Ольга Хмельницкая - Санаторно-курортный маньяк
«Хаммер» продолжал мерное движение.
– А девки ну просто ужас какие, – добавила красавица, – одна толстая, как свинья, и задница у нее необъятная, а вторая тощая, как жердь, и в одной туфле на каблуке. Вот умора! Обхохочешься!
Володя почему-то не засмеялся.
– Очень хорошо, что эта история осталась в прошлом, – добавила девушка, – а то я как-то неприятно себя чувствовала рядом с этими маргиналами.
Она удобно устроилась на широком кресле «Хаммера» и включила музыку. На лице блондиночки играла довольная улыбка. Внезапно автомобиль остановился.
– Выходи, – спокойно сказал Маркс.
– Зачем? – удивилась подруга.
– Приехали, – так же безмятежно ответил Володя.
Красавица огляделась. Ее васильковые глаза удивленно распахнулись и захлопали. Внедорожник стоял на обочине грунтовой дороги. Справа виднелся луг, за ним, в паре километров, огни каких-то приземистых строений.
– Где мы?
– Не знаю. Но ты выходишь.
Маркс выбрался из машины, обошел ее кругом и распахнул дверцу «Хаммера» с пассажирской стороны. Недоумевая еще больше, блондиночка выплыла из авто.
– Фу! – сказала она, помахав наманикюренной ручкой перед носом. – Там что, свиноферма?
– Трудно сказать, – принюхался Володя, – но тебе определенно туда.
Он захлопнул пассажирскую дверцу, а потом сел за руль и завел двигатель. Машина стала сдавать назад: Володя Маркс уезжал.
– Ты что?! – в изумлении завопила Ксения. – Вовочка, ты белены объелся?! А как же я?!
– Пока! Удачи тебе, дорогая! – закричал Маркс из открытого окна.
– Как я попаду домой?! – продолжала надрываться красотка.
– Пешком!
Подруга припустила вслед за «Хаммером».
– Вовчик, стой! Что ты делаешь!
– Собираюсь тебя бросить! – весело ответил Маркс.
– Да?! И на что я буду жить?
– Пойдешь работать.
– За гроши?
– Врачи, учителя и пожарные работают же. И приносят пользу обществу. Вот и ты принеси!
Володя поддал газу. Машина поехала быстрее.
– Ты – гад! – заорала фифочка. – Ты еще пожалеешь! На пузе приползешь!
– Сомневаюсь, – довольно хихикнул Маркс, – а гадом ты меня называешь зря. Заметь, я, как приличный человек, вывез тебя к людям, к ферме, а не бросил в лесу в болоте.
Автомобиль взревел двигателем и исчез между деревьями. Маркс возвращался к Энгельсу и его боевым подругам.
Сергей Витальевич и Света шли вдоль цокольного этажа санатория.
– Я проверял тут все уже сотню раз, – сказал директор, – но никаких лазеек, ведущих в здание, не обнаружил. То есть вероятность того, что злоумышленник проникает в санаторий извне, минимальна. Вернее, я бы сказал, что ее нет вообще. То есть это кто-то из своих.
– Скорее всего, в санатории есть какое-то тайное помещение, – сказала Булкина. – Где-нибудь в подвале. У вас есть план здания?
– А как же. Конечно, есть, – кивнул Сергей Витальевич.
Они шли у самой стены здания – серого, бетонного, монументальной архитектуры. Кое-где стена была увита диким виноградом. В других местах – немного покрыта мхом. Было прохладно, но не слишком – май выдался теплым.
– Надо посмотреть план, – сказала секретарша, – хотя не исключено, что того, что мы ищем, там нет. Это может быть тайная лаборатория, глубоко под землей.
– Вы все же думаете, что маньяк вылезает из холодильника? – спросил директор.
– Конечно! Он же оставил следы.
– Я думаю, он наследил специально, чтобы нас запутать. Просто открыл холодильник, снял ботинки и оставил отпечатки. А потом, когда вы, дорогая Светлана Георгиевна, отпечатки обнаружили и побежали за мной, просто вытер их, специально оставив с краешка, и покинул номер. Так решается загадка о том, кто сообщил маньяку об обнаружении его следов. Ответ – никто! Он просто сидел где-нибудь в шкафу и ждал, когда вы, девушка активная, решительная и любопытная, обнаружите отпечатки. А когда вы ушли, покинул помещение. Логично?
– Да, – кивнула Света. – Логично. Даже очень.
– Когда маньяк покидал ваш номер после нападения, вы слышали, чтобы хлопнула дверца? А ведь если холодильник открыть, а потом закрыть, будет некоторый шум.
– Я не прислушивалась, – покачала головой секретарша, – я пребывала в шоке. Но я убеждена в том, что надо взять один холодильник и полностью его разобрать, до основания!
– Казенное имущество, – вздохнул директор, – ну ладно, давайте разберем.
