Марина Жданова - Смерть в белом халате
Виктор вздрогнул, когда увидел на запястье Савичева два длинных пореза.
* * *Милиция приехала быстро, а вот «скорая» немного опоздала, ведь ей спешить некуда – мертвое тело не воскресить, а освидетельствование может подождать. Суеты было много: повариха, услышав, про то, как Семенову проткнули горло вилкой, плача, доказывала, что эта вилка вовсе не из столовой. Все приборы у нее на учете. Пять пациентов в отделении – пять вилок. Ошибиться она не могла. Пожилая санитарка охала, сетуя, что ей предстоит убирать кровь, Ольга Николаевна всхлипывала, закрыв лицо руками. Плеханов обнял женщину за плечи и успокаивающе погладил по плечу.
Пожилой судмедэксперт и фотограф уединились в палате Семенова, старший из двух приехавших милиционеров, – толстый, усатый, не выспавшийся майор Громыко, попросил выделить ему комнату, дабы он имел возможность по одному допросить всех присутствующих. Заведующий отвел майора в ординаторскую и вошел следом. Остальных попросили подождать в коридоре. Молодой милиционер остался с работниками клиники.
Виктор нервничал. Он чувствовал свою вину: уснув, он косвенно стал виноват в смерти человека.
– Не переживай, Витек! – Антон бодрился, но было видно, что и ему не по себе. – Ты не виноват! Рано или поздно он бы все равно кого-нибудь убил.
Медсестра всхлипнула.
– Александр Алексеевич опасен только для самого себя! Волк и всякий год линяет, а нрав не переменяет. Он никому не мог причинить вреда.
– Не мог, а причинил. – Эколог закрыл шею ладонью. – А я спокойно ходил по отделению! Нужно убираться отсюда, пока ничего не случилось!
– Уже случилось. – Виктор вытер внезапно вспотевшие ладони о халат. – Если бы я не заснул, то обязательно увидел, как Савичев выходит из палаты.
– Не нужно, Виктор! Не корите себя! – Ольга Николаевна отстранилась от дежурного и встала ближе к двери в ординаторскую.
– Очень интересно, – молодой милиционер с погонами старшего лейтенанта внимательно посмотрел на Плеханова. – Пока мойор Громыко розбирается с зоведующим, может, вы мне росскажете об убийстве?
Плеханову понравился милиционер. Он внушал доверие – невысокий, полноватый, со слегка оттопыренными ушами он был похож скорее на деревенского парня, да и разговаривал странно – безбожно «окал», к месту и не к месту выделяя гласную «о», но речь была абсолютно правильной. Видимо, долго учился, а от рязанско-тамбовского говора так и не избавился.
– Особенно рассказывать нечего. Я дежурил и нечаянно заснул. Проснулся оттого, что у одного из пациентов случился эпилептический припадок, побежал в палату. Потом прибежал Антон, вдвоем мы попытались помочь пациенту. Потом решили проверить больных. Вот, собственно, и все.
Антон кивнул, подтверждая слова Виктора, и добавил:
– Мы с Ольгой Николаевной тоже спали. А что, мне можно! Это не моя забота ночью психов охранять!
– Понятно. – Милиционер, наконец, протянул руку сначала Виктору, потом Антону, и представился, – Сомов Евгений Николаевич.
– Плеханов Виктор.
– Антон.
Старший лейтенант неловко улыбнулся медсестре и протянул ей руку. Ольга Николаевна, всхлипнув, закрыла лицо руками.
Из ординаторской вышел Геннадий Андреевич, он позвал Плеханова, чтобы тот зашел к майору.
– И вы тоже зайдите, – попросил врач милиционера.
Сомов пояснил Виктору:
– Буду покозания записывать.
* * *За столом ординаторской сидел майор Громыко, на краю дивана – заведующий. Сомов притулился сбоку от стола, достал блокнот и приготовился записывать.
– Это не совсем официальный допрос, – пояснил не выспавшийся майор. – Можете считать нашу беседу, э-э-э, предварительным выяснением обстоятельств случившегося. Нам необходимо составить картину произошедшего.
Плеханов стоял в центре комнаты, неловко переминаясь с ноги на ногу.
– Фамилия, имя, отчество, год рождения, – обратился Громыко к Виктору и кивнул Евгению Николаевичу, чтобы тот записывал.
– Плеханов Виктор Евгеньевич, 1984 года рождения.
– Э-э-э, учитесь?
– Да. В медицинском институте, на пятом курсе дневного отделения.
– Хм. – Майор с сомнением посмотрел на Плеханова. – А почему здесь оказались?
– Я работаю ночным дежурным.
– Давно?
– Месяц.
– Каков график дежурства? Э-э-э, в котором часу вы приходите на работу, сколько раз в неделю дежурите?
– Прихожу вечером, к шести, ухожу в восемь утра. Дежурим вдвоем с напарником, через день, точнее, через ночь.
