Александра Маринина - Личные мотивы
— Мы покупаем тебе солнечные очки со стразами и шляпу, и ты их будешь там носить.
— Зачем? — испугалась она. — Что ты выдумал? Какие очки со стразами?
— Обыкновенные, желательно дорогие. Ты теперь девушка состоятельная, можешь себе позволить такую покупку. Ты едешь на море, на котором не была много лет, и я хочу, чтобы ты выглядела настоящей курортницей, красивой, богатой и беззаботной, как в западном кино. Кстати, а в чем ты собираешься ехать? Тебе есть что надеть?
Об этом она как-то не подумала. Джинсы, брюки, футболки, джемпера — всем этим набит ее шкаф, но все это темное, немаркое и довольно плотное. Летом в Москве она обычно, если было уж очень тепло, просто надевала к тем же джинсам футболку потоньше, с короткими рукавами и отлично себя чувствовала. Почему в этом нельзя ехать в Южноморск? И тут она вспомнила о платье, которое ей в феврале в Томилине сшила Тамара Виноградова.
— У меня платье есть, — гордо заявила она. — То самое, которое тебе так нравится. Оно как раз легкое.
— Ася, а обычный сарафан у тебя есть? Такой тоненький, на бретельках.
— Нету, — протянула она разочарованно.
Значит, Тамарино платье его не устраивает. Жалко. Его как раз можно было бы поносить в Южноморске, в Москве-то его совсем некуда надевать, так и висит без дела.
— А белые брюки?
— Леш, ну какие в Москве могут быть белые брюки при нашей-то грязище и пылище?
— Значит, тоже нету, — констатировал Алексей. — Ты говоришь, едем недели на две?
— Или чуть больше, — на всякий случай опасливо уточнила она. — Возьми несколько дней за свой счет, если можешь.
— То есть нашу годовщину мы с тобой проведем на море?
— Получается, что так.
— Ну что ж, — кивнул Чистяков, — может, это и неплохо. Значит, так, подруга: Тамарино платье ты берешь с собой и надеваешь тринадцатого мая, я заранее приглашаю тебя в ресторан. А мы с тобой сегодня же едем по магазинам и покупаем тебе приличествующую ситуации одежку. И очки со шляпой, это обязательно, без них я не поеду. Аська, у тебя новая прическа, которая тебе дьявольски идет и которая мне дьявольски нравится, и я просто не позволю тебе загубить ее затрапезными тряпками, которые ты постоянно носишь.
В его глазах плясали черти, и Настя внезапно развеселилась. Никогда в ее жизни этого не было: совместный с мужем шопинг перед поездкой на курорт. И пусть это всего лишь командировка, и пусть настоящий курортный сезон еще не начался, но все равно это в первый раз. Надо же, такая простая вещь — и в первый раз, хотя ей совсем скоро стукнет пятьдесят. Как много существует на свете простых вещей, которых не было в ее жизни!
— Договорились! — воскликнула она со смехом. — Но я вношу поправки. Во-первых, мы едем по магазинам не сегодня и даже не завтра, потому что у меня работа, которую я должна закончить перед отъездом в Южноморск. И во-вторых, мы покупаем новые тряпки не только мне, но и тебе. Если я буду красивая и вся в новом, то ты должен мне соответствовать.
— Аська, не валяй дурака, — очень серьезно ответил Чистяков, — у меня полно шмоток осталось после поездки в Майами, они все курортные, легкие, яркие.
— Нет, я настаиваю, чтобы тебе тоже что-нибудь купили, — продолжала дурачиться она. — Например, какие-нибудь немыслимые шорты дурацкого фасона и с вышитыми розочками на попе.
В ответ Чистяков с хохотом запустил в нее вчерашней газетой. Не попал.
* * *После визита в детективное агентство «Власта» Валентина со дня на день ждала, что позвонит и приедет сотрудник Стасова, ведь Стасов обещал, что человек, которому он поручит ее дело, перед отъездом в Южноморск должен будет встретиться с Валентиной и задать ей еще какие-то вопросы. Но прошли суббота и воскресенье, миновали понедельник и вторник, а ей никто не звонил и никто не приезжал. Она начала нервничать и позвонила Владиславу сама.
— Ваш сотрудник уже уехал в Южноморск, не задав мне ни одного вопроса, — раздраженно заявила она.
— Мой сотрудник еще не уехал, — послышался в трубке спокойный голос Стасова.
— Но почему? Почему он до сих пор не поехал? Чего вы ждете?
— Мы готовим поездку, — невозмутимо отвечал руководитель агентства. — Вам не о чем беспокоиться, вы сделали заказ, все остальное — наша забота. Поезжайте к себе в Южноморск, вам совершенно необязательно сидеть в Москве и ждать. Ждать вы можете и дома.
