Марина Серова - Веселый кошмар
Мазай потащил меня дальше, к выходу. Снова послышался голос в репродукторе, и я узнала майора Левашова:
– Еще раз предупреждаю, вы окружены. Сопротивление бесполезно и только усугубит вашу вину. Предлагаю сдать оружие и выходить по одному с поднятыми руками.
Тут Мазай, отворив входную дверь, заорал:
– Эй, теперь слушай меня. У нас тут заложница. Советую прекратить огонь и выслушать наши условия.
Воцарилась тишина. Если бы действие происходило в американском фильме, Мазай потребовал бы миллион долларов мелкими купюрами и заправленный горючим самолет в Южную Америку. Но Мазай оказался гораздо скромнее в своих запросах.
Он потребовал беспрепятственного выхода с территории склада, гарантии безопасности и автобус. В противном случае обещал убить заложницу, то есть меня. Все это Мазай говорил, одной рукой ухватив меня за плечо, а другой – держа пистолет. И тут я приняла решение, которое ускорило развязку. Собравшись с силами, я резко ушла вправо, так что дуло пистолета на секунду перестало упираться в мой висок, и одновременно отработанным ударом ноги зарядила Мазаю по гениталиям, после чего отпрыгнула за стоящие рядом бочки из-под краски.
Мазай надрывно вздохнул и произнес что-то вроде «у-у-у». Этот звук оказался последним, который он издал в своей жизни. Снайпер из бригады Палыча, воспользовавшись ситуацией, снес Мазаю полбашки разрывной пулей. В следующее мгновение ворота склада разлетелись и на территорию въехал БТР. Из него высыпали штурмовики в касках и бронежилетах. Вся операция заняла не более пяти минут. Видимо, смерть Мазая произвела на осажденных такое впечатление, что они и не пытались оказать сколько-нибудь значимого сопротивления.
Когда я поднялась с земли, я увидела приближающихся ко мне Палыча и Игоря. «А этот-то что здесь делает?» Все выяснилось позже, когда мы втроем сидели в кабинете Палыча и пили его знаменитый чай в граненых стаканах.
– Да, повезло тебе, – коротко сказал Палыч.
Игорь изложил мне события следующим образом: после того как он высадил меня у подъезда и поставил машину на стоянку, он пошел мимо моих окон к троллейбусной остановке. В окнах он не заметил света. Заподозрив что-то неладное, он поднялся ко мне и обнаружил, что дверь хоть и прикрыта, но не заперта. Он вошел внутрь и по беспорядку в прихожей понял, что я покинула квартиру не по своей воле. После первоначального шока Игорь включил все свои логические способности, которые остались у него после активной деятельности на коммерческой ниве. На всякий случай он съездил к штабу Полозина, в офис, наконец поехал к складу.
Главное, что меня спасло, – это «жучок», который так и остался зашитым у меня в куртке. Когда Игорь подъехал к складу, он включил аппаратуру и услышал наш разговор с полковником Лычко. Игорь записал почти всю беседу. Затем он позвонил Палычу, телефон которого я ему дала еще тогда, когда направлялась на разговор с Силаем. Все остальное было делом техники, коей Палыч и его ребята владели безукоризненно.
– А где виновники торжества? Господин Полозин, полковник Лычко? – спросила я, отхлебывая чай.
– За Лычко уже поехали. Только что я получил санкцию прокурора. После того как его привезут, я буду звонить Полозину. Все-таки он мой шеф.
– Скорее всего пока шеф, – вставил Игорь.
– Не скажи, эти политики умудряются порой выпутываться из любого дерьма! – заметил Палыч.
Тут раздался телефонный звонок. Палыч снял трубку и стал слушать, практически не вставляя своих слов. Лицо его мрачнело.
– Я понял, – медленно сказал он. Повесив трубку, он долго смотрел на телефон. – Да, не удалось.
– В чем дело? – спросила я.
– Не успели, – сказал Палыч. – Когда наши ребята подъехали к дому Лычко, он уже подлетал к третьему этажу.
– То есть?
– Бросился с балкона. А живет он на восьмом.
– Сам бросился?
– Не знаю. Все может быть. Ребята сказали, что видели отъезжающую «Волгу» с госномерами. Номер рассмотреть не удалось – темно…
И мы все втроем задумались. Каждый о своем.
ЭПИЛОГ
Сентябрь выдался жарким. Вплоть до последних чисел можно было спокойно ездить на пляж. Но все когда-нибудь кончается. Сегодня с утра небо затянули тучи, и начал накрапывать мелкий дождик. Я с тоской посмотрела в окно, но деваться было некуда – надо было работать.
