Дик Фрэнсис - Осколки
— Куда теперь? — спросил он.
— В паб на ленч.
— Такого клиента я готов возить целый день.
В пабе имелся телефон-автомат. Перед уходом я перезвонил, и мужчина сразу ответил.
— Я звонил в «Сказочные поездки», — сообщил он.
— Я этого не исключал, — улыбнулся я. — А сейчас у вас, возможно, на определителе номер этого телефона-автомата. Может, сэкономим время и встретимся? Назовите место.
Я повторил для Джима название места. Через двадцать минут он затормозил у ворот городского парка. Стоянка там была запрещена. Вопреки объединенному учению Уэрдингтона, Тома Филлина и Джима не ходить по неизвестным местам без сопровождения, я вылез из машины, махнул Джиму, чтобы он отъезжал, и вошел в парк.
Моросить перестало.
Мне было сказано: «Поверните налево, идите до статуи». И у вздыбленного бронзового коня я увидел высокого, здравомыслящего с виду мужчину, который с удовлетворением убедился, что меня-то он и ждал.
Он произнес как бы про себя:
— Рост под метр восемьдесят три, может, на три-пять сантиметров выше. Каштановые волосы. Темные глаза. От двадцати восьми до тридцати четырех лет. Выглядит, презентабельно, разве что на подбородке справа свежая ссадина.
Мужчина говорил в маленький микрофон, зажимая его в ладони. Я дал ему понять, что мне ясно — он описывает меня на случай, если я вдруг нападу.
— Приехал на сером «ровере». — Он назвал номер машины Джима.
Когда он закончил, я произнес:
— Его зовут Джерард Логан, он стеклодув. Его можно найти в магазине «Художественное стекло Логана» в Бродвее, графство Вустершир. А вы кто?
Именно он и разговаривал со мной по телефону. Он представился как Джордж Лоусон-Янг, профессор пульмонологии. Профессор никак не мог взять в толк, каким образом я его нашел.
— Старомодное упорство и смекалка, — заметил я. — Потом расскажу, в обмен на правдивый рассказ об Адаме Форсе.
Профессор мне сразу понравился — в отличие от Форса. Впечатление от него как от человека доброжелательного и здравомыслящего укрепилось, так что на вопрос, чем вызван мой интерес к доктору Форсу, я откровенно рассказал об обещании Мартина Стьюкли хранить пленку доктора.
— Мартин же захотел, чтобы она хранилась у меня. Форс проследовал за мной в Бродвей и забрал свою пленку.
По дороге медленно проехал серый «ровер», за стеклом маячило бледное лицо Джима — он следил, чтобы со мной ничего не случилось.
— Я с телохранителем, — сообщил я, махнув рукой в сторону машины.
Это позабавило профессора Лоусон-Янга, и он признался, что стоит ему крикнуть в микрофон, как подоспеет помощь. Казалось, его не меньше моего радовало, что этого не понадобится.
— Как это вы так порезались? — поинтересовался он.
Я прозаично ответил, что подрался. Тогда он властным тоном — я решил, что на работе ему иначе нельзя, — спросил, почему подрался и с кем.
— Искал доктора Форса и по ходу дела налетел на водопроводный кран. Но это не важно. Я узнал, как его найти, и вчера в Линтоне с ним побеседовал.
— Где в Линтоне? В новой частной лечебнице? Мне говорили, он там успешно работает с пожилыми пациентами.
— Вид у них и вправду очень довольный.
— И какое мнение вы о нем вынесли?
Без особых колебаний я ответил:
— Форс крайне обаятелен, когда этого хочет, но немного непорядочен.
— Немного? — Профессор вздохнул. — Адам Форс вел у нас проект по лечению храпа с использованием микролазеров. Но не буду вас утомлять.
Однако я живо заинтересовался, поскольку в свое время проектировал и делал стеклянное оборудование для подобных исследований. Когда я рассказал об этом профессору, тот сильно удивился:
— Мм экспериментировали, облучая микролазером мягкие ткани гортани через помещенные в них тонкие оптоволокна. Микролазер мягко нагревает ткани, они становятся упругими, и человек перестает храпеть. Для хронических страдальцев это средство просто бесценно. Адам Форс украл данные исследований и продал их. Прежде чем кража открылась, прошла не одна неделя. Когда мы обратились к производителям, а те сказали, что уже купили эти материалы у доктора Форса, мы ушам своим не поверили.
— И вы его уволили, — заметил я.
