Дарья Калинина - Зонтик для дельфина
Так что пьянство не казалось ему чем-то ужасным. И однажды зимой с ним случилось то же самое, что и с его матерью. В лютый мороз он заснул в снегу. Анька, отправившаяся среди ночи на поиски мужа, наткнулась на него и притащила домой. Там они отметили его возвращение, потом еще и еще.
Очнулся он уже на больничной койке, где хмурый врач сообщил, что у него обморожены ноги и уже начался процесс распада тканей. Так Ермолка лишился ног.
Впрочем, сия потеря его никак не расстроила. А когда он обнаружил, что безногому стали подавать даже больше, так и вовсе стал считать свое обморожение чем-то вроде счастливого случая. Время шло, и Ермолка занял среди нищих прочное положение, даже немного поднялся по иерархической лестнице и теперь сам отбирал тех, кому дозволялось работать на его территории.
К тому времени, когда закончилась история Ермолки, водочная бутылка уже опустела. Но сам нищий, похоже, совсем не опьянел. Видно, действительно обладал лошадиным здоровьем.
— А ваша Арнольдовна тут уже лет пятьдесят работает, — сказал девушкам Ермолка. — Старшая она среди нас. Места распределяет. И ведь точно всегда знает, кому и где стоять и что говорить, чтобы подавали больше. Сейчас позвоню ей.
И к удивлению подруг, он извлек из кармана куртки мобильный телефон и потыкал в кнопочки.
— Арнольдовна, — произнес он. — Тут две какие-то девки тебя видеть хотят. Фотография у них твоя. Да? Ладно, спрошу сейчас.
И, прикрыв рукой трубку, он произнес:
— Она спрашивает, кто вы такие. Фамилии ваши.
И из какого журнала.
— А мы из нового журнала «Свет и тьма», — бойко соврала Мариша. — В продаже его пока нет. Только в следующем месяце должен выйти первый номер. Название у журнала, сам видишь, специфическое, вот редактор и заказал репортаж о людях, оказавшихся на дне.
Скажи, видел вашу Арнольдовну на фотке, и очень уж она его поразила. Даже фотографию ее обещает поместить в цвете и комментарии жалостливые под ней тиснуть.
— А денег он Арнольдовне за это даст?
— Даст, — кивнула Мариша. — Как же иначе? Сам посуди, кто же будет с нами дело иметь, если не платить?
Кажется, этот довод нищему показался убедительным. Поговорив с Арнольдовной, Ермолка потребовал от подруг обещанные двести рублей и велел:
— Идите теперь на станцию. Там возле первого вагона, если ехать в центр, лавочка стоит. На ней вас Арнольдовна и будет ждать.
Подруги заторопились. Во всяком случае, Инна торопилась, а вот Мариша против обыкновения плелась где-то позади.
— Что с тобой? — нетерпеливо оглянулась на нее Инна. — Чего ты еле тащишься? Болит что-то?
— Ногу стерла, — поморщившись, пожаловалась Мариша. — Прямо не наступить. Не знаю, как и быть.
Если не поторопиться, то эта Арнольдовна может нас и не дождаться. Видела, какие они тут все деловые? Двадцать минут своей автобиографии — уже бутылка водки и двести рублей!
— Я пойду вперед, — предложила Инна. — А ты ковыляй себе потихоньку.
— Ага, — кивнула Мариша. — Поторопись.
Но как только Инна устремилась вперед, хромота у Мариши внезапно прошла. И она довольно бодро затрусила следом за подругой, настороженно оглядываясь по сторонам. Инна странного поведения своей подруги не заметила. Она вся была устремлена вперед. И очень скоро, обогнув угол, увидела нужную лавочку, а на ней сухонькую фигурку. Впрочем, эта старушка мало походила на изображенную на фотографии страдалицу. У этой была совершенно чистая кожа лица и рук. Приличное пальто из светлой шерсти сидело на ней как влитое.
И мягкая кожа щегольских ботиночек ловко обтягивала ее ноги. Волосы старушки были уложены в аккуратную прическу, а на шее висел аметистовый кулон в золотой оправе. Инна недовольно посмотрела на старушку и села ждать чесоточную Арнольдовну. Время шло, а та не шла. Инна снова покосилась на свою соседку, пропустившую уже второй поезд с самым невозмутимым выражением лица.
— Простите, — обратилась к ней Инна. — Я, конечно, понимаю, что обращаюсь к вам с очень неделикатной просьбой, но не могли бы вы пересесть на другую лавочку?
— С какой это стати? — возмутилась старушка.
— Ну, просто я жду тут одну свою знакомую. То есть не знакомую, но очень нужную мне женщину. А она не подходит. Вот я и подумала, может быть, она вас стесняется.
— А зачем тебе Арнольдовна? — вдруг поинтересовалась у нее старушка.
У Инны отвисла челюсть.
— Вы.., вы откуда знаете? — выдохнула она.
— Говори, что ты от нее хочешь, — велела ей бабушка, доброжелательно рассматривая Инну. — Только постарайся излагать внятно.
