Ингер Вулф - Зов смерти
«Вы выглядите именно так, как я себе представляла!»
— Слишком строгим?
«Нет, добрым, — написала она в ответ и затем снова повернула к себе листок. — Я не хочу оставаться одна, когда это произойдет. Моя дочь все понимает. Вы будете в полной безопасности!»
— Так не пойдет, Глэдис. То, что произойдет между вами, мной и Богом, очень личное. Свидетели нам не нужны. Я не обижусь, если вы откажетесь от моей помощи, и, думаю, смогу найти замену.
Глэдис заметно расстроилась. По-видимому, она считала, что давно перестала существовать для мира живых и теперь не имеет значения, проживет ли она чуть дольше или окажется предпоследней или последней в списке.
«Я согласна, — торопливо настрочила она. — Только хотелось бы оставить дочери записку, а потом можно начинать».
Саймон перегнулся через стол и сжал ее руку. Миссис Ягнемма подняла глаза и печально улыбнулась.
— Конечно, пишите, — согласился он, стараясь изо всех сил сохранить на лице спокойное выражение. — Я только принесу свои вещи из машины, а вы пишите все, что сочтете нужным.
Глэдис благодарно кивнула, и ее глаза наполнились слезами. Склонив голову, она начала писать. Саймон прочел первые слова: «Моя дорогая Сесилия!» — и оставил ее одну. Резким движением открыв багажник, он вытащил саквояж, дернул по привычке ручку холодильника и проверил аккумулятор.
Ни разу во время предыдущих визитов Саймону не приходилось действовать в спешке. Час, всего лишь один час нужен, после того как Глэдис отдаст себя в руки врачевателя. Условия для выполнения ритуала ухудшались на глазах. В любой момент может прийти дочь хозяйки дома, а вдруг руки, как назло, окажутся занятыми и она сможет ускользнуть.
Саймон вернулся в дом и увидел, что Глэдис все еще возится с письмом. На плите закипал чайник. Да, милосердие — путеводная звезда в великой миссии, возложенной на плечи Саймона, однако если кто-то из его подопечных и заслуживает насильственной смерти, так это Глэдис.
— Я должен спросить в последний раз: вы уверены, что хотите принять мою помощь?
Она отодвинула блокнот с посланием, написала на клочке бумажки короткое «Да!» и вновь вернулась к письму.
— Считайте, что вам повезло! Я и сам жажду дойти до конца предназначенного мне пути, — торжественно промолвил Саймон.
Чайник наконец закипел. Саймон снял его с плиты и поднял над головой женщины. Услышав свист чайника, Глэдис обернулась и подняла глаза как раз в тот момент, когда на нее полилась струя кипятка. Пытаясь уклониться, она подалась вперед, а Саймон направил струю на ее белоснежную голову, на шею, за воротник халата. Кожа на голове мгновенно стала кроваво-багровой и покрылась страшными волдырями, словно на ней извивались морские угри. От дикой боли Глэдис откинулась на спинку стула и с грохотом упала вместе с ним на пол. Из искалеченного рта доносились тихие хрипы. Ударом ноги Саймон перевернул жертву на спину и, прижав коленом к полу, стал лить кипяток прямо в зонд, установленный в горле.
— Глэдис, теперь вы понимаете, что значит нарушить договор?! — кричал он.
Она извивалась и корчилась от боли под ногами мучителя. Изо рта и ноздрей пошла кровавая пена, а в следующую минуту несчастная рассталась с жизнью. Кожа вокруг зонда превратилась в полупрозрачную розоватую массу и стала похожа на мясо цыпленка.
Теперь Саймону требовался лед, чтобы завершить начатое дело. Он поставил чайник на плиту и водрузил тело миссис Ягнемма обратно на стул. Ее глаза были открыты, такими и останутся, распахнутыми от ужаса из-за мгновенного окоченения тонких мышц вокруг глаз. В холодильнике Саймон нашел лишь один поддон со льдом, который разбил на двенадцать кубиков. Пять он положил в рот Глэдис. От сохранившегося тепла лед начал таять. Саймон заменял подтаявшие кубики льда свежими до тех пор, пока не почувствовал, что мышцы рта стали твердеть. Он порылся в сумке, нашел исписанный лист бумаги и стал по нему сверяться. Слегка округленный рот у Глэдис уже застыл, и Саймон, надавив большим пальцем на нижние зубы, приоткрыл его чуть шире. Ледяная вода неприятно холодила палец, а челюсть упрямо стремилась занять прежнее положение. Пришлось удерживать ее до тех пор, пока лицевые мускулы окончательно не затвердели. Другой рукой он подвинул обрубок языка Глэдис назад, а потом поднял вверх. Саймон чувствовал, как твердеют мышцы под руками, и представлял себя творцом, меняющим сущность бренного тела в момент смерти и создающим бессмертное произведение искусства.
