Александр Диденко - Альтернативная личность
– Простите? – ответил мужчина, но на всякий случай пожал руку.
– Берггольц, – напомнил Сергей Арнольдович.
– Мы знакомы? – спросил мужчина.
– Ну как же: «Суворовец Берггольц, песню запе-вай!»
Мужчина пожал плечами:
– Бердников, Белкин… А мы с вами в одно время заканчивали? – поинтересовался мужчина и назвал год выпуска
– Именно этот год, – подтвердил Сергей Арнольдович.
– Не помню, – покачал головой мужчина. – Извините… – И чтобы сгладить ситуацию представил супругу. – Познакомьтесь, это моя жена. Катерина. Катя, это Берггольц.
– Сергей Берггольц, – кивнул Сергей Арнольдович.
– Очень приятно, – сказала женщина.
– Мой троллейбус, – улыбнулся Сергей Арнольдович и обрадовался возможности прекратить едва начавшийся разговор. – Было приятно встретить старого друга. Всего хорошего. – Деликатно раскланялся и шагнул к дверям.
– Всего хорошего.
Сергей Арнольдович вошел в салон, протиснулся назад, прислонился к стеклу. Андрей его не узнал. «Ну и черт с ним, – подумал Сергей Арнольдович, – не узнал, так не узнал. Может, он сам ошибся? Спутал. Старый стал. А вот Андрей не постарел. И супруга у него молодая».
– Простите, – обратились к Сергею Арнольдовичу, – «Фабрика-прачечная» третья остановка или четвертая?
– Третья, – ответил Сергей Арнольдович. – После поворота. – И удивился: надо же, как будто он уже ездил этим маршрутом.
Сергей Арнольдович закрыл глаза. Поплыли газетные вырезки, фотографии, телефонная книга Москвы. Марина Глухова. Три штуки плюс две штуки. Пять жизней. Вроде как одна персона о пяти жизнях. Смутно все это, смутно. Пять жизней… Девять жизней. Девять жизней кошки. Но Марина – не кошка. И вряд ли у нее девять жизней. Некоторые считают, что у кошки их девять. Так не бывает. «Дураки, – подумал Сергей Арнольдович. – Верят в сказки. А некоторые почему-то считают, что кошки обладают способностью предвидеть возвращение человека. Перед его приходом они начинают играть и умываться. – Сергей Арнольдович улыбнулся. – Все эти легенды о необыкновенных способностях и живучести… Полная чушь. Вот что кошки точно могут, так это долго смотреть вслед уходящему человеку. Только стоит тому повернуться, как они тут же сделают вид, что человек их нисколько не интересует». Одно убийство, а она жива. Второе – жива. Пять! Вот теперь нет кошки… Тьфу ты! – Марины.
Троллейбус натужно пошел в гору. Сергей Арнольдович открыл глаза. Впереди показался ярко-красный джип. Серые ночные деревья, черная дорога, нездоровая желтизна огней… Ему не понравилось это сочетание: красный-черный-желтый. Джип, бросаясь из стороны в сторону, несся навстречу троллейбусу. Поравнялся – секунда – и полетел дальше. Женщина за рулем, хохотала в телефонную трубку. «Дура», – сказал внутри себя Сергей Арнольдович и поморщился. «Гостиница», – объявил водитель, и Сергей Арнольдович шагнул в ночь…
* * *– Пришли? – спросила горничная. – А я у вас убралась.
– У меня?
– У вас, у вас…
– Спасибо, – пожал плечами Сергей Арнольдович.
Он снял пальто, повесил в шкаф. Горничная сообщила, что здесь же в гостинице, если Сергей Арнольдович еще не разузнал, работает приемная химчистки. Можно качественно, быстро и недорого почистить куртку, пальто и даже шубу. Сергей Арнольдович сказал, что у него пальто. Сел за стол и принялся терпеливо ждать ухода горничной.
– Это у вас так громко стучали? – поинтересовалась горничная.
– Не знаю, – сказал Сергей Арнольдович. – Может быть.
– А то тут дамочка одна жила… В соседнем номере. Занавески поджигала. Такая вся из себя.
– Молодая? – догадался Сергей Арнольдович.
– Кто их сейчас знает. Все вроде молодые. На машине приехала. Не заплатила и сбежала. А потом нашли убитой. Убытки.
– Для гостиницы?
– А то. Платить надо!
– Человека убили… – укорил горничную Сергей Арнольдович.
– Понимаю, – согласилась горничная.
Она прошла к двери, и Сергей Арнольдович встал, чтобы попрощаться.
– Меня Шура зовут, – представилась горничная. – Тетя Шура.
– Очень приятно. Сергей…
– Если что, можно в химчистку сдать… У меня дочь там работает.
– Хорошо, буду помнить, – Сергей Арнольдович взялся за ручку.
– А вы… – Горничной хотелось говорить и говорить. – Вы по какому вопросу к нам?
