Фёдор Раззаков - Убить футболиста
— Тебя сегодня мент с Петровки пытал? Чего он хотел?
Смысл вопроса дошел до пленника не сразу. А когда он понял, что от него хотят, в глубине его сознания внезапно мелькнула спасительная мысль о том, что не все еще потеряно. Если его мучителей интересует всего лишь это, то он расскажет им все, что знает.
— Меня с ним участковый свел — Грузило. — Харин наконец разомкнул залитые кровью губы и, к своему величайшему удивлению, не узнал собственного голоса — таким незнакомым он ему показался под сводами этого подвала. — Мент представился опером из уголовки. Интересовался Серегой Кадилиным, бывшим футболистом московского «Спартака». Тот уже больше года как бомжует, вот мент и пытал меня, где его можно найти.
— А зачем он ему, не говорил?
— Нет, он же не дурак, чтобы первому встречному об этом говорить. Спросил только, где его можно найти.
— И ты рассказал?
— Я же не стукач. Сказал только, что он у какого-то дружка кантуется, но кто он и где обитает — ни слова. Честное слово, не вру.
Последняя фраза вырвалась у Харина сама собой: ему вдруг показалось, что напряжение, все это время царившее в их разговоре, стало понемногу спадать, а лицо парня заметно смягчилось. На какое-то мгновение пленнику почудилось, что беда, так зримо маячившая перед ним несколько минут назад, минует его стороной. Надо только постараться, и все будет о’кей.
— Какой тебе мент доверчивый попался: ты ему наврал, а он тебе поверил. — По губам парня скользнула холодная усмешка. — Мне ты тоже соврешь?
— Зачем, вы же не менты. — И Харин сделал неуклюжую попытку улыбнуться. — Вам я все расскажу. Серега с одним инвалидом дружбу водит, живет у него. Правда, не всегда — от случая к случаю. Инвалида зовут Яша, он без одной ноги, живет где-то в районе Киевского вокзала. Где точно, я не знаю, но этого Яшу каждый день можно найти возле подземного перехода на вокзале.
— Где же мы его сейчас найдем, на ночь глядя? — В голосе парня Харин вновь уловил угрозу.
— Мужики, я вам правду говорю. Точного адреса этого инвалида я не знаю. У него однокомнатная квартира рядом с вокзалом. Работает не один — в бригаде.
— Что за бригада?
— Попрошайки. Их какой-то крутой молдаван держит.
— Имя есть у этого молдавана?
— Я не знаю его имени. Знаю только парня, который у него в шестерках бегает. Кликуха у него смешная — Фантик.
— Еще что знаешь?
— Больше ничего.
— А про кореша своего, про футболиста?
— Да не кореш он мне, так — встречались несколько раз. Мы с ним в бане познакомились. Есть такая на Ярославском шоссе, для бомжей работает. Очередь туда длиннющая, пока отстоишь — замучаешься. Вот в ней и познакомились, разговорились. Знаю, что квартиру у него за долги отобрали, а жена с дочерью еще задолго до этого от него ушли. Они теперь где-то возле сада имени Баумана живут. А чего Серега натворил-то?
— Интересуешься? А ты бы у мента об этом спросил, он бы тебе рассказал. — И парень так зыркнул на Харина, что у того сразу пропала всякая охота развивать дальше эту тему.
— Мужики, честное слово, мне все ваши дела — до лампочки. Я же тут ни при чем.
— Ошибаешься, дружок. С тех пор как к тебе мент приходил, ты по самые уши в это дерьмо вляпался.
После этих слов парня Харину вновь стало не по себе. Животный страх, который минуту назад, казалось, отступил от него, теперь накатил по новой. Не в силах больше сдерживать свои чувства, Харин внезапно заплакал.
— Жить хочешь? — спросил его парень, закуривая новую сигарету.
Харин, давясь слезами, молча кивнул. Слова, просившиеся наружу, застряли в горле.
— А зачем тебе жить, мужик? Ты же — бомж, отброс общества. У тебя ни родных, ни близких не осталось. Когда тебя не станет, ни одна живая душа о тебе не вспомнит. К тебе на могилку даже цветочки некому носить. Хотя могилки, мужик, у тебя не будет.
Отбросив в сторону недокуренную сигарету, парень неторопливо прошествовал мимо пленника, и вскоре его шаги затихли где-то наверху. Харин стоял спиной к двери и чувствовал, что в помещении он не один. Однако сил обернуться у него не было. Так продолжалось несколько секунд, пока он явственно не услышал за спиной шаги незнакомца. Тот медленно приближался. Не в силах больше сдерживать себя, Харин обернулся и увидел прямо напротив себя человека со шрамом на лице. В руке тот держал пистолет, дуло которого украшал массивный глушитель. Еще секунда — и тело бомжа с простреленной головой рухнуло на бетонный пол подвала.
