Марина Серова - Деньги исчезают в полночь
— Знаете, хочу вам сказать по секрету одну вещь. Я не верю, что Сандалов действительно желает, чтобы ваш проект был проведен в жизнь. Уж я не знаю, кем Виктор Георгиевич вам приходится, — тут он непроизвольно многозначительно поднял брови, — однако поверьте: он вас, как и всех остальных, банально водит за нос. И когда вы в конце концов это поймете, то, учтите, может быть слишком поздно. Вообще лучше вам вовремя прекратить любые взаимоотношения с Сандаловым, несмотря на все его обещания.
Последней фразой Тищенко, очевидно, пошел ва-банк, решив, что если и сейчас я не поддамся и не соглашусь с ним, то разговаривать со мной он больше не станет. Я же никак не могла позволить ему отрешиться от меня, поэтому для создания иллюзии покорности неуверенно спросила:
— А почему вы так уверены в своей правоте? Может быть, сказывается ваша антипатия к личности Виктора Георгиевича?
Мой ангельский тон вызвал еще большее негодование с его стороны. Тищенко грубовато и совсем неинтеллигентно брякнул повышенным голосом:
— Слушайте, чего это вы так свято верите в его непорочность? Вы с ним давно знакомы или просто по жизни наивны?
«Сам дурак», — с некоторой обидой подумала я, а вслух сказала:
— Ни то, ни другое. Мне его порекомендовали знающие люди. И вообще если вам уж так некогда со мной заниматься, то вы могли поручить меня кому-нибудь. Например, своему заместителю. Я уверена, он не будет против.
Ну, наконец-то я смогла завести разговор о Мишке! Все предыдущее показалось мне неважным, и я решила еще раз закурить, стараясь скрыть торжество, отразившееся на моем лице при возникновении хорошего повода затронуть интересующую меня тему. Тищенко ничего не заметил, но и тему про Мишку не развил должным образом, а лишь отговорился ничего не значащим замечанием:
— Знаете ли, Миша здесь тоже работает, а не просто штаны просиживает. У меня, кстати, каждый человек на счету.
— Ну да, разумеется. Все у вас в деле, все трудятся не покладая рук на благо любимой фирмы. А уж про вас с вашим заместителем и говорить не приходится. Кстати, где бы я могла его найти? У меня к нему чрезвычайно важное дело. И, предвидя ваши возражения на этот счет, поспешу заметить — дело не имеет никакого отношения к моему магазину. Оно касается только вашего племянника. Так где этот ударник труда?
Я не собиралась сдаваться и решила во что бы то ни стало выпытать у Тищенко всю известную ему информацию. Однако, как оказалось, надеялась я зря.
— Если бы вы так же хорошо понимали жизнь, как язвите, то всем было бы гораздо легче. А насчет Миши ничего сказать не могу. Со вчерашнего дня я его не видел.
Я даже не обратила внимания на ту небольшую гадость, которую он бросил в мой адрес, сказав, будто я не понимаю жизни. Мишку я могу выловить только через Юрия Родионовича, а коли так, то не буду обижаться на него до тех самых пор, пока он не даст мне максимально полную информацию о его возможном местонахождении.
— Вы не могли бы позвонить ему? Ручаюсь, он будет рад слышать, что я его ищу.
— Может быть. Но придется вас разочаровать. Я пытался сегодня его найти, но ничего не получилось.
— Куда же он мог деться?
— Я и сам хотел бы это выяснить. На шестнадцать назначена важная встреча, а у него все необходимые документы.
Тищенко досадливо поморщился. Видно, в тот момент ему еще не приходила в голову мысль, что с Мишкой могло что-то случиться, а потому он вел себя как человек, которого подвели: с явным недовольством и желанием разобраться в причинах, по которым его «прокатили». Хотя, может быть, я ошибаюсь, и исчезновение Мишки — довольно обычное явление для его дядюшки?
— Послушайте… А он часто пропадает таким образом?
— Никогда раньше этого не делал. Черт, сегодня такой важный день… Он всегда относился к работе серьезно. Более серьезно, чем ко всему остальному. Почему я вам это рассказываю? — невпопад спросил он меня, словно сомневаясь в правильности своего поведения.
Я поторопилась его разубедить:
— Потому что вы нашли в моем лице благодарного слушателя. Только боюсь, мне придется взволновать вас еще больше.
К тому моменту, когда я произнесла это многообещающее заявление, мне стало абсолютно ясно — исчезновение Мишки не было подстроено специально. Уж не знаю, кто оказался его недоброжелателем, но он явно не шутил. И, возможно, мысль о том, что Мишке сейчас может быть несладко, способствовала моей откровенности.