— Понимаете, я и моя подруга — мы журналисты, — начала врать Инна.
— Подруга? — заинтересовалась старушка, оглядываясь по сторонам. — И где же твоя подруга?
— А действительно? — задумалась Инна.
Как бы там ни болела нога у Мариши, за то время, что они расстались, даже ползком Мариша уже давно добралась бы до Инны. Но ее не было.
— Она подойдет поздней, — сказала Мариша. — Через несколько минут.
— Ладно, — вздохнула старушка. — Арнольдовна тебе сейчас будет.
С этими словами она поднялась и зашагала прочь.
Инна осталась ждать, думая, какого же дурака они сваляли с Маришей, доверившись пьянице Ермолке. Наверное, обманул их, гад. А водку всю выпил. И деньги взял. С такими мыслями Инна не заметила, как возле нее появился кто-то. Подняв глаза, она ахнула. Закутанная в лохмотья, перед ней стояла старуха с фотографии.
Не узнать ее было просто невозможно. Жуткие уродливые красные пятна покрывали ее лицо и руки почти целиком. На голове был намотан страшный грязный платок, а ноги обуты в чудовищные бахилы не меньше чем сорок пятого размера.
— Ну, что тебе? — хриплым голосом поинтересовалась у нее старуха. — Я — Арнольдовна.
Инна открыла рот, чтобы снова начать врать про журналистов, но тут позади Арнольдовны раздался знакомый голос Мариши:
— Здравствуйте, Светлана Арнольдовна. Вот уж не думала, что когда-нибудь встречу вас в таком виде. Что с вами случилось-то?
Бабка обернулась и тоже увидела Маришу, смотрящую на нее с насмешкой. На изуродованном лице Арнольдовны мелькнул испуг, и она сделала попытку удрать. Но Мариша была начеку и успела перехватить бабку за полу ее непонятной одежды. Арнольдовна не сдавалась и пыталась вырваться.
— Помоги мне! — прошипела Мариша, обращаясь к Инне. — Нельзя ее упускать!
Инна, преодолев брезгливость, поспешно кинулась к подруге. Остальные пассажиры шарахнулись в сторону. Никто не сделал попытку помочь старухе, отбивавшейся от двух насевших на нее молодых нахалок. Впрочем, на помощь Арнольдовна никого не звала. Битва Происходила почти в полной тишине. В ходе потасовки пуговицы от рваного плаща у старухи отлетели, пола распахнулась, и Инна с удивлением заметила блеск знакомого аметистового кулона.
— Украла! — ахнула она. — Но… Но как же это? Когда успела?
От изумления Инна даже выпустила из рук одежду старухи. Та не преминула воспользоваться этим обстоятельством. Но Мариша была сильней, и прорыв бабке не удался. Арнольдовна дернулась в последний раз и затихла. Похоже, бабка смекнула, что ей с Маришей никак не справиться. К тому же она не могла не понимать, что ее личность уже рассекречена. К чести Арнольдовны, надо сказать, она умела проигрывать. В полном оцепенении Инна следила, как Арнольдовна сняла с себя платок, под которым была малость растрепавшаяся, но все же хранившая следы рук умелого парикмахера прическа, потом рваный плащ, под которым оказалось то самое светлое пальто, и напоследок стянула с ног жуткие бахилы, под которыми оказались щеголеватые ботиночки, которые так понравились Инне. Портили впечатление только уродливые пятна на коже. Но их Арнольдовна отлепила вообще без труда. И окончательно превратилась в чистенькую, модно одетую пожилую женщину.
— Здравствуй, Мариша, — поздоровалась старушка. — Ты совсем не изменилась со школы. Все такая же решительная.
— Вы что, знакомы? — поразилась еще больше Инна, переводя взгляд с Арнольдовны на подругу.
— Да, — кивнула Мариша. — Познакомься и ты.
Светлана Арнольдовна — родная бабушка нашей Ленки.
— Бабушка? — прошептала Инна. — Лены? Той самой?
Мариша кивнула, бросив на Инну предостерегающий взгляд, чтобы та не проговорилась раньше времени о том, что случилось с Леной.
— Как же вы меня нашли? — произнесла старушка, когда процесс перевоплощения был окончательно закончен, а все старые тряпки лежали аккуратно упакованные в большом пластиковом пакете. — Мне казалось, что моя маскировка безупречна.
— Так оно и есть, — кивнула Мариша. — Но я сложила одно с другим. Во-первых, вот фотография, где Ленка целует какую-то жуткую нищую. Через ваших коллег мы узнали, что эта нищая — некая Арнольдовна.
Отчество редкое. А я отлично помню, как звали Ленину бабушку. Конечно, было дико предположить, что грязная Арнольдовна и чистенькая, опрятная бабушка Лены — это одно лицо. Поэтому я послала свою подругу вперед, а сама проследила за ней со стороны. И увидела, как вы, Светлана Арнольдовна, поднялись с лавочки и отправились переодеваться. Честное слово, если бы я не знала, что вы — это вы, то ни за что не догадалась бы.
