Анна Ольховская - Эти глаза напротив
– Для этого у нас достаточно бездомных обезьян, – фыркнул Шипунов. – Причем поставка идет бесперебойно. Смысла возиться с вам нет.
– Слышала? – усмехнулся Ламин. – Но если хочешь, мы внесем в текст договора уточнение.
– Какое?
– Что все эксперименты будут связаны исключительно с функцией деторождения. Проще говоря – нам нужны твои яйцеклетки.
– Мои… что?
– Твои то. Вернее, те.
– А ты вообще в курсе, сколько мне лет? – усмехнулась Магдалена. – Ни о какой функции деторождения уже лет пять речь не идет.
– Вот для этого и необходимо твое пребывание в нашей клинике. У нас есть методики, после которых ты, можно сказать, помолодеешь. И начнешь производить полноценные яйцеклетки. Причем в ускоренном режиме. И, как только их наберется достаточное количество, мы оставим тебя в покое.
– Точно?
– Внимательнее читай текст договора. Там все оговорено. В том числе и наши обязательства. Нашла?
– Да, – кивнула Магдалена, не отрываясь от чтения. – Я ложусь в вашу клинику только после снятия с Сигизмунда Кульчицкого всех обвинений и выхода его на свободу.
– Ну вот, видишь? Все честно. Сейчас Макс внесет уточнения и перепечатает договор, и мы…
– А… – Магдалена прикусила губу и исподлобья посмотрела на Ламина. – Тут ничего нет о… м-м-м…
– Можно повразумительнее и побыстрее? – раздраженно дернул щекой Ламин. – Я же сказал – опаздываю!
– Есть еще одна проблема. Вернее, один.
– О чем ты?
– О ком. О Венцеславе, моем муже. Если вы собирали всю информацию о нас, то знаете, что мой муж свихнулся. Он с ходу признал этого монстра…
– Ос-с-сторожнее с-со с-словами! – враждебно просвистел блондин.
– Сергей! – одернул помощника Ламин и повернулся к Магдалене. – Да, мы в курсе. И тоже собираемся изъять у твоего мужа материал для оплодотворения яйцеклеток. Но для этого нет необходимости класть его в клинику, мужчины, как ты знаешь, способность к воспроизводству не теряют до глубокой старости. Так что посвящать Венцеслава в смысл происходящего не надо. И очень хорошо, между прочим, поскольку он добровольно вряд ли согласится стать участником экспериментов. А судьба Сигизмунда твоего мужа, похоже, не волнует.
– Вот именно! Я же говорю – свихнулся! И собирается лишить Сиги наследства, переписав все свое имущество на этого… – Магдалена запнулась, покосилась на угрюмого блондина и продолжила: – На Павла! Как только будут готовы документы, так сразу…
– Ну и что? – нетерпеливо поморщился Ламин. – Павла ведь все равно не станет – мы его заберем.
– Но от этого наследство не вернется к Сигизмунду!
– У тебя будет достаточно времени, чтобы убедить мужа снова изменить завещание.
– Да не хочу я! – сорвалась на крик Магдалена. – Убеждать, лебезить, уговаривать, унижаться перед человеком, предавшим своего сына! Я Венцеслава видеть не могу! И не хочу! От него сейчас одни проблемы! Я не могу распоряжаться счетами! Только своим! А еще – если ты не в курсе – мне по секрету сообщили, что Венцеслав запускает и бракоразводный процесс!
– Если я тебя правильно понял, – вкрадчиво начал Ламин, – ты хочешь, чтобы мы помогли решить и эту проблему?
– Да!
– Ну что же, в принципе, все возможно. Но учти, этот пункт мы тоже внесем в договор, и если ты попытаешься отказаться от выполнения своей части…
– То вы донесете суть договора до широкой общественности и правоохранительных органов, – усмехнулась Магдалена. – Это и так понятно, исходя из того, что письменно штрафные санкции в договоре не указаны.
– Не указаны, потому что нам это не надо. Ты и без этих бумаг выполнила бы все наши требования и условия.
– Даже та-а-ак? – приподняла брови Магдалена. – Интересно, почему? И если ты так уверен, то действительно – зачем тебе этот договор?
– На будущее. Когда понадобится выводить Павла и ему подобных, что называется, «в люди». Нужны будут документальные подтверждения их происхождения.
– Так это что получается?! Эти ваши змееныши будут претендовать на наши с Сиги деньги?!
– Кто о чем, а вшивый о бане! – презрительно скривился Ламин. Затем раздраженно гаркнул: – Макс! Не стой столбом! В темпе переделай договор и неси его на подпись!
