Эдуард Фикер - Современный чехословацкий детектив [Антология. 1982 г.]
Скажу сразу, что ухоженная, словно на модном курорте, дорога, миновав этот участок, превращалась в разбитый проселок, убегавший в лес, который окружил виллу широким, как бы вежливо отошедшим в сторонку полукругом. За лесом виднелось еще несколько дач, не таких роскошных. А участок Фидлера был действительно чудесный.
Мы еще не остановились, как Карличек заметил:
— Там кто-то есть!
Я и сам уже увидел какую-то фигуру, водитель тоже. Газон перед виллой отделялся от дороги живой изгородью, в одном месте она расступалась, образуя въезд. Через этот прогал мы заметили декоративную скамейку из белых березовых стволов. На этой скамейке, лицом к дому, сидел кто-то в белом. Белизна эта прямо-таки светилась на фоне предвечерних теней.
— Женщина, — проговорил Карличек, открывая дверцу машины.
Кто угодно мог присесть отдохнуть на этой скамейке — доступ к ней был свободен: кроме живой изгороди, участок ничем не был огорожен. Нам надо было проехать еще несколько метров, и на это время скамейку скрыли разросшиеся кусты; а когда мы снова ее увидели, там уже никого не было.
— Удрала! — воскликнул Карличек. — Надо ее поймать!
Мы выскочили из машины. Женщина в белом никуда не могла деться — только в дом или за дом; а в данных обстоятельствах было желательно осведомиться, как она сюда попала.
Входная дверь была опечатана, и мне хватило беглого взгляда, чтобы убедиться, что печати не тронуты. Я велел Карличеку обойти дом слева, а сам пустился направо, мимо елей. Водитель остался возле машины.
Сзади к дому примыкал сад, обнесенный солидной проволочной оградой. В саду были цветочные клумбы, кусты смородины и крыжовника, грядки клубники и несколько плодовых деревьев. Мы с Карличеком сошлись у калитки в этот сад, тянувшийся до леса, но никого не обнаружили. В самом саду тоже никого не было. Но вдали, на опушке леса, мелькала, словно мотылек, белая фигура. Мы не сомневались, что нам больше повезет, чем Бедржиху Фидлеру, пытавшемуся догнать сына, и что догоним мы женщину раньше, чем она проберется лесом к дороге, куда она, видимо, направлялась. Тем не менее Карличек громко ее окликнул:
— Стойте! Не бойтесь нас!.. Стой, стрелять буду!
Недопустимой угрозы открыть стрельбу испугался прежде всего я. Но беглянка остановилась, хотя я не мог понять, оттого ли, что испугалась, или, напротив, поверив Карличеку, что нас бояться не надо. Когда я подошел к ней ближе, выражение лица у нее было до того неопределенное, что я мог думать и так, и этак.
Я бы не дал ей больше шестнадцати лет. Девушка была в белом воздушном платье, под которое надевают бог весть сколько модных нижних юбок. Хорошенькая брюнетка с кокетливым носиком и прической, известной под названием «конский хвост». Загар абрикосового цвета, приобретенный, видимо, на городском пляже, а то и на балконе — если не здесь, на даче. Ее наряд и весь ее облик совершенно не вязались с ночной прогулкой в лесу. Нежная девушка, только взгляд отнюдь не девически-невинный.
Она смотрела на нас своими серыми глазами равнодушно, без вопросительности. Такая, убедившись в невозможности ускользнуть, способна смело встретить противника. Нас она решительно не боялась.
— Куда вы спешите? — строго спросил ее Карличек.
Вопросом своим он как бы разрезал красивое яблочко и обнаружил в нем червяка, который проел яблоко насквозь: девушка мотнула «конским хвостом» и ответила — не грубым голосом, зато грубым тоном:
— А вам какое дело!
Я не очень удивился.
— Пойдемте обратно, — предложил я.
— Зачем?
— Затем! — И Карличек сунул ей под нос свое удостоверение.
Она скорчила гримаску, но пошла. Поравнявшись со свалкой у опушки леса, она остановилась и строптиво заявила, что шла к автобусной остановке и никто не может ей этого запретить.
— Мы вам ничего не запрещаем, — мягко сказал я. — Но все-таки, не сердитесь, мы вас ненадолго задержим. Предъявите документы.
У нее была белая блестящая сумочка в форме трапеции. Девушка уперла ее в приподнятое колено и с большой неохотой стала в ней рыться. Наконец вытащила паспорт.
В лесу уже сгустились сумерки. Мы подошли к вилле. На березовую скамейку падало еще, правда, достаточно света, но мы тем не менее посветили на паспорт девушки фонариком.
Вера Климова, шестнадцать лет и три месяца, незамужняя, место жительства — Прага, улица Приходская, дом 1200, работает продавщицей в универмаге. Образование — восьмилетка и торговые курсы. Мать — Мария Климова, девичья фамилия Грозенова, сорок лет, проживает там же, заведует прачечной. Отец умер три года назад. Братьев и сестер нет.