— Ну уж нет, я останусь в Москве и буду вам регулярно звонить.
— Ну, воля ваша, — вздохнул Стасов. — На мой взгляд, это неразумно, но хозяин — барин.
— Так когда ко мне приедет ваш сотрудник?
— Вам позвонят, — коротко проинформировал он.
И Валентина ждала и нервничала. Ей казалось, что, как только она заключит соглашение с детективами, все начнет вертеться с необыкновенной быстротой и почти сразу же будет результат. Почему-то все происходило не так, и она злилась, только не могла понять, на кого: на Стасова ли, который вроде бы вовсе не торопился выполнять ее заказ, или на себя саму, понадеявшуюся на столичных сыщиков и на собственные невесть откуда взявшиеся представления о том, как они должны работать.
Все эти дни по вечерам Нина Сергеевна вела с Валентиной обстоятельные беседы, и Валентина не переставала удивляться тому, что она кому-то может быть интересной как личность, ведь она прожила всю жизнь в убеждении, что как таковая ничего собой не представляет. Да, она была красивой, даже очень красивой, и знала об этом, но считала (и надо заметить, вполне справедливо), что это не ее заслуга, а просто подарок природы. И если мужчины ею интересовались, то она была уверена, что интересовала их только ее внешность, а вовсе не душевные и интеллектуальные качества, которых у нее, по мнению Валентины, не было вовсе. Поэтому живой и искренний интерес Нины Сергеевны не только удивлял, но и вызывал неожиданное стремление быть откровенной. Нина Сергеевна умела и спрашивать, и слушать, и Валентина сама не заметила, как погрузилась в воспоминания, казалось бы, давно забытых эпизодов своей жизни.
Ей было десять лет, когда они переехали из Руновска в Южноморск и отец, Дмитрий Васильевич Евтеев, стал заведующим хирургическим отделением Южноморской детской клинической больницы. Сама Валя никаких особых перемен в своей жизни в то время не почувствовала, она всегда хорошо училась, была прилежной и примерной, получала пятерки и изредка четверки, и учителя ее хвалили и перед классом, и на всех родительских собраниях. С самого детства она была симпатичной девочкой, потом стала хорошенькой, но среди одноклассников, как говорится в американских фильмах, не была популярной. Ее словно бы не замечали, забывали пригласить на день рождения, а если она заболевала, никто не приходил ее проведать. И нельзя сказать, что ее не любили, нет, не любить Валю Евтееву было не за что, и к ней относились хорошо, ровно, и списывать все время просили, то есть давали понять, что считают ее умной и знающей, но дружить с ней почему-то никто не рвался. И когда выбирали председателя совета отряда, и когда выбирали комсорга класса, ее кандидатуру даже не предлагали к рассмотрению. Валя не понимала, отчего так происходит. Она видела, что популярностью пользуются обычно самые красивые и умные девочки и мальчики, но ведь и она не уродина, а очень даже хорошенькая, и на олимпиадах она побеждает. Почему же все так? Самой яркой девочкой в их классе была Олеся, по мнению Вали — жутко некрасивая, но она ходила с мальчиком из старшего класса, который был настоящей «звездой» — играл в школьном рок-ансамбле на гитаре и очень хорошо пел.
Четырнадцатилетняя Валя долго мучилась и наконец решилась поговорить с матерью. К этому разговору она готовилась, наверное, месяц, все не могла набраться храбрости. Разговор она затеяла во время завтрака.
— Мам, а чем Олеська лучше меня? — робко подступила девочка к тому, что ее волновало в этот момент больше всего на свете.
— С чего это вдруг? — недовольно нахмурилась Александра Андреевна, разбивая в сковороду яйца.
— Ее выбрали комсоргом, а она ведь учится на тройки, и она некрасивая. И на олимпиадах не побеждает, как я. Она в них вообще не участвует, она все время у всех списывает, и у меня тоже.
Валя напряженно замерла, ожидая в ответ каких-то убедительных объяснений, и сама не заметила, как полезла ложкой в мисочку с творожной массой.
— А ты что, хотела, чтобы тебя выбрали комсоргом? Не ешь сладкий творог, он к чаю, дождись яичницу, сейчас будет готово.
Валю покоробило, что мама может замечать такую ерунду и даже говорить о ней, когда речь идет о самых важных на свете вещах, но сдержалась.
— Нет, — соврала она, — я не хотела, чтобы меня выбрали, но я не понимаю, почему мне никто даже не предложил, как будто меня нет. Я же учусь лучше всех в классе.
— Ну, это ты брось. — Александра Андреевна выложила яичницу из сковороды в тарелки и поставила их на стол. — Ешь давай, а то в школу опоздаешь. Дима! — крикнула она в сторону комнаты. — Иди, завтрак готов.