Прошло полтора часа, прежде чем труп застыл в том положении, которое требовалось Саймону. Он сфотографировал миссис Ягнемма «Полароидом» и дождался, когда на черном фоне фотографии стало проявляться лицо. Из туманной дымки постепенно выплывали вылезшие из орбит глаза, в которых навеки застыло выражение смертельного ужаса.
Приведя себя в порядок, странник направился к машине и открыл ключом дверцу мини-холодильника. В нос ударила омерзительная вонь, которую не могла перебить камфара в расставленных на полке склянках. Кровь, даже в холоде, начинает дурно пахнуть. Впрочем, Саймон всегда старался не сдерживать дыхание и не зажимал нос. Священнослужителю не подобает отводить взгляд в момент великого жертвоприношения. Он взял один из сосудов, открыл, вдохнул полной грудью гнилостный запах и зачерпнул крови потиром — специальной чашей для ритуалов, — вернулся в комнату, к умиротворенной миссис Ягнемма. Наклонив чашу с кровью над обожженной головой страдалицы, Саймон произнес:
— Благословляю тебя. — Багровая до черноты кровь полилась на ее лицо и стала медленно стекать на махровый халат. — Добро пожаловать в наш хор, Глэдис Ягнемма!
Саймон взял со стола письмо и быстро обошел дом в поисках переписки усопшей. Всех обратившихся за помощью он просил держать письма в одном месте, где их легко найти по завершении ритуала. Дом Глэдис не стал исключением, и он нашел всю корреспонденцию именно там, где и ожидал, — в спальне хозяйки. Спрятанные в ящик комода письма находились в маленькой коробке, на крышке которой лежал для тяжести длинный черный камешек. С пачкой писем Саймон вернулся к машине и продолжил свой путь на восток.
Глава 7
15 ноября, понедельник, 07:30
Хейзел Микаллеф отпрянула от стола, увидев на нем приготовленные к завтраку пшеничные хлопья с молоком. К сожалению, трапеза дожидались именно ее. Смирившись с горькой, а вернее, безвкусной, участью, Хейзел взяла ложку и с обреченным видом принялась заеду. «Вполне сгодится… для лошадей! — мрачно рассудила она про себя. Напротив нее за столом сидела мать в расшитом цветочками халате, короткие седые волосы старушки торчали во все стороны после сна. На часах только семь, за окном затянутое тучами ноябрьское небо, а в душе непреодолимое желание завалиться снова в постель.
— Дорогая, тебе не кажется, что ты худеешь? — ласково спросила Эмили.
— Пока мне только кажется, что я недосыпаю!
— А я уверена, что диета идет тебе на пользу. — Эмили вернулась к прерванному чтению газеты «Торонто стар», но через секунду спросила: — По-твоему, этого бедняжку в Чемберлене убил тот же маньяк?
— Не знаю. У нас два трупа на расстоянии пятисот километров друг от друга. Это не Торонто и не Оттава, где даже убийства на соседних улицах никак не связаны друг с другом. А вот здесь решили, что орудует маньяк.
Эмили показала дочери первую страничку газеты, не удержавшись от каламбура.
— Я читаю воскресный номер «Стар», а не «Вот здесь»[2].
— Рей считает, что убийца едет с запада на восток, так сказать — путешествует!
— Если найдется третий труп, теорема будет доказана, не так ли?
— Вот именно.
— В мою бытность мэром произошло всего одно убийство. Муж расправился с неверной женой.
— Кажется, Джеральд Клипшоу?
— Надо же, какая у тебя замечательная память, детка! — Добродушная улыбка озарила лицо Эмили, будто она окунулась в приятные воспоминания о своих именинах, а не о жестоком убийстве. — Джеральд пронзил ее ножом прямо в сердце, а потом весь в слезах и с окровавленным орудием убийства в руках сам явился в участок! Дело закрыли через час!
— Эх, славные были денечки!
Хейзел зачерпнула очередную ложку размякших в молоке хлопьев, мысленно перебирая блюда в меню кафе «Для леди и джентльменов», куда собиралась заскочить и подкрепиться перед работой. Впрочем, она согласна давиться хлопьями целый день, лишь бы не ехать в участок. А все из-за последних событий! Весть об убийстве Майкла Алмера долетела до Порт-Дандаса в мгновение ока, и наверняка в ближайшее время появится Горд Сазерленд и снова привяжется с просьбой об эксклюзивном интервью. Уже вчера вечером звонили с телестудии в Мэйфере — значит, известие об убийствах где-то на пол пути в Торонто. Не так уж много времени уйдет и на оставшуюся половину, поэтому пора принимать ответные меры.
