Оса Ларссон - Черная тропа
Малу фон Сиверс: Ты называешь его хозяином…
Инна Ваттранг: Мы ведь его дворняжки.
Маури Каллис (улыбается и качает головой): Даже не знаю, как к этому относиться — как к лести или как к оскорблению.
Малу фон Сиверс: Они и вправду твои дворняжки?
Маури Каллис: Если уж продолжать зоологическую тему, то я предпочитаю работать с голодными кошками.
Дидди Ваттранг: А мы сытые…
Инна Ваттранг: И ленивые.
Малу фон Сиверс: Да, расскажите. Вас связывает такая необычная дружба. Брат и сестра Ваттранг происходят из дворянской семьи, а ты человек, который сам себя сделал, если можно так сказать.
Маури Каллис: Да.
Малу фон Сиверс: Тогда получается, что голодная кошка — это ты. Каким образом вы втроем стали такой слаженной командой?
Маури Каллис: Инна и Дидди хорошо дополняют меня. Большая часть нашей деятельности требует поиска людей, которые любят играть, готовы пойти на риск, если существуют шансы получить большую прибыль, и могут себе позволить такие игры. Людей, которые не кинутся срочно продавать все свои акции, когда котировки упадут до нижнего предела, а смогут остаться совладельцами убыточного предприятия, пока я не придумаю новый прибыльный проект. Потому что это обязательно произойдет. Рано или поздно. Но нужно уметь ждать. Поэтому мы в принципе никогда не выставляем наши акции на биржу — предпочитаем частное размещение, чтобы быть в курсе, кто нас покупает. То же самое, например, мы делаем с нашими шахтами в Уганде. Сейчас политическая обстановка там столь нестабильна, что мы не можем вести добычу. Однако это долгосрочные инвестиции, в которые я верю. И мне совершенно не нужны акционеры, которые дышат в затылок и хотят получить прибыль в течение полугода. Дидди и Инна находят нужных инвесторов для различных проектов. И они умеют продавать. Для ненадежных проектов они находят дилеров, любящих риск и азарт, для долгосрочных проектов — терпеливых покупателей, у которых нет проблем с ликвидностью. Мои помощники обладают куда большей социальной компетентностью, чем я. Они привлекают к себе людей. И сейчас, когда мы решили сами разрабатывать несколько месторождений, Дидди и Инна очень помогают мне в контактах с местными властями и персоналом. Они со всеми умеют найти общий язык, в любой социальной группе чувствуют себя как рыба в воде.
Малу фон Сиверс (Инне): Так в чем же главная сила Маури?
Инна Ваттранг: У него нюх на выгодные дела. Как у людей, которые находят воду в пустыне. И еще он умеет вести переговоры.
Малу фон Сиверс: Каков он как работодатель?
Инна Ваттранг: Он никогда не теряет самообладания. Это его самое потрясающее качество. Иногда ситуация складывается очень непросто, как это было в первые годы, когда он покупал лицензии, не имея достаточного финансирования. Но никогда не показывал никаких признаков тревоги или стресса. За счет этого мы — те, кто работает с ним — чувствуем себя защищенными.
Малу фон Сиверс: Однако тебе случалось огрызаться в прессе. Показывать зубы.
Маури Каллис: Ты имеешь в виду шахту в Рувензори?[14] И эту историю с Sida?[15]
Малу фон Сиверс: Ты назвал агентство Sida неудачной шуткой.
Маури Каллис: Это была цитата, вырванная из контекста. И я не огрызался в прессе, напротив, журналист присутствовал на лекции, с которой я выступал. Само собой, начинаешь испытывать раздражение, когда со стороны шведской прессы постоянно подвергаешься нападкам журналистов, совершенно не разбирающихся в теме. «„Каллис Майнинг“ строит дороги для военных формирований». И тут же напечатан снимок, где я пожимаю руку генералу из милиции Ленду, а затем пишут, что эта милиция натворила в Конго, и вот уже моя горнодобывающая компания на северо-западе Уганды — порождение самого дьявола. И сам я тоже. Очень просто придерживаться утонченных моральных представлений, если не иметь дела со странами, охваченными кризисом. Посылать им материальную помощь и закрывать глаза на все остальное. Однако народу в этих странах нужен экономический рост, новые предприятия, рабочие места. А правительство очень хотело бы получить дотации — и, желательно, как можно меньше контроля за их использованием. Достаточно посмотреть, как выглядит Камала, чтобы понять, где оседают эти деньги. На склонах гор высятся невероятно роскошные виллы. Там живут члены правительства и высокопоставленные чиновники администрации. И если кто-то отказывается признать, что деньги Sida идут на поддержку армии, которая не только терроризирует гражданское население, но и занимается разбоем на шахтах северного Конго, то я называю это чудовищной наивностью. Каждый год миллиарды западноевропейских средств уходят в Африку на борьбу со СПИДом, но спросите любую женщину в любой африканской стране, и она ответит вам — ничего не изменилось. Куда же деваются все эти огромные средства?
