Наталья Андреева - Девять дней до весны
Тут она коротко вздохнула:
«Где он все-таки. И с кем? Девушка, замужняя дама? Красивая, хорошенькая или так себе?…»
«…Так себе», — оценил Илья девушку, к которой пришёл на свидание. В офисе Тамара показалась ему гораздо симпатичнее. Или он просто в дурном настроении?
Он подъехал к метро без пяти восемь, Тамара уже была там. Ждала его, стоя у колонны. С минуту раздумывал: подойти, не подойти? Может, ну его? Развернуться и домой, взлететь на второй этаж и броситься в ноги этой злодейке. Ссора-то пустяковая! Теперь, когда немного остыл, понял это.
Тамара одета по моде, и, насколько он уже научился в этом разбираться, тряпки не дешевые. Фигура у нее плохая, вот в чем беда. Зато духи приятные. Он понял это, когда подошел-таки и сказал:
— Привет! Давно ждешь? — Запах луга: колокольчики, ромашки, на листьях капли утренней росы.
— Пять минут.
— Извини.
— Ты же не нарочно?
— Не любишь, когда опаздывают?
— От людей ведь нельзя требовать так же много, как и от себя?
«Ого! Какая щедрая девушка!»
— Куда ты хочешь поехать?
— А ты?
— Обычно выбирает женщина.
— Я догадываюсь, что у военнослужащих не очень большие зарплаты. Но мне ужасно неудобно предложить свои.
— Неужели секретарши в нашей стране неожиданно разбогатели?
«Что же у нее за взгляд такой? Как будто все время спрашивает: неужели ты не знаешь? А что я должен про нее знать?»
— Нет, не разбогатели.
— Тебя как лучше называть: Тамарой, Томой, Марой или еще как-нибудь?
— А как ты хочешь?
— Мало ли, что я хочу.
— Тамара — это царица. Лучше Томой.
— Значит, буду звать Томой. Насчет того, что на дорогой ресторан у меня денег не хватит, ты права. Не будем строить из себя Рокфеллеров? Правда?
Кивнула согласно, Илья развил мысль:
— Смиримся с тем, что мы простые российские граждане, не обремененные большими деньгами, а куда в Москве ходят гулять такие граждане?
— На Арбат.
— Умница. И вечер сегодня чудесный — тепло и ветра нет. Лето скоро кончится, а жаль. Кстати, я на колесах. Ну что, поехали?
— Поехали!
В машине она спросила:
— А где ты отдыхал?
«Вот этого тебе знать не надо», — подумал Илья и охотно соврал:
— На даче. У твоих родителей есть дача?
— Да, — она слегка запнулась.
— И у моих есть. Дача у предков — это пунктик. Твои как? Целый день копаются на грядках?
— Нет, — Тамара застеснялась. — Они этого не любят.
— Повезло. А как же овощи? Картошка, капуста?
— Мы покупаем.
— Счастливые!
— Илья, а можно посмотреть твою дачу?
— Дачу? — растерялся он. — А чего ее смотреть? Домик маленький, участок тоже. Яблок в этом году нет, деревья отдыхают. Зато черноплодной рябины полно. Говорят, что много рябины — к морозной зиме. А ее каждый год много. Когда в Москве последний раз была морозная зима? А черноплодная рябина не вкусная. Зато от высокого давления очень полезно. Моя мама отжимает сок и закрывает его в банки. Как у твоих родителей с давлением?
Он болтал всякую чепуху. А Тамара ничего, слушала. Яна, например, при упоминании о даче, картошке и крыше, которая течет, дико хохотала и говорила, что пора изживать в себе плебейство. За городом, мол, надо отдыхать, но никак не работать. На даче нужен зеленый газон и гамак. И любимый мужчина, выспавшийся и отдохнувший.
Почему бы не показать Тамаре дачу? Маме будет приятно. Слишком часто родители стали упоминать о чужих внуках. «А вот соседский Колька… А вот Ванька у Соловьевых…»
И неожиданно для себя Илья спросил:
— Хочешь поехать в эти выходные ко мне на дачу?
— Хочу. Очень.
— А что скажет мама? Я забыл спросить: сколько тебе лет?
— Двадцать пять, — словно и не услышала тайной насмешки.
— Двадцать пять?! А я думал, лет девятнадцать-двадцать.
— Маленькая, да? Что поделать: не выросла. Вот сестра у меня высокая.
— У тебя сестра есть?
— Младшая.
— Мама и за ней так следит, как за тобой?
— Нет. Она еще не вышла из доверия.
— А ты что, уже вышла?
— Да. — Тамара вздохнула.
— Совершила страшное преступление? — усмехнулся он.
— В глазах моих родителей — да.
— Накрасила губы маминой помадой?
— Ты считаешь меня маленькой девочкой? По-твоему, это все, на что я способна?
