Марина Серова - Все вернется
– Как?!
– Да вот так. Лежал, лежал — и исчез. Потерялся! Пришли родители, а выдавать им нечего.
– Неужели такое бывает?
– Еще и не такое бывает!
– И что, наш Леонид Максимович проходил только как свидетель?
– Да. Когда пропал труп, была не его смена.
– Но труп, как я понимаю, так и не нашли?
– Нет.
– Веселенькое дельце! Кому же он понадобился? Кто-то по ошибке прихватил его вместо своего умершего ребенка?
– Не знаю, работники морга давали показания, но все какие-то нелепые. Выдать его вместо какого-то другого они не могли, так как в тот момент других младенцев в морге не имелось. Так что думай, Полина! Это пока все, что мне удалось накопать интересного.
– Что ж, дядя Сережа, спасибо. Пойду работать извилинами.
Я отключилась и завела двигатель, надо было убрать машину с обочины. Я доехала до кафе, поставила машину на стоянку перед ним и вошла в зал.
Решив сочетать приятное с полезным, я поедала сочный бифштекс и обдумывала сведения, выданные мне дядей Сережей. Значит, вот с кем дружит наша Ангелина Романовна! Ну что ж, при нашем уровне медицинских услуг союз врача и патологоанатома вполне обоснован и, я бы даже сказала, закономерен. Не удивлюсь, если третьим в их банде окажется директор похоронного бюро. Это я, конечно, шучу, но в каждой шутке, как говорится, есть лишь доля шутки. Остальное — правда.
Но потерять труп младенца! Это надо ж до такого дойти! Сам собой он, понятно, исчезнуть не мог. По ошибке его тоже не забирали, дядя Сережа говорит, в то время других трупов младенцев в морге не было. Остается… Похищение!
А что — третьего, как говорится, не дано. И кому, скажите на милость, нужен труп младенца? А главное, для чего? Продали на органы? Какие там органы у только что родившегося?! А может, наоборот, самое то? Еще не успел нажить никаких болезней… Печень не отравлена алкоголем, а легкие — никотином. А причина смерти? Я не спросила дядю Сережу — почему умер ребенок? И годится ли его труп на органы?
Я набрала телефон Курбатова.
– Дядя Сережа, извините, что снова беспокою вас. Я забыла спросить, какой диагноз был поставлен тому потерявшемуся младенцу?
– Там говорилось что-то о внутриутробной гибели плода.
– То есть он родился уже мертвым?
– Похоже, так.
– А вы не знаете, такие трупы годятся на органы?
– Вот чего не знаю, того не знаю. Тебе надо об этом со специалистами поговорить.
– Хорошо. Еще раз извините и спасибо.
– Та нема за що! Звоните, мисс.
Я отключилась и продолжила трапезу.
И что мне теперь с этим делать? С новым трупиком? С одним-то я еще не разобралась, а тут второй вылез! Если так дальше пойдет… Тьфу, тьфу… Придется встретиться с каким-нибудь специалистом и проконсультироваться.
А может, не надо? Зачем мне этот трупик младенца, какое он имеет отношение к моей подружке детства Юльке? Может, и никакого. Но как-то все это странно… Опять умерший ребенок, да еще и потерявшийся! Какая-то совсем уж неприятная история, и чутье мне подсказывает, что эти два случая как-то связаны. Почему? Да потому, что один персонаж фигурирует и там и здесь — патологоанатом Зосимов! Ну не может это быть простым совпадением! А если я ухвачусь за ниточку и раскрою два преступления вместо одного?.. А это случайно не первые признаки мании величия?
Я вышла из кафе и решила поехать домой. Время у меня есть, Ариша сейчас наверняка отдыхает в своей комнате, если не ушел проведать кого-нибудь из своих многочисленных приятелей. Дед наверняка мне подскажет, как лучше поступить в такой ситуации.
Я почти угадала: Ариша был дома, он возился во дворе, элегантно сгребая лопаткой недавно выпавший легкий снежок в невысокие белые холмики. Он даже напевал что-то себе под нос, что говорило, несомненно, о его прекрасном расположении духа.
– …И если ветер, листья разметая, сгребет их всех в один ненужный ком… — мурлыкал дед, хотя сгребал он не листья, а снег.
Это был романс на стихи Есенина. Значит, у деда лирическое настроение.
– …Скажите так: что роща золотая отговорила милым языком!..
Я сняла черный парик и убрала его в бардачок. Расчесалась, стерла «роковой» грим, чуть припудрилась и, приняв свой естественный облик, окликнула деда:
– Ариша! Перерыв на обед не хочешь сделать?
– О! Полетт! Бон жур! Я уже пообедал, тебя не дождался. Навожу вот порядок…
– Вижу. Тогда пойдем, чайку попьем. Поговорить надо.