Я в подробностях рассказала о событиях предыдущего вечера, стараясь поймать реакцию Юрия Родионовича на мое сообщение. Мне приходилось признать, что в деле проявляется еще какая-то сторона, сущности которой я пока уловить не могу. Мрачный тип, с которым я связывала исчезновение Мишки, не мог являться приближенным Юрия Родионовича, если только исчезновение Мишки не было фикцией, устроенной для того, чтобы ввести меня в заблуждение.
Еще какое-то время назад я не была стопроцентно уверена в том, что это не так. Тогда я рассуждала следующим образом: если Мишка загадочным образом исчез, только стараясь испугать меня, да еще и привлек для устрашения того самого мрачного типа, то он совершенно не понял моей натуры. Того, что испугать меня невозможно в принципе.
Однако что-то, называемое некоторыми интуицией, а другими — шестым чувством, подсказывало мне — исчезновение Мишки вряд ли было добровольным, и, если бы я не проявила прошлым вечером расторопность, мне наверняка пришлось бы составить ему компанию в путешествии в неведомые дали. Неизвестно, как бы тогда сложилась моя дальнейшая жизнь и вообще много ли ее осталось, но по крайней мере от общения с той загадочной личностью, к которой меня столь настойчиво приглашал мрачный тип, отвертеться бы точно не удалось.
Какой же вывод напрашивался в свете последних событий? Во всем этом деле, похоже, есть кто-то, кому крайне не нравится мое скромное участие в жизни директоров двух фирм. Именно к такому логическому умозаключению я пришла, молча выкурив еще пару сигарет и временно забыв про своего собеседника.
Что же касается самого Юрия Родионовича, то сообщение о мрачном типе повергло его в печаль, а рассказ о Мишкином внезапном исчезновении расстроил и окончательно выбил из колеи. Буквально пять минут назад он кипятился и пылал праведным гневом по отношению к Сандалову, а после моего рассказа как-то странно сник и словно сдулся. Уж не знаю, о чем больше всего переживал Юрий Родионович: о потере племянника или о сорванной сделке, но вид у него был достаточно жалким, так что даже такая циничная девушка, как я, не могла этого не заметить.
Пока я размышляла на тему имеющихся у Мишки перспектив, Тищенко судорожно терроризировал свой сотовый, постоянно набирая какие-то номера. Он справлялся о племяннике у общих знакомых, которых, очевидно, было немало. Однако ничего хорошего выяснить ему не удалось. Впрочем, и плохого тоже. Просто Мишка как сквозь землю провалился, а между тем время уже подходило к четырем. Мне пора было покидать компанию Тищенко, тем более что вид его не внушал мне абсолютно никакого желания с ним общаться. Нельзя сказать, что я разжилась бог весть какой информацией, однако теперь по крайней мере можно было не связывать Мишку с мрачным типом и его хозяином.
Я оставила несчастного Юрия Родионовича в тот момент, когда навстречу нам решительно направились два господина весьма серьезной наружности, за которыми на почтительном расстоянии следовали ребята с каменно-невыразительными лицами. Судя по всему, господа приехали для заключении той самой сделки, о которой беспокоился Тищенко, и еще не знали, какой сюрприз их ожидал. Было бы интересно посмотреть на физиономии этих серьезных дядек, когда они узнают об исчезновении Мишки, а вместе с ним и всех необходимых документов.
* * *Наконец-то я оказалась на улице и смогла втянуть полной грудью озонированный после недавнего дождя воздух. Запах осени, свежий и насыщенный, приятно щекотал ноздри. Даже здесь, в центре города, воздух не был загажен выхлопными газами, поскольку шоссе проходило в некоторой стороне от площади, застроенной административными корпусами.
Я шла по направлению к своей машине, собираясь сейчас же поехать в клуб. Конечно, время было далеко не вечернее, но меня это не особенно беспокоило: ресторан, в котором вчера мы с Мишкой ужинали, открывался в двенадцать часов дня и продолжал работать до последнего клиента. Я оптимистично надеялась, что найду сегодня в зале того официанта, который мне нужен, и что он сможет рассказать мне нечто полезное.
У входа в ресторан стояла одинокая иномарка. Судя по всему, посетителей или вовсе не было, или было очень немного. Оставалось верить, что в такой ситуации официант обрадуется мне как потенциальному клиенту и согласится пообщаться.
Сегодня я постаралась выглядеть принципиально иначе, чем вчера, и мне удалось достигнуть этой цели. Собираясь отправиться в клуб, я заскочила в магазин, где приобрела совершенно эксклюзивный головной убор. Он напоминал шляпку, выполненную в форме таблетки, но имеющую достаточную высоту. На голове моя покупка выглядела подобно коробке из-под торта, обтянутой дорогой тканью. Взглянув на себя в зеркало, я не смогла удержаться от смеха, чем вызвала смущение молоденькой продавщицы. К ее большому удовольствию, шляпку я все же купила.
