой пустынной, будто вымершей, ночью. Лишь немногие торговцы жили в этом районе, предпочитая возвращаться после работы в свои уютные домики в часе или даже более езды на поезде или омнибусе. Мистер Фриланд, чье имя — в паре с именем сына — красовалось над витринами со стороны как Бишопсгейт-стрит, так и Корнхилл-стрит, владел домом в Сент-Джонс-Вуд. Люди эти отличались поразительной неспособностью учиться. После очередного ограбления все вспоминали о мерах предосторожности, ставили новые замки, иногда даже нанимали ночных сторожей. Но через год-два страх уходил, и все возвращалось в прежнее русло. Изготовители сейфов даже изобретали новые модели, но лишь немногие в Сити спешили менять старые.
К заведению Джона Фриланда Спир подошел со стороны Корнхилл-стрит. Ни звука, ни души. Улица поблескивала в свете фонаря, словно прихваченная морозцем. Весь передний фасад надежно закрывали металлические ставни, так что свободными оставались только два оконца, две щели, расположенные на высоте пяти с половиной футов от тротуара: девять дюймов в длину и два в глубину. Спир приник к первому. Внутри магазин был ярко освещен газовыми лампами, так что он хорошо видел прилавок и пустой стеклянный стеллаж. Но устраивались эти смотровые щели отнюдь не для того, чтобы рассматривать переднее помещение, торговый зал, где люди каждый день покупали кольца и часы, ожерелья и броши или заказывали оправу для камней. Их целью была расположенная в глубине мастерская, где ювелиры выполняли настоящую работу.
Два помещения разделялись стеной с проходом в виде широкой арки, и тот, кто заглядывал в смотровое оконце, видел самый большой, выкрашенный белой краской металлический сейф, стоявший посередине второй комнаты.
Спир шагнул вправо, заглянул во вторую щель и снова увидел сейф, уже под другим углом, но так же ясно. Вслушиваясь в тишину, Спир зашел за угол. Со стороны Бишопсгейта картина выглядела иначе — здесь сейф отражался в расположенном хитроумным образом зеркале. Он кивнул самому себе, повернулся и направился через улицу к пустому магазинчику, на двери которого болталась табличка с надписью «РЕМОНТ». Если добытые Эмбером сведения верны, то он, пожалуй, и сам не отказался бы поучаствовать в деле — куш должен быть немалым.
— Со двора точно войти можно? — спросил Спир, вернувшись на наблюдательный пункт.
— Точно. Закрыли передние двери железными ставнями, поставили на сейф три замка и посчитали, что этого хватит. — Эмбер усмехнулся, обнажив мелкие, крысиные зубы. — А чего беспокоиться? За пятнадцать минут многого не успеешь, а больше наш парень в синем не даст.
— С датами ошибки нет?
— Все точно. А вот и он…
Полицейский, совершив круг, снова приближался к перекрестку по Бишопсгейт-стрит.
В тот вечер на чердачной площадке дома на Альберт-сквер наблюдалось непривычное оживление — Полли Пирсон миловалась с Гарри Алленом далеко за полночь. Когда девушка вернулась наконец в комнатушку, которую делила с сестрой, и залезла под одеяло, глаза у нее были мокрые, а носом она шмыгала так, что разбудила Марту.
— Полли, ты не должна так вести себя. Поймают, неприятностей не оберемся. Миссис Спир спуску не даст. И Гарри будет на плохом счету у Профессора. Таким местом дорожить надо. И что он только себе думает…
— Не беспокойся, — всхлипнула Полли. — Теперь долго ничего не будет. Гарри отослали.
— Что? Выгнали?
— Нет. Ох, Марта, я буду так скучать. Он отправился во Францию вместе с тем чудным джентльменом, что приехал сегодня.
— Что, с тем чучелом? Во Францию… надо же…
— Сказал, что его не будет несколько недель. До самого Рождества…
— Невелика потеря, так я тебе скажу, — сердито прошипела Марта, искренне переживавшая за сестру. — Этот Гарри, он дурно на тебя влияет. Ничего хорошего тебе от него не будет. А случись что, куда мы денемся?