– Нет, погодите! – упрямо поджала губы Магдалена. – Я только теперь сообразила, для чего нужны эти бумажки! Вы отберете…
– Хватит! – Голос Ламина внезапно приобрел странный тембр, он зазвучал словно со всех сторон. – Мне надоело тебя убеждать! Макс, добавь еще и пункт насчет нашего отказа от претензий на имущество и бизнес Кульчицких…
– Вот и правильно, вот так бы и сразу! – победно усмехнулась Магдалена, а в следующее мгновение крик застрял у нее в горле.
Потому что три, пусть и некрасивых, но человека внезапно перестали ими быть. Людьми.
Кожа стала зеленовато-серой, покрытой чешуей, глаза – змеиными, с вертикальными зрачками, а когда Ламин растянул рот в улыбке – между зубов мелькнул раздвоенный язык.
Желтые глаза Ламина гипнотизировали, притягивали, обездвиживали. Женщина чувствовала, что не может пошевелить даже пальцем. Она была сейчас в полной власти этих страшных существ.
– Теперь ты поняла, – прогремел голос Ламина, – что нас лучше иметь в союзниках?
– Д-да…
Глава 19
Депутат Государственной думы Аскольд Викторович Ламин изволил нервничать. И это его напрягало все сильнее.
Потому что Аскольд Викторович не привык поддаваться эмоциям. В его жизни все всегда было под контролем. Если господин Ламин ставил перед собой цель, то путь к ней он всегда готовил с такой тщательностью и продуманностью, что потом идти было легко и комфортно. Даже не идти, а ехать. В кабриолете. Подставляя чешую освежающему ветерку и наслаждаясь жизнью.
Но сейчас все с самого начала шло не так, неправильно. И прежде всего – из-за цейтнота. Времени на подготовку, продумывание и составление наиболее эффективных и безопасных маршрутов, ведущих к цели, оказалось катастрофически мало.
Хотя поначалу предполагалось – его, времени, будет достаточно. Ранение, полученное Павлом, было тяжелым, после такого человек обычно не меньше недели находится в реанимации, а потом еще пару недель учится держаться вертикально и ходить.
Но Павел ходил уже через неделю! Пусть и с тростью. А еще через три дня и трость стала ненужной.
Что, с одной стороны, не могло не радовать – гибрид получился не просто жизнеспособным, а уникальным по регенерации! Невероятным образом он унаследовал эту способность от рептилоидов. Невероятным – потому что отследить сейчас, где, когда и при каких обстоятельствах кто-то из пра-пра-прабабушек Павла переспала с рептилоидом (хотя вряд ли тот процесс можно было назвать «переспала»), было невозможно.
Кстати, именно «повернутость» рода Кульчицких на чистоте крови и могла привести к подобному результату. На протяжении многих поколений происходили браки с родственниками, пусть и не близкими. Потому что «узок их круг, страшно далеки они от народа». Потомственных аристократов чужих родов на всех не напасешься.
И эффект телегонии накапливался.
А в итоге – мечта рептилоидов, казавшаяся уже неосуществимой, неожиданно приобрела физическое воплощение.
Да еще какое!
Парня скоро выписывать будут, поэтому пришлось действовать практически экспромтом. Чего Аскольд Викторович терпеть не мог. Но увы…
Для полноценной и успешной атаки на клинику требовались объединенные усилия нескольких наиболее сильных рептилоидов. Ментально сильных. Способных усыпить одних, отправить в ступор других и превратить в послушных марионеток третьих.
Сам Аскольд Викторович тоже обладал неплохими возможностями в этом смысле, благодаря чему и стал тем, кем стал. Но на осуществление столь масштабной и выборочной операции его сил было маловато.
Для этого требовались лучшие представители их расы. Которых в срочном порядке пришлось собирать по всей Москве.
Но как всегда при форс-мажорных обстоятельствах, одних не оказалось в городе, кто-то заболел, один так активно и усердно что-то праздновал, что его ментальные способности маялись тяжелейшим похмельем и работать категорически отказывались. Минимум неделю.
К тому же количество согнанных в клинику секьюрити серьезно мешало делу. Сотрудников в солидные службы безопасности набирают психологически устойчивых, их подверженность гипнотическому воздействию, скорее всего, менее выражена по сравнению с обычными людьми.
В общем, куда ни кинь – всюду клин!
И еще какой клин! Ведь изначально предполагалось вывезти Павла из клиники перед атакой. Чтобы он случайно не пострадал – мало ли что!
Павел под воздействием гипноза должен был сам спуститься в подвал, туда, где располагался морг, а там его, уложив в гроб, вывезли бы с территории «на похороны» неутешные родственники. Вряд ли секьюрити из оцепления рискнули бы побеспокоить убитых горем людей, обыскивать ритуальный автобус, заглядывать в гроб…
