Георгий Лосьев - У чужих берегов (сборник)
– Поеду ловить привидение...
– Ха-ха-ха!.. Привидение? Да, у них это может, у них все такое может быть... Даже явленная икона может открыться, не то что привидение! Сколько раз мы говорили на бюро, чтобы за урманских взяться по-деловому, да все руки не доходят... Валяй... Потом расскажешь. Приходи утром – конь будет готов. Дам тебе отличного рысака.
Снова восемьдесят летних верст на безрессорной повозке. Полчища паутов, комариные тучи, тысячи толчков на ухабах и рытвинах, подножные кормежки лошади...
К этому еще нужно добавить бесконечные разговоры со спутником. Энциклопедические разговоры: от характеристики финского города Або до разъяснения спутнику мифологической сущности Януса двуликого...
Уже завечерело, солнце потонуло где-то за дальним борком и небо на горизонте стало непрозрачно-синим, когда Игорь заявил:
– Есть хочется, как из двенадцатого калибра...
– Ты так не поужинал и, наверное, не завтракал?
– Нет.... Думал... Ну, ничего: верст десять осталось. Я считал столбы... Эх, жареных бы карасиков да холодного молочка!
Гейша хорошо знала слово «молочко». Гейша посмотрела на меня, облизнулась и подскулила.
Я разделил между мной и Игорем единственную захваченную в дорогу котлету, ибо мы легкомысленно понадеялись по дороге подстрелить какого-либо чирка и выехали ни свет ни заря, когда хозяйки наши еще почивали, а вдова Ремешкова к тому же на ночь прятала ключи от погреба под подушку... Но чирки не попадались.
Игорь взял у меня из рук разломанную пополам котлету, сложил обе половинки вместе и сурово сказал:
– Надо по справедливости. На три части...
И полез в котомку за охотничьим ножом.
Котлета лежала на козлах ходка. Гейша решила, что эта скромная пища пожертвована ей...
Когда Игорь наконец раскопал в мешке свой нож – котлеты на козлах уже не было...
– Подлая собака! – возмутился Игорь. – Скверная собака! И по привидениям не ходит и котлеты ворует из-под носа!.. Я бы такую и дня держать не стал. К тому же очень развратная...
Гейша смотрела на меня и облизывалась. Игорь отвернулся в сторону.
Вокруг расстилались сенокосные луга. Никаких признаков воды нигде не видно. Скверно, но делать нечего... Проехав еще с полверсты, я резко повернул влево, ухнул через дорожную канаву и направил коня к маячившему возле дороги свежесметанному стогу.
– Тпр-р-ру! Вот что: чирки, караси и молоко на сегодня отменяются. Вода для питья у меня есть в баклажке. Но зато нам предстоит восхитительная ночевка: не в душной избе, наполненной шуршащими тараканами, а на лоне природы. Мы будем возлежать на ложе из скошенных трав и вдыхать роскошный аромат духов «Свежее сено»... Разве это плохо для охотников и сыщиков? Сплошная романтика!
– А почему не в деревне? – плаксиво спросил Игорь. – Вдыхать! Есть ведь хочется...
– Не хлебом единым жив сыщик, – наставительно ответил я, – и не карасями...
Игорь после паузы жалобно предостерег:
– Комары заедят!
Распрягая лошадь, я, как мог, вразумительно ответил:
– Из охотничьей практики вам, дорогой мистер Холмс, вероятно, известно, что на покосах комар наблюдается в умеренном количестве. Кроме того, человечество исстари пользуется дымовой завесой не только для сокрытия своих мыслей, но и против комаров. Вопросы?
Он спросил совсем жидким голосом:
– А по какому праву?
– По праву сильного!
Тут мой секретарь ощетинился.
– Сейчас не пещерный век, – прошипел Игорь, – и мы живем в Ре-Се-Фе-Се-Ре! Я хочу в деревню! Хочу яичницу с салом!..
– эР-эС-эФ-эС-эР – государство, – заметил я, – а каждое государство содержит в себе элементы насилия над личностью. Над некоторыми личностями, ставящими свои вульгарные, животные устремления выше государственных интересов. Вы, кажется, читали в журнале «Суд идет» статью Курского по этому вопросу? Значит, вам ясно. А на данном этапе нашего пути, как выразился в свое время некий Людовик Надцатый, – государство – это я! Понятно?
– А я, значит, личность?
Теперь в словах его послышалась горечь.
– Безусловно! И притом еще – личность, подчиненная мне. Еще вопросы?
Больше вопросов не было. Игорь стал разводить костер. Гейша держалась индифферентно и щелкала зубами, разыскивая блох.
Мне стало немножко досадно на себя за резкость.