— Следовало бы. Но он играл очень важную роль в другом нашем исследовании, — произнес профессор с видом скорее огорченным, чем разгневанным. — А затем мы обнаружили, что он пытается продать еще более ценную информацию, то есть совсем бесценную. Мы уверены, что он ищет покупателя, который предложит наивысшую цену. Именно эти данные записаны на пленке, которую Форс у вас забрал. Мы молимся, чтобы вы ее нашли.
Я недоверчиво заметил:
— Но вы даже не знали о моем существовании.
— Знали. Наши сыщики поработали очень тщательно. Но мы не были уверены, что вы не попались на удочку Адама, как ваш друг Стьюкли.
— Мартин?
— Да-да. Форс, как вы заметили, может быть предельно обаятельным и убедительным. Мы думаем, что он к тому же вытянул из Стьюкли изрядные деньги якобы на наши исследования. Стьюкли, вполне возможно, и не догадывался, что запись на пленке похищена. Они с Форсом познакомились на благотворительном ужине, где собирали пожертвования на исследования по борьбе с раком.
Я смутно припомнил, что Мартин говорил о том ужине, но я тогда не обратил на его слова особого внимания. Ему было свойственно заводить знакомства в неожиданных местах. В конце концов, я и сам познакомился с ним в комнате для присяжных.
Я с облегчением понял, что профессор не станет добывать у меня информацию о местонахождении пленки методами черных масок. Однако я заметил, что он снова напрягся, и подумал, уж не считает ли он, как и Адам Форс, будто я вожу его за нос.
Немного помолчав, он продолжил:
— Где мы только не искали доказательств, что принадлежащие лаборатории материалы находятся у Адама. Мы полагаем, что он записал все важные детали на видеопленку — один из сотрудников думает, что видел, как тот этим занимался. Адам лично вверил пленку попечению Мартина Стьюкли на скачках в Челтнеме. Слуга Мартина, как и было задумано, передал ее его другу. — Профессор сделал паузу. — Итак, поскольку вы и есть тот самый друг, не скажете ли, где искать пленку? А еще лучше, сами принесите ее нам.
Я ответил без всяких затей:
— Пленка у Форса. Его и спрашивайте. Но вчера он сказал мне, что записал на нее спортивную программу.
— Боже!
— Но я ему не очень-то верю.
— Отбросьте ложь, — улыбнулся Джордж Лоусон-Янг, — то, что останется, вероятно, и будет правдой.
Он вдруг поежился от холодного сырого ветра. Я предложил пойти куда-нибудь, где теплее, если нам есть что еще обсудить, и профессор пригласил меня в свою лабораторию. Однако его доверие не простиралось до того, чтобы сесть ко мне в машину, и он поехал на той, что бесшумно появилась непонятно откуда. Мы с Джимом тронулись следом.
Лаборатория занимала первый этаж довольно большого особняка девятнадцатого века. Джордж Лоусон-Янг, как истинный профессор и хозяин лаборатории, представил меня группе молодых врачей-исследователей. Из-за того что я сумел распознать перегонные кубы, клеточные сепараторы или камеры для выращивания живой ткани, на мой вопрос, что именно украл Адам Форс во второй раз, профессор в конце концов рассказал то, что мне нужно было знать с самого начала:
— На видеопленке, которую он заснял и похитил, запечатлен процесс формирования особой тканевой культуры и ее составляющих. Эта тканевая культура состоит из клеток распространных разновидностей рака, таких, как рак легких и рак груди. Исследования касались развития генетических мутаций, обеспечивающих большую восприимчивость раковых клеток к обычным лекарствам. Все распространенные разновидности рака поддаются излечению, если имплантировать мутаген уже заболевшим людям. Возможно, на пленку также отсняты фотографии хроматограмм различных компонентов генетических составляющих раковой клетки. Это очень сложно. На непрофессиональный взгляд изображение выглядит чепухой. Увы, весьма вероятно, что кто-нибудь может пренебречь предупреждением: «Не стирать».
Я запутался на полпути, когда он принялся объяснять технические подробности, но по крайней мере понял, что на пленке, которая могла спасти мир, записан метод исцеления от многочисленных видов рака.
— Это и правда лечит? — спросил я профессора.
— Это значительный шаг вперед, — ответил он.
Я подумал и спросил:
— Но стоит ли эта информация миллионы?
Лоусон-Янг помрачнел:
— Мы не знаем.
То же самое сказал и Адам Форс. Похоже, это была не ложь, а констатация того, что метод еще не прошел испытаний. На пленке было записано то, что лишь возможно представляло собой огромную ценность.
— Но ведь у вас есть копии всех этих данных? Даже если на самой пленке теперь записаны скачки?