Малу фон Сиверс: И куда же?
Маури Каллис: Они оседают в карманах членов правительства, но и это еще не самое отвратительное. Лучше уж роскошные виллы, чем оружие. Но у сотрудников Sida есть работа, которая их устраивает, и это прекрасно. Я просто хочу сказать, что, создавая там промышленное предприятие, мы вынуждены общаться порой с сомнительными людьми. Да, трудно не запачкаться, но мы делаем реальное дело. И если я построил дорогу к моей шахте, мне трудно запретить войскам передвигаться по ней.
Малу фон Сиверс: Так что ты прекрасно спишь по ночам?
Маури Каллис: Я никогда прекрасно не спал по ночам, но это связано совсем с другим.
Малу фон Сиверс (резко меняет тему): Пожалуй, мы отклонились от темы твоего детства. Ты не мог бы рассказать об этом поподробнее? Ты родился в Кируне в 1964 году. Твоя мама — мать-одиночка — не могла позаботиться о тебе?
Маури Каллис: Да, она была не в состоянии воспитать ребенка. Моих единоутробных сестер, которые родились позднее, практически сразу изъяли и поместили в другую семью, но я был у нее первый, так что прожил с ней до одиннадцати лет.
Малу фон Сиверс: И как прошли эти годы?
Маури Каллис (подбирает слова, иногда закрывает глаза, словно видит сцены, разыгрывающиеся в его сознании): Мне не на кого было рассчитывать… кроме самого себя. Она спала, когда я уходил в школу. И очень сердилась, если я заикался, что хочу есть… Иногда мать могла отсутствовать по нескольку суток, и я понятия не имел, где она.
Малу фон Сиверс: Тебе трудно об этом говорить?
Маури Каллис: Очень.
Малу фон Сиверс: Сейчас у тебя самого есть семья. Жена, два сына, двенадцати и десяти лет. Каким образом твое собственное детство повлияло на тебя в роли отца?
Маури Каллис: Трудно сказать… Но, во всяком случае, у меня нет внутреннего образа, как выглядит нормальная семейная жизнь. В школе я видел, так сказать, нормальных матерей. С чистыми, уложенными волосами… и пап. Случалось, хотя и нечасто, что меня приглашали домой к кому-нибудь из одноклассников. И я видел, что такое дом. Мебель, ковры, красивые безделушки, рыбки в аквариумах. У нас дома не было почти ничего. Помню, однажды социальная служба купила для нас подержанный диван. Спинка раскладывалась, и получалось дополнительное спальное место. Мне это показалось такой роскошью. Два дня спустя диван исчез.
Малу фон Сиверс: Куда же он девался?
Маури Каллис: Наверное, кто-нибудь его продал. У нас дома был проходной двор. Люди приходили и уходили. Дверь никогда не закрывалась.
Малу фон Сиверс: И, в конце концов, ты попал в приемную семью.
Маури Каллис: У мамы развилась паранойя, она начала угрожать соседям и прохожим. Ее отправили на принудительное лечение. А когда забрали…
Малу фон Сиверс: …то тебя отправили в другую семью. Тебе было тогда одиннадцать лет?
Маури Каллис: Да. Естественно, можно ломать себе голову над тем, что было бы, если бы… если бы меня забрали от нее раньше… Но все вышло, как вышло.
Малу фон Сиверс: А ты сам хороший отец?
Маури Каллис: Трудно ответить на этот вопрос. Я стараюсь, но, конечно же, я слишком много времени провожу вдали от семьи. Это мой недостаток.
Анна-Мария Мелла заерзала на стуле.
— Меня такие заявления просто выводят из себя, — сказала она Свену-Эрику. — Раскаявшийся грешник вроде бы уже и не грешник. Едва произнеся «я должен бы проводить побольше времени с детьми», он разом стал хорошим человеком. Что он скажет своим мальчишкам, когда они вырастут? «Я знаю, что никогда не успевал проводить с вами время, но знайте, что меня по этому поводу все время мучила совесть». — «Мы знаем, папочка. Спасибо, папочка. Мы тебя любим, папочка».
Маури Каллис: Но у меня прекрасная и очень заботливая жена. Без нее я не смог бы ни управлять предприятиями, ни растить детей. Она многому научила меня.
Малу фон Сиверс (явно очарованная словами благодарности по отношению к жене): Чему же, например?