– Слушай, Игорек! В нашей милиции сидит сейчас арестованный за растрату некий заготовитель Церабкоопа Горохов... Помнишь, который приехал из города и сразу заявил, что его в поезде обокрали, а деньги при обыске у него были обнаружены в тайничке баула?
– Ну?..
– Документы Горохова лежат во внутреннем кармане моей кожанки...
– И что же вы будете делать с этими документами?
– Мы въедем в деревню не ночью, как это практикуют разные уполномоченные инспектора, следователи и прочая зловредная публика... Нет. Мы въедем днем. Шикарно, как подобает городскому заготовителю на селе.
– Зачем?
– Слушай дальше. Я буду немного навеселе. Ручаюсь, тебе, не приходилось встречаться с непьющими заготовителями.
– Это да! Это верно... А все-таки не понимаю...
– Итак: в Урманское въезжает не следователь, а разбитной, подвыпивший заготовитель Василий Флегонтович Горохов! Здорово, а?
– Да, пожалуй, интересно... – немного оживился Игорь, – ну, а дальше что?
– Дальше... дальше. Горохов начнет контрактовать у мужиков рыбу. По высоким ценам.
Игорь возмутился.
– Это аферизм! И чего вы этим добьетесь?
– Ах, вот как вы, мистер Холмс, расцениваете мою откровенность?! Ну так вот тебе: держи фляжку, выпей воды, налей в котелок Гейше и догадывайся о последующем сам! Методом дедукции...
Я взял с ходка брезентовые плащи, достал из своего мешка «мерзавчик» и побулькал водкой перед огнем костра.
– С этого не напьешься, – презрительно сказал Игорь.
– А заготовитель напиваться не может. Он не гусар. Но запах будет...
– Будет... Только все это – авантюра! – немного помолчав, отозвался Игорь. – А мой план, значит, насмарку?
– Ничего подобного! Будет использован. В ближайшее воскресенье – поохотимся.
Игорь обиженно засопел. В животе у него бурлило. У Гейши в животе тоже переливалась вода.
Я сунул под голову клочок сена, натянул поверх плащ и уснул.
Председатель урманского сельсовета Воробьев, проверив мои документы, поскреб пятерней затылок.
– Эх, не того я ждал! А вы не ко времени, товарищ Царабкоп! Ничего у вас не выйдет…
– Это почему же? Цены у нас сейчас новые, высокие.
Председатель снова потянулся к затылку.
– Не в том дело, что цены... Цена, она, конешно, играет... да тут, брат ты мой, дело такое... Не понесет мужик нонеча рыбу... Не станут контрактовать-то... Ин ладно. Спытайте. Может, и фартанет. На фатеру я вас к Адаму Иванычу поставлю. Мужик справный, перевеющий рыбак. В городу жил... Образованный.
– Ну, к Адаму так к Адаму! А Ева будет? – подвыпивший заготовитель игриво ткнул кулак в председательский бок.
Сельсоветчик усмехнулся.
– Энто уж как придется. Конешно, ежели...
– Денег у нас хватит!
– Само собой! У ково и денежки...
– Учительница-то у вас есть?
– Каки тут учительницы! Третий год дожидамся. Школу отбрякали, фатеру приготовили, а не едут к нам... Фершал, лонской год, собирался медпункт поставить, да так оно и осталось...
– Почему же такое дело?
– Далеко, вишь... глушь. Сказано – Урманка... Урман и есть. Живем в лесу, молимся колесу...
– Партийные в деревне имеются? Сам-то партийный?
– Я-то? Не-е! Малограмотный. Куды мне! Нет у нас партейных. Партизаны, которые были, имеются. А партейных нет... Ну, айдате, на фатеру поставлю...
Адам Иванович оказался плешивым, веселым и не по-деревенски остроумным мужичком лет под пятьдесят. Был очень подвижен, говорлив и брился по-городскому: начисто.
Пока Игорь уничтожал вторую сковородку яичницы с салом, я повел с хозяином дома деловой разговор.
– Прошлый год на Урманском озере рыбы, можно сказать, почти што и не было, – рассказывал Адам Иванович, – ну в нынешнем году другое положение. Рыбы, по совести ежели, много! В коих отногах ткни веслом – колом станет! И щучина, и окунь, и карась... Во какой карась, – он растопырил пальцы рук, – не карась, а сказано – лапоть! Золотой! Икряного еще много...
И, вздохнув, закончил сумрачно:
– Одна беда – не ловим мы нынче рыбу...
– Глистовата?
– Не-е-е! Как стекло! Сказать по-нашему, по-деревенскому – до того баская да вкусная рыбка: от пуза есть – и все мало! Однако не ловим нынче...
– Значит, лодырничают рыбаки?
– Да нет... – и вдруг таинственно спросил:
– Вы карасика уважаете?
Я ответил, что уважаю.
– И правильно! – хихикнул Адам Иванович. – Очень даже пользительная рыбка!