— Извини. Я сегодня не в духе.
— Поссорился с любимой девушкой, — улыбнулась вдруг она. — Понятно.
— С чего ты взяла? — пробормотал Илья, стараясь, чтобы голос не дрогнул.
— Стоит только на тебя посмотреть… А ты когда к нам на работу придешь? — переменила вдруг тему Тамара.
— На работу? — удивился он.
— Ну да. Ты очень понравился нашему директору.
— У него что, нетрадиционная ориентация, у директора вашего? Как я мог ему понравиться?
— Нет, с Борей все в порядке. В том, что касается женщин. Я хотела сказать, с Борисом Витальевичем.
— Он что, твой родственник? — Илья уловил некоторую фамильярность. Тамара не оговорилась, когда сказала просто «Боря».
— Не родственник. Знакомый отца.
— А кто у нас папа?
— Так. Просто папа.
— На пенсии, что ли?
— Нет. Он еще работает.
Ее родители Илью нисколько не интересовали. Не жениться же он собрался. С мамой уже имел счастье сегодня поговорить. И повторить не хотелось. Есть еще просто папа.
— Приехали. Машин-то сколько! Мать честная! Вот что значит хорошая погода! Надо найти место для парковки.
— Сверни в этот переулок. Там есть платная парковка.
— Откуда ты знаешь?
— А я здесь была.
— На машине? — уточнил он. — Уж, не на своей ли?
— Может быть, — улыбнулась Тамара. На ее кокетство Илья не обратил внимания. Все, что он сегодня сделал, было назло той женщине, которая считала себя центром Вселенной. Свернув в переулок, уточнил:
— Сюда?
— Да. Здесь можно.
Илья любил центр. И Арбат тоже любил. Сегодня он получил редкую возможность побыть собой. Гулять там, где хотелось, есть, что хотелось, говорить, что хотелось.
«Плебейство», — сказала бы Яна. Она терпеть не могла толпу, но выходные предпочитала проводить в модных местах. Там, где собиралась изысканная публика, а, по сути, та же толпа.
Илья поинтересовался у спутницы:
— Тамара, а тебе здесь нравится?
— Очень.
— Почему?
— Тебе здесь нравится.
— Странная ты. Мы познакомились два дня назад. Ты ничего про меня не знаешь.
— Иногда достаточно одного взгляда. Ты самый красивый мужчина, которого я видела в жизни.
Он слегка растерялся:
— Это что, все решает?
— Нет. Ты еще самый умный, самый добрый.
«Все-таки ребенок, — подумал он. — И в какой оранжерее тебя выращивали?»
Эпизод пятый. Семь дней до весны: свобода
Он опять замолчал. Напрасно рассказывает все это следователю. Да еще с такими подробностями! Того не интересуют перипетии отношений задержанного с обеими любовницами. Только факты:
— Я все-таки не понял, откуда вы узнали про шантаж, Илья Борисович?
— От Яны.
— Так вы к ней вернулись?
— В тот раз да. Вернулся.
— И еще я не понял: вы не знали, что фирма по продаже оргтехники принадлежит отцу Тамары, или просто не подали виду, что знаете?
— Меня это тогда не интересовало: кому принадлежит фирма и кто родители Тамары.
— А когда же заинтересовало?
— Когда мы с Яной вновь принялись выяснять отношения. Это к делу не относится. Яну убили именно потому, что она пыталась шантажировать директоров фирм.
— И директора «Оргфеи» в том числе?
— Там какая-то темная история. Я не в курсе. Знаю только, что Яна работала в «Оргфее» в течение нескольких недель.
— Зачем она это делала?
— Понятия не имею! Мы с ней об этом не говорили.
— Хорошо, мы разберемся, что там с «Оргфеей». Последний вопрос: где же все-таки ваш пистолет?
— У вас, где же еще!
— У нас пистолет «Макаров», который за вами числится, — терпеливо пояснил следователь. — Я же имею в виду тот пистолет, который был при вас, когда вы следили за гражданкой Янович.
— Ах, этот… Лежит дома в ящике письменного стола.
— И сейчас лежит?
— Разумеется!
— А если его там нет?
— Вы что, смеетесь надо мной?! Если его там нет, я официально заявляю, что пистолет у меня украли! Он там был!
— Не надо так нервничать. Поскольку подозрения в убийстве с вас никто не снимает, придется сделать обыск в вашей квартире.
— Делайте, — пожал плечами Илья.
— Допустим, что мы его не найдем. В ящике письменного стола, где он по вашему утверждению должен лежать. Интуиция мне подсказывает, что так и будет. Кто мог его взять?
— Яна.
— Разумно. Она знала об оружии?
— Я ее стрелять учил.
— Зачем?
— Вы что, перед красивой женщиной никогда не выставлялись? Какой я сильный, меткий?