— Гарри не такой…
— Покажи мне мужчину, чтоб был не такой.
— Гарри обещал мне привезти подарки из Парижа.
— Вот что, милая, не забивай голову глупостями. Вспомни, как мы совсем недавно мерзли в лохмотьях да голодали. Это чудо, что мы сюда попали, и я не позволю, чтобы какой-то там Гарри Аллен все испортил.
— Он — джентльмен…
— Бездельник да лоботряс, так я тебе скажу.
Полли снова разразилась слезами.
— Радуйся, завтра ты его уже не увидишь, — в отчаянии взвыла она. — А до меня тебе и дела никакого нет.
— Ради бога, сестренка, хватит ныть. Всех соседей разбудишь.
На следующее утро Гарри Аллен отбыл в Париж вместе с Лаброссом. В чемодане у него лежал кусок старого тополя. В кармане — пистолет.
Безутешная Полли Пирсон весь день шмыгала носом и разражалась слезами от каждого резкого слова, так что в конце концов Бриджет Спир пригрозила высечь безутешную горемыку березовыми прутьями, если она не соберется и не возьмет себя в руки.
— Видишь, что ты наделала, — сердито прошипела Марта, когда сестры оказались вместе в буфетной. — Высекут обеих, а уж мне этого совсем не надо.
По бледным щечкам снова покатились слезы.
— Ради него, — пробормотала она, всхлипывая, — я вынесу все.
Бедняжке еще только предстояло познать истинную сущность мужчин.
В полдень Спир и Эмбер заперлись в кабинете с Профессором, и братьям Джейкобсам было велено никого к ним не допускать и ни какими вопросами не беспокоить. И даже Сэл, которая пришла около часу дня, попросили подождать.
— Ты уверен, что все это там будет?
Мориарти восседал за письменным столом перед аккуратно сложенными бумагами, держа наготове ручку с уже снятым колпачком. Спир и Эмбер подвинули кресла поближе и сидели в напряженных позах, не позволяя себе вольности в присутствии хозяина. Все трое были серьезны и деловиты и напоминали бизнесменов, обсуждающих важную для их компании проблему. Эмбер слегка вытянул шею вперед, словно к чему-то принюхивался; Спир выглядел сосредоточенным; свет из окна падал на левую сторону его лица, отчего шрам на ней казался глубокой черной бороздой.
— Чтоб мне провалиться, — ответствовал Эмбер.
— От кого сведения?
— Мастер, что там работает, хвастался в пивной одному из наших, Бобу Шишке. Рассказывал, с какими драгоценностями они там дело имеют. Боб недельку выждал, а потом снова к нему подкатился. Мол, вам, наверно, сама королева свои камешки отдает полировать. А тот и говорит, что нет, не королева, но некоторые знатные леди и впрямь приносят. И называет леди Скоби и герцогиню Эшер. Боб угостил его душевно, а тот в подтверждение ему и показал… Вот. — Эмбер сунул руку за пазуху и вытащил сложенный аккуратно листок, который и передал Профессору.
Мориарти пробежал по листку глазами и начал читать вслух:
— «Доставить в понедельник, 16 ноября, и забрать в понедельник, 23-го. Работа должна быть выполнена к концу дня в пятницу, 20-го».
— В субботу там никого не будет, — пояснил Спир, — так что все будет лежать в сейфе, со всей прочей ерундой, с вечера пятницы до утра понедельника.
Мориарти кивнул и продолжил читать:
— «Для герцогини Эшер: одна тиара с брильянтами — почистить и отполировать, а также проверить оправу. Одна пара сережек с брильянтами: починить застежки и привести в должный вид. Брильянтовая подвеска на золотой цепочке — поправить погнувшееся звено. Жемчужное ожерелье — перебрать. Пять колец. Золотое с пятью брильянтами, — почистить и укрепить два мелких камня. Золотое с большим изумрудом — переустановить. Кольцо из белого золота с пятью сапфирами — почистить. Золотое с тремя большими брильянтами — почистить. Золотая печатка — почистить и сделать новую гравировку».