– Кроме того, есть и другие загадки, – напомнила секретарша, кутаясь в полупрозрачный пеньюар. – Как маньяк тушит свет? Он ведь не прикасается к выключателю. И еще. Если он как-то попадает в холодильник, то в полу должен быть проход. Какая-то труба по типу пневмопочты, ведущая к холодильнику. Так что, кроме холодильника, надо разобрать стены, полы и перекрытия!
Сергей Витальевич два раза хлопнул глазами.
– Это надо сделать, – твердо сказала секретарша. – И тогда я получу своего Рязанцева, а вы – своего маньяка. Я, правда, не пойму, почему ему так нравится Ева? Ну чем она может нравиться? Худенькая, смуглая, с короткой стрижкой, да еще и слишком честная и правильная.
– А что, быть честной и правильной – плохо?
– Знаете поговорку? Хорошим девушкам рады в раю, а плохим – где угодно.
Директор засмеялся, а потом они направились за инструментами. Первым пунктом плана у охотников за маньяком значилась разборка холодильника.
– Что там, что? – испуганно кричали полуголые девушки, подбегая к болоту. – Максим, ты жив?
Крик не повторялся.
Нелли и Алина, взяв большую палку, решительно углубились в вонючую жижу, от которой все сильнее несло сероводородом. Видимо, ныряние в болоте привело к тому, что из глубины начала подниматься всякая дрянь.
Впереди, в осоке, девушки заметили какое-то шевеление.
– Максим, это ты? – закричала Нелли, бросаясь вперед.
В этот момент среди колючек мелькнула черная плоская голова. Она тускло отсвечивала в слабом свете звезд и половинки луны.
– Уходите! Здесь гадюка! – раздался откуда-то из глубины болота слабый голос Энгельса. – Она меня покусала!
– О ужас! Бедный Максик! – закричала Алина, в страхе глядя на плоскую черную голову, которая, казалось, принюхивалась, медленно продвигаясь к девушкам. Раздвоенный язык мерно подрагивал.
– Мочи гада! – закричала Околелова.
– Как мочить? – не поняла Пузько.
– Палкой! У тебя в руках палка! – напомнила Нелли. – Бей ее палкой!
– И точно! – воскликнула Алина, от ужаса забывшая про ветку. – Ату ее, ату!
Она принялась остервенело лупить по осоке. Гадюка бросилась прочь.
– Вы что? – заверещал Максим откуда-то из глубины болота. – Зачем вы гоните змею назад ко мне?! Она же меня уже один раз искусала!
Девушки ринулись к Энгельсу, не разбирая дороги и теряя в осоке и колючках последние обрывки чехлов из Максовой «копейки», служившие им набедренными повязками. Через несколько секунд они добрались до молодого человека, который слабо постанывал, плавая в жиже как раз возле того места, где Алина и Нелли утопили агрегат Кулибиной.
– Куда она тебя укусила? – запричитали девушки, плавая вокруг Максима кругами.
– В ногу, – прохрипел Энгельс. – Она онемела. Ноги не чувствую! Наверное, отвалится!
Девушки принялись подталкивать Макса к берегу. Нелли нащупала дно и закинула себе за шею правую руку молодого человека, а Алина – левую, и они потащили его к «копейке».
– А где гадюка? – спросил Макс, тревожно озираясь.
– Вообще-то, если я правильно помню школьный курс зоологии, ядовитые змеи кусаются только один раз, потом им нужен перерыв, чтобы яд снова выработался и заполнил зубы, – сказала Нелли, задыхаясь от тяжести. – Поэтому ты не беспокойся, эта гадюка временно не опасна. Зря мы паниковали.
Над болотом пролетел ветерок. По лесу прокатился шелест. С трудом переводя дух, Алина и Нелли выволокли Макса на сухое место и посадили на землю.
– Девушки, – вдруг спросил Макс, морщась и потирая ногу, – а вы что, совсем голые?
Алина и Нелли залились ярким румянцем, но деваться было некуда – чехлы они потеряли в болоте, а их собственная одежда превратилась в мокрые рваные лохмотья.
– Вы такие красивые, прямо-таки русалки, – с восхищением сказал Макс. – Я был о вас худшего мнения. Честно говоря, я думал, что Нелли толстовата, а она просто как булочка аппетитная, так хороша! Ты, Алина, тоже ничего, – кивнул он Пузько.
– Где место укуса? – деловито спросила Нелли, присаживаясь перед Максом на корточки.
– Я не помню, – прошептал Энгельс, глядя на ее обнаженные прелести. – У меня уже ничего не болит. Я внезапно выздоровел. Так, нога чешется немного, и все.
– Максик, – сказала Алина, глядя на его трусы, которые как-то странно топорщились, – не надо так живо реагировать на нашу наготу. Ты же говорил, что женский пол настоящего ученого только отвлекает.
– Я передумал, – сказал Макс, – давайте тут останемся жить. Шалаш поставим, я буду охотиться…