Спустя несколько минут в помещение из боковой двери вошел шкафоподобный мужик в кожаном переднике, надетом на голое тело. Впереди себя он катил труповозку. Подкатив ее к распростертому на полу телу, мужик легко поднял его на руки и бросил на тележку. Еще через пару минут скорбная процессия оказалась в крематории, в одной из печей которой уже вовсю пылал огонь, готовый превратить в прах очередное безжизненное тело. Однако, прежде чем предать убиенного бомжа огню, мужик тщательно его обыскал. В кармане брюк он вскоре нашел мятые купюры, пересчитал их и, видимо, вполне удовлетворенный суммой, довольно крякнул. И только после этого он приступил к привычной процедуре. Если простому смертному в таких случаях полагается уходить в мир иной в гробу, то для Харина был избран совсем иной способ. Мужик закинул его тело к себе на плечо, донес до печи и с помощью длинного багра отправил в огонь. По тому, как расторопно мужик это проделал, было видно, что подобного рода работу ему приходилось делать уже неоднократно.
Громов подъехал к своему дому на Ясеневой улице в начале девятого вечера. Припарковав машину недалеко от подъезда, он вошел в дом и вызвал лифт. Однако красная кнопка не зажглась, и стало ясно — лифт опять не работает. Пришлось подниматься на свой пятый этаж пешком.
Проходя мимо дверей и прислушиваясь к звукам, доносившимся из-за них, Громов безошибочно определял вечерние пристрастия своих соседей по подъезду. Судя по уверенному голосу диктора РТР Светланы Сорокиной, часть соседей предпочитала смотреть в эти часы программу «Вести», другая часть с захватывающим интересом следила за перипетиями очередного зубодробильного боевика, и только малое число соседей предпочитало «ящику» милое семейное общение.
Войдя в свою двухкомнатную холостяцкую квартиру, Громов надел тапки и прошел прямиком на кухню. Достав из холодильника сковородку, в которой покоились макароны и котлета, он поставил все это разогреваться на плиту. Затем включил электрический чайник. И только после этого прошел в комнату, где тут же сел за телефон. Первым делом он набрал домашний номер участкового из 123-го отделения милиции. Надо было установить адрес одноногого Яши, у которого в эти часы мог обитать Кадилин. На другом конце провода опять долго не подходили к телефону, и Громов, устав ждать, хотел было уже повесить трубку, когда ему вдруг ответили. Голос в трубке принадлежал ребенку, которому было от силы лет пять-шесть.
— Вам кого?
Сообразив, что это может быть ребенок участкового, Громов попросил позвать к телефону папу.
— Мой папа лег спать, — ответил ребенок и тут же повесил трубку.
Громов, не ожидавший такого поворота, несколько секунд сидел неподвижно, пытаясь решить, как ему быть дальше. С одной стороны, было жалко будить человека, который, набегавшись на работе, лег спать. Но с другой стороны, надо было найти этого Яшу. И Громов вновь потянулся к телефону. Однако, набрав всего несколько цифр, он внезапно передумал и ударил по клавише. «В конце концов, этого инвалида можно найти и завтра утром, — подумал сыщик. — Если Кадилин действительно у него, никуда за эту ночь он не денется».
Разобравшись с одним абонентом, Громов взялся за второго. Набрав еще один номер, он дождался, когда на другом конце провода снимут трубку, и сказал всего лишь две фразы:
— Сашка, зайди. Дело есть.
В ответ он услышал из трубки привычную остроту: «Член свалился — будешь есть?» — и гомерический хохот. Это означало, что его сосед с восьмого этажа Александр Локтев, или просто Сашка, через пару минут будет у него. Громов повесил трубку и пошел на кухню, где его дожидались подгоревшие макароны и котлета.
Сашка Локтев был личностью уникальной и занимал в жизни Громова не самое последнее место. Их знакомство произошло случайно четыре года назад. Незадолго до этого Сашка одного за другим похоронил своих родителей и остался совершенно один в трехкомнатной квартире. То ли потому, что Громов был старше его на пять лет, то ли потому, что был ментом, их отношения долгое время дальше шапочных не шли. Все изменила история, которая произошла через несколько месяцев после смерти Сашкиных родителей.
Похоронив отца и мать, Сашка ударился во все тяжкие, а проще говоря — запил по-черному. В итоге его уволили с завода, на котором он проработал более десяти лет, без выходного пособия. Сашка с грехом пополам устроился работать дворником в ДЭЗ недалеко от дома, в котором жил, однако пьянки свои не прекратил. Громов краем уха слышал от соседей о его проблемах, но вмешиваться в них не стал: во-первых, был недосуг, во-вторых, он прекрасно знал, как Сашка относится к советам посторонних, тем более к советам мента. Однако протянуть руку помощи непутевому соседу Громову все-таки пришлось.