– Понятно. – Громыко покосился на Сомова, дабы удостовериться, что тот успел записать, и задал следующий вопрос: – Как зовут вашего напарника?
– Павел. Но его нет, он заболел.
– Э-э-э, вы дежурили один?
– Со мной была Ольга Николаевна. Это наша старшая медсестра. Она осталась помочь мне, так как сменщика не нашли. Мне помогал Антон.
– Он дежурный?
– Нет. Он временно находится в клинике, но он не пациент. Об этом вам лучше поговорить с Геннадием Андреевичем. – Виктор покосился на заведующего и увидел, как тот вздрогнул. – Я мало знаю.
– Э-э-э, расскажите, что произошло ночью. – Громыко потер кулаком правый глаз и зевнул, стараясь сделать это незаметно.
Плеханов вздрогнул, пришла пора рассказать о том, как он нарушил дисциплину и заснул, о том, как по его вине погиб человек.
– Я пришел на дежурство как обычно, сел на свое рабочее место. Полистал журнал происшествий за ночь и случайно заснул. – Виктор виновато посмотрел на Геннадия Андреевича, но тот уставился в пол и не видел взгляда дежурного. – Проснулся от грохота – у одного из пациентов случился эпилептический припадок – он упал с кровати. Прибежал Антон, мы успокоили человека, потом отправились проверить остальных больных. Дверь в палату Семенова была открыта и мы сразу пошли туда. Павел Петрович лежал на полу, рядом сидел Савичев. Он водил пальцем в луже крови. В руках у него была заточенная вилка.
Плеханов ожидал, что майор его перебьет, но тот молчал и, казалось, вообще задремал. Вместо Громыко голос подал старший лейтенант.
– Значит, все дежурные спали? Ольга Николаевна, вы, и даже Антон, которому, кстати сказать, бодрствовать было вовсе не обязательно?
– Да.
– А почему вы заснули?
– Просто я уже две ночи не спал. То есть спал, но мало. С одиннадцатого на двенадцатое у нас произошло небольшое ЧП, а следующей ночью мы с друзьями были в клубе.
Громыко очнулся и поинтересовался:
– Э-э-э, что за ЧП?
Геннадий Андреевич, до этого времени сидевший на диване без движения, поднял голову и извиняющимся тоном произнес:
– Я вам рассказывал.
– Ах, да! Значит, с одиннадцатого на двенадцатое ваш подопечный исколол себе руки вилкой, а с тринадцатого на четырнадцатое.… Впрочем, мы не будем делать поспешных выводов, подождем результатов экспертизы. Женя, трупом уже занимаются?
– Сомо собой. Фотограф и судмедэксперт сейчас в полате.
– Пусть работают. На чем мы остановились?
Сомов посмотрел в блокнот.
– На том, что молодые люди обноружили Савичева рядом с покойным.
– Продолжайте, – сонным голосом попросил майор.
Плеханов недоуменно посмотрел на вновь задремавшего Громыко. Наверное, этот милиционер видел в своей жизни столько трупов, что уже не реагирует ни на кровь, ни на факт убийства, ни на преступников с заточенной вилкой.
– Я попросил Антона сбегать за Ольгой Николаевной, а сам включил свет и пощупал у Семенова пульс. Пульса не было. Когда Антон вернулся вместе с медсестрой, он отобрал вилку у Савичева и отдал мне. Ольге Николаевне стало дурно, она выбежала из палаты, Антон пошел за ней. Я спросил у Александра Алексеевича, зачем он убил Семенова, а тот ответил, что не убивал, а вилку ему подложил какой-то добрый человек.
Громыко вновь оживился, но потом, вспомнив, где находится, спросил у заведующего:
– Э-э-э, скажите, какой диагноз у подозреваемого?
– Если кратко, то шизофрения.
– Так-так-так. А галлюцинаций у него не бывает?
– Бывают, – подтвердил Геннадий Андреевич. – Но в основном, кхе, слуховые.
– Если «в основном», значит, пусть редко, но бывают и зрительные. Очень интересно.
Плеханов понял, что майор милиции не поверил словам Савичева. А ведь вилку ему действительно могли подложить! Вряд ли Александр Алексеевич смог придумать такое.
– Савичев не мог никого убить, – негромко сказал Виктор.
– Почему?
– Ему нужна была только своя кровь! Он и руки резал, чтобы на кровь посмотреть! И сегодня тоже.
– Ага, – Громыко ткнул пальцем в блокнот своего помощника. – Запиши это. Резал руки и смотрел на кровь.
– Вы не понимаете! – Виктор умоляюще посмотрел на заведующего. – Геннадий Андреевич, скажите!
Заведующий откашлялся.
– Формально Виктор Евгеньевич прав. История болезни Савичева подтверждает, что ему была нужна именно своя кровь. Но я, кхе, не смогу за это поручиться. Болезнь с течением времени могла незаметно трансформироваться.