Я передал паспорт Карличеку, чтобы он выписал данные, и обратился к девушке:
— Что же вы здесь делали?
Она, видимо, поняла, что упрямиться нет смысла, но все же ответила не сразу. Задумчиво чертила на земле носком белой туфельки, разглядывая, что получалось. Наконец подняла голову:
— Это вы залепили вход в хату?
— Мы, — терпеливо кивнул я.
— Зачем?
— А вы не знаете, что кто-то взломал дверь и проник внутрь?
— Правда?
— Вы знаете, чья это дача?
— Слава богу! — Она криво ухмыльнулась.
Я взял ее за локоть.
— Послушайте, а что вы продаете в вашем универмаге?
— Парфюмерию.
— И с клиентами вы тоже так неприветливы, как с нами?
— Вы не клиенты, — отрезала она.
— Клиенты. Мы хотим получить от вас вежливые и правдивые ответы.
Она молчала. Я подождал секунды три, затем спросил:
— С Арнольдом Фидлером вы знакомы?
— Знакома, — ответила она с деланным безразличием.
— И хорошо знакомы? — вмешался Карличек, описывая круги своим фонариком, так что свет то и дело падал на лицо Веры Климовой, на котором появились явные признаки смущения. — Близко знакомы? — налегал Карличек.
— Это мое личное дело, — нашлась наконец Вера, но это было все равно, как если бы она ответила: «Да, близко».
Я подвел ее к скамейке. Она села почти без сопротивления, Я расположился, рядом и вынул сигарету. Когда я закуривал, она заметила:
— Предложили бы и мне огня, коли уж вы такой джентльмен, что позволяете мне курить свои собственные.
Оказывается, она тоже вытащила сигарету из сумочки. Она защищалась дерзостью… Я молча чиркнул спичкой. Карличек встал позади скамейки, опершись локтями о спинку.
Скамейка была неудобная, жесткая, но я сидел спокойно. Неспокойно сидела Вера — все вертелась. Перед нами горделиво вздымала свой высокий щипец вилла, над крышей виднелись уже упомянутые ели. Стоял чудесный, тихий и теплый вечер.
Вера затягивалась жадно, нервно. Пепел на ее сигарете быстро нарастал, она то и дело стряхивала его.
— Когда вы в последний раз видели Арнольда Фидлера? — начал я, давая понять своим тоном, что в нами шутки плохи. И в самом деле, мой тон несколько умерил ее вызывающую дерзость. Ответила она уже более мирно:
— В прошлое воскресенье, вечером.
— Где?
— У нашего дома.
— При каких обстоятельствах?
— Что? — не сразу поняла она, — А, он привез меня домой на мотоцикле.
— Откуда?
— Отсюда.
— Вы провели здесь воскресенье?
Она кивнула.
— Когда вы сюда приехали?
— Вместе с Арнольдом.
— Я спрашиваю: когда? Пожалуйста, отвечайте точно. Вам, верно, и самой хочется узнать, в чем дело. Так?
— Я не знаю, в чем дело.
— Мы это выясним, если вы не станете выкручиваться. Ну?
Она поерзала.
— Мы пробыли здесь с субботы, — выговорила наконец. — Приехали на мотоцикле утром. А в десять вечера в воскресенье я уже была дома.
— Отвезя вас, Арнольд Фидлер уехал?
Она снова кивнула.
— Я еще дверь не успела отпереть, а его уже не было.
— Куда он поехал?
— Тоже домой, конечно!
— Это вы точно знаете?
— Господи, не знаю я, чего вы пристали! Я за ним не бегала. Может, зашел куда пива хлебнуть.
Ее показаний было достаточно, чтобы отказаться от мысли брать образцы почвы. Зря Карличек тащил сюда эти баночки. Теперь он спросил Веру, наклоняясь из-за ее спины:
— В субботу утром вы не работаете?
Она раздраженно бросила через плечо;
— Работаю, когда дождик. Я могу менять свои выходные. И вообще не ваша печаль.
Карличек невозмутимо продолжал:
— А вот у Арнольда условия на работе еще выгоднее. Он может устроить себе выходной в любой день — хотя бы для того, чтоб приспособиться к вам и съездить на дачу.
— Сказала ж я, это наше дело, — буркнула Вера.
Я счел уместным заговорить с ней чуть построже:
— Послушайте, девушка. Мы должны знать, какие у вас отношения с Арнольдом Фидлером. Сидите спокойно! И нечего ершиться. Чисто официальный вопрос. На этой неделе Арнольд Фидлер по каким-то причинам избегал встречаться с отцом, не ходил на работу и, как я вижу, не встречался с вами, одним словом, он скрылся так основательно, что никто о нем ничего не знает. Его отец серьезно встревожен. Вы знакомы с его отцом?