За столом я рассказала деду о том, что узнала сегодня. Что человек, с которым встречается главврач роддома — патологоанатом из городского морга, что два года тому назад там был случай с пропажей детского трупа, и мне надо знать — могут ли использоваться на органы трупы мертвых новорожденных.
– Насколько я знаю, Полетт, не могут…
– Дед, ты не врач. И я тоже, поэтому я хочу проконсультироваться со специалистом. У тебя ведь есть хороший знакомый врач в больнице. Вот и позвони ему, а я к нему подъеду…
– Позвонить-то, конечно, можно. Непонятно, почему ты пытаешься связать эти два случая воедино?
– Я должна все выяснить, хотя бы для себя. Вполне может оказаться, что этот Зосимов вовсе и не причастен ни к тому, ни к другому происшествию. Но он связан с Ангелиной Романовной, и уже на одном этом основании следует его проверить.
Ариша не любил пользоваться своими связями, я это знала, но у меня не было другого выхода. Я не просто так обратилась к деду. С главврачом городской больницы они изредка играли в покер и были в хороших приятельских отношениях.
– Хорошо, я звоню Петру Васильевичу. — Дед набрал номер телефона, приложил трубку к уху: — Петр Васильевич? Здравствуй! Как твое драгоценное здоровье?..
Несколько минут между ними шел обмен взаимными любезностями, приглашениями составить партию в покер… Я терпеливо ждала. Но вот их разговор свернул, наконец, на интересующую меня тему.
– Слушай, Петр Васильевич, тут у меня внучка… Да не заболела, тьфу, тьфу, тьфу… Начала медициной интересоваться. Даже так… Так вот, не мог бы ты ее проконсультировать?.. А это она сама тебе расскажет… Она подойдет, когда тебе удобно. Благодарю покорнейше! А насчет партии в покер — в любой момент, когда соблаговолите! Все, желаю здравствовать! — Дед положил трубку и посмотрел на меня: — Ну что, через час, он сказал, ты можешь и подъезжать.
– Спасибо, дедуля, — я чмокнула Аришу в щеку, — я пошла собираться.
– Я надеюсь, ты к нему… не в таком виде? Юбка больно уж… короткая.
– Нет, разумеется. Этот маскарад — для господина следователя! Для твоего врача я надену юбку подлиннее, а декольте прикрою палантином. А парик я пока что в бардачке спрятала. Надену, если еще раз сегодня придется к Хомякову заглянуть.
Главврач Петр Васильевич сидел в своем кабинете и кому-то звонил. Я ждала минут двадцать, пока он обговорит с кем-то все свои неотложные вопросы. Но вот он положил трубку, и взгляд его добрых, внимательных глаз обратился на меня:
– Извините, барышня, что я заставил вас ждать. Теперь я полностью в вашем распоряжении!
Я коротко изложила Петру Васильевичу суть вопроса. Он внимательно выслушал меня и спросил:
– А разрешите полюбопытствовать, это где же такие страсти-мордасти творятся? Не в нашем ли доблестном морге?
Пришлось сознаться, что именно о нем я и говорила.
– Так это было… года полтора тому назад. Нет, больше — два. Я прав?
Я кивнула.
– Я этот случай помню. Все тогда искали младенца-потеряшку. Но странное дело! Никаких следов и зацепок не нашли.
– Петр Васильевич, скажите, возможно ли использовать такого ребенка для органов?
– Вы, милая барышня, никак, милицейских сериалов насмотрелись! Это там все людей на органы продают… Нет, здесь все проще. Ребенок родился мертвым. Мать его была то ли наркоманкой, то ли алкоголичкой… Такого не то что на органы… Нет, нет, на органы его не продали, это точно!
– Но ведь сам он пропасть не мог! Это не иголка, случайно упавшая в щель. Ребенка потерять трудно, согласитесь. Случайно прихватить его с собой тоже не могли. Тогда — что остается? Украли!
– Но только не на органы. Будь он живым, тогда другое дело, а так…
– Петр Васильевич, есть ли у вас в морге хороший знакомый, готовый со мною пошептаться и умеющий держать язык за зубами?
Главврач посмотрел на меня поверх своих очков долгим внимательным взглядом:
– Я так понимаю, интересоваться, зачем это вам нужно, мне тоже не следует?
Я многозначительно промолчала.
– Тогда я скажу — есть у меня один знакомый. Но не в морге. Не работает по причине выхода на пенсию. Телефон его вам записать?
Я вышла от Петра Васильевича с зажатой в руке бумажкой. На ней было написано почти печатными буквами: «Аничкина Любовь Ивановна». И номер домашнего телефона. Я позвонила ей уже из машины.