– По деловому. – Сергей Арнольдович надавил на дверь, как бы подразумевая, что разговор окончен.
– Ведь у нас как, – назидательно произнесла горничная. – Сначала дела-заботы, потом – тю-тю.
– Что тю-тю? – не понял Сергей Арнольдович.
– А вот то! Что на остановке сволочь какая-то сбила людей. И кажись, насмерть. Стояли, никому не мешали. Наехала и уехала. А женщина-то беременная!
* * *Одну икону Соня отложила сразу – будет с чем сравнить. «Эталон, – назначила Соня. – А вторую пожертвуем для эксперимента». Некоторые подсказки по эксперименту она нашла в книге «Фотография для начинающих» – толстенном фолианте от Жорика. Какой же толщины должна быть «Фотография для продолжающих»? А «Для завершающих»? Подумать страшно.
Соня прочла половину предисловия и две первые главы. Прошлась по азам. Четырнадцатая глава «Непрактичная практика или это вам не пригодится» заинтересовала Соню настолько, что она без малейшего колебания прыгнула со второй главы на четырнадцатую и углубилась в теорию «отсроченной проявки».
Собственно, об отсроченной проявке Соня впервые услышала еще в школе. Учитель физики о фотографии рассказывал много, и Соня – при том, что слушала вполуха – запомнила тезис: потемнение фотографии есть следствие воздействия – внимание! – проявителя при плохих промывке и закреплении. Только и всего. То есть, все те изменения, которые случаются с фотографией – это вина проявителя. Короче: главный зачинщик в этом деле – проявитель.
И вот теперь эксперимент. Экспериментировала Соня абсолютно на добровольных началах – в ней бродила душа неприкаянного естествоиспытателя: как Джордано Бруно когда-то, хотела докопаться до истины.
Продавец икон заверил Соню, что его продукция обладает живительной силой. Мало того, сказал он, иконы полностью отражают процесс, происходящий с первоисточником – списком иконы Казанской Божьей Матери, который хранится в одном из храмов Москвы. Этот список, дескать, один из ограниченного количества списков, существующих на сегодняшний день во всем мире. Он сказал, что списков когда-то было много, но большинство из них не сохранилось, так как не все списки обладали чудесной силой. Продавец заверил также, что Соня своими глазами увидит, как эти темные иконы начнут проясняться, очищаться и, наконец, станут ясными-ясными, как изначально было создано старинным художником. То есть налицо будет волшебное чудо.
– Получается, что это копия списка? – спросила Соня. – Копия копии?
– Не копия копии, – обиделся продавец, – а уникальное повторение чудотворного списка. Можно сказать, что сам чудотворный список в миниатюре и по приемлемой цене. – И, чтобы быть более убедительным, добавил без всякой меры: – Работа слепых монахов-отшельников.
– Как же они работаю, раз слепые? – удивилась Соня.
– По памяти…
Все это не выдерживало критики, но Соня не стала спорить, заплатила и ушла. На оставшиеся от продажи Руслановой деньги, Соня прикупила нужных порошков. В полном соответствии с рекомендациями «Для начинающих».
Соня перевернула страницу. «Под влиянием проявителя кристаллы галоидного серебра, на которые подействовал свет, распадаются на элементы: галоид и серебро. Галоид переходит в раствор проявителя, а частицы металлического серебра – они имеют темный, почти черный цвет – составляют видимое изображение». Соня ссыпала в кювету содержимое пакетика, налила воды. Раствор позволял «допроявить» фотографию. Попробовать Соня решила сначала «на себе». Для этого она принесла из дома фотографию «в купальнике». Пожелав самой себе удачи, она опустила фотографию в раствор. Фотография намокла, через некоторое время пожелтела, стала коричневой, почти черной. Соня поняла, что раствор работает. Теперь икона. Если это не настоящая икона, а лишь фото-подделка, раствор с легкостью повлияет на изображение, и любые изменения в изображении будут означать, что предположения Сони соответствуют реальности. Она опустила икону «лицом» вниз и принялась ждать.
В корзине завозилась Жуля. Соня выпустила собачку, и та побежала в ванную комнату. «Молодец, – сказала Соня, – хорошая девочка. Знаешь свое место». Жуля вернулась, вспрыгнула на кресло, повозилась и затихла. «Спи, спи, дорогая». Вот не зря говорят, что собаки и кошки врачуют. Посмотришь на питомца, или погладишь по спинке, и душой отдохнешь. Мир обеднел бы, не будь их, нахлебников наших четвероногих. В хорошем смысле нахлебников, потому что, на самом деле, хлеб они свой отрабатывают – дарят нам возможность почувствовать себя не столько высоким и могущественным – хотя и это – но любимым. И если любит тебя хоть одна живая душа, пусть даже собачья, радуйся, – много есть, кого никто вообще не любит, даже попугай или рыбки. «Правда, – Соня задумалась, – рыбки вообще никого не любят, только себя. Но это уже из другой оперы».