Вчера вечером, по всей вероятности, для меня закончилась история, связанная с золотыми войнами и разоблачением банды полковника Лычко. Не скрою, закончилась для меня приятно, хотя и несколько неожиданно. Поздно вечером в дверь позвонили. На пороге стоял средних лет мужчина с интеллигентной бородкой, в очках. В руках он держал кожаный портфель.
– Добрый вечер, – сказал он с едва заметным польским акцентом. – Я адвокат Микульский. Разрешите войти?
Слегка удивленная, я шагнула в сторону. Микульский прошел в комнату и сел в кресло, положив портфель на колени.
– У меня немного времени, да и дело, собственно, не очень большое. Речь идет о поручении моего клиента, господина Алексея Силантьева. Между вами и моим клиентом было заключено соглашение, согласно которому вы обязались выполнить некие работы. Мой клиент считает, что работы вами выполнены и что вы существенно помогли ему в улаживании дела. Он просил меня передать вам это, – Микульский вынул из портфеля незапечатанный конверт. – Здесь семь тысяч долларов США. Будете считать?
– Что вы!
– Хорошо. В таком случае – до свиданья.
Адвокат поднялся, быстро прошел к выходу и вскоре исчез за дверью.
Как это ни странно, для Силая эта история закончилась вполне благополучно. Безусловно, он утратил свое влияние в городе, потерпел значительные финансовые убытки и вынужден был два месяца провести под следствием. Несмотря на это, следователям не удалось инкриминировать Силаю ничего серьезного, и он был выпущен. Видимо, ему посоветовали, уж не знаю кто, что не следует больше разыгрывать из себя криминального авторитета в нашем городе, а постараться вести жизнь скромного законопослушного гражданина. Не знаю, насколько любезна была Силаю такая жизнь, но он внял советам. Ходят слухи, что сейчас он в Австрии, и если руководит криминальным миром Тарасова, то оттуда.
Полковника Лычко похоронили без почестей, скромно и тихо. Несмотря на веские доказательства его вины в событиях ушедшего лета, несмотря на возбужденное уголовное дело, смерть полковника обрубила все концы.
Господин Полозин вынужден был подать в отставку с поста вице-мэра и снять свою кандидатуру на выборах, хотя прямых доказательств его участия в неприглядных событиях не было. Но можно было не сомневаться, что, если бы Полозин решил продолжить предвыборную кампанию, его противники постарались бы раскрутить это дело на полную катушку. Не желая ввязываться в подобные баталии с сомнительным для себя результатом, Полозин предпочел продолжить, а скорее всего закончить свою карьеру на посту заместителя главы администрации Красносельского района.
На выборах мэра, как это ни странно, умело используя промахи правящей элиты, победил профессор права юридического института, произведя сенсацию в кругах городского истэблишмента.
Майора Левашова, кажется, скоро заберут в Москву. Это повышение Палыч заслужил за успешную ликвидацию организованной преступности в нашем городе. Я за него искренне рада.
Игорь, узнав о величине моих заработков, еще активнее стал заниматься бизнесом. Он не решился сделать мне предложение, которое, как я почувствовала, готово сорваться с его уст. Сначала он хочет хотя бы сравняться со мной в материальном смысле. Ну что ж, может быть, он этого и достигнет, если его коврами устелить все административные здания города.
Размышляя обо всем этом, я вышла из подъезда. Накрапывал дождь. Я прошла к своей «ноль-первой». Сев за руль, включила «дворники» и тут же громко выругалась. «Дворники» отсутствовали. «Какого… какому… понадобились эти… „дворники“?!» – со злостью подумала я. Выйдя из машины, я услышала за спиной мерзкое хихиканье. И увидела пенсионера из соседнего дома, Николая Степановича. Он по-прежнему каждое утро совершал рейд по окрестным мусоркам. Его кошелка, как всегда, была наполнена всякой всячиной.
– Вот, я же говорил, надо быть бережливой. Машину-то в гараж ставить нужно…
– Да пошел ты! – сорвалось у меня неожиданно. И тут в голову мне пришла шальная мысль.
Я с размаху врезала ногой по стоящей на земле кошелке Николая Степановича. У него от удивления отвисла челюсть и расширились глаза. Кошелка совершила полет над нашим двором, и из нее высыпалось содержимое. Среди всякой ерунды, которую пенсионер подобрал на помойке, я обнаружила и свои «дворники».
– Ну вот и нашлись, родимые, – сказала я, поднимая их с земли. – А вы говорите, бережливость, бережливость… Старый козел! – в ярости закричала я. – Если ты впредь снимешь с моего автомобиля хотя бы колпачок от ниппеля, то по утрам будешь делать обход по аптекам, а не по мусоркам!
