Ольга Тарасевич - Карты великого мага
Я боюсь этих карт. Я чувствую, что от них исходит опасность. После того как история с Евсенией завершилась, я не взяла бы любые Таро (а Таро Тота – тем более) в руки под страхом расстрела.
Но, похоже, если ты не идешь к этим картам – то они приходят к тебе…
Немного отдохнув, Денис продолжил:
– Я чувствую мощную черную силу, исходящую от этих карт. Владение ими дает неподготовленному человеку огромную власть. Я думаю, он может легко реализовывать все свои желания, особенно негативные.
У меня вырывается:
– Так и было. Борода сказал, что по его вине умер любовник жены. Правда, он думал, что это ему по наследству сила передалась, от деда.
– Все имеет свою цену. Чужую жизнь забираешь – свою отдаешь.
– Еще скажи, что убийство Бороды было справедливым!
Денис промолчал. Хотя по его мимике я поняла: он именно об этом и подумал, просто озвучивать не захотел.
Вчера мы так и не придумали, что нам дальше делать.
Спросить Тамару прямо, не она ли расправилась с Бородой ради этой колоды?
Спровоцировать преступника, напустив многозначительного тумана и устроив засаду?
Все пустить на самотек?
Мы ничего не решили. И мы были напуганы.
Но сейчас, глядя на полусумасшедших людей, «настраивающих чакры», мне начинает казаться, что я напрасно теряю время и бездействую.
Ничего не происходит.
Ничего не проясняется.
Все это сводит меня с ума, и…
– А у вас какие впечатления от этого упражнения?
Голос Тамары выдергивает меня в действительность, и я пытаюсь быстро понять, о чем меня спрашивают.
Ах да – чакры! Настройка – ну и как оно типа мне?
– После работы Стаса я чувствую легкость. Сил стало больше, тепло по телу.
Наверное, я выбрала правильные слова – Тамара согласно кивает, лицо довольное.
– А мне кажется, у меня не получилось ничего. – Анечка – эльфийская фея разочарованно вздыхает. – Не чувствовала я, что от моих рук что-то исходит. И когда со мной работали – тоже ничего не чувствовала.
Похоже, хоть один вменяемый и честный человек в этом дурдоме оказался.
– Ощущал глубинное прохождение струй энергии от первой до последней чакры.
Это бухгалтер – партийный работник. «Глубинное прохождение струй» – ну надо же, какое занудство. Вот почему от дядечки остро пахнет одиночеством. Какая женщина выдержит такого скучного педанта!
– А теперь переходим к изучению техники создания фантомов. – Тамара проходит между партами и раздает яркие листки. Один из них приземляется прямо под моим носом, и я вижу симпатичного ежика с румяным яблоком на иголочках. – Это картинки из детских книжек. Сначала мы научимся оживлять их, а потом приступим к созданию фантома человека.
Судя по объяснениям нашей преподавательницы, создавать фантом надо следующим образом: поднести ладони друг к другу так, чтобы между ними оставалась пара сантиметров, и начать делать мелкие движения, постепенно увеличивая амплитуду и разводя руки; надо почувствовать тепло и пульсацию созданного энергетического шара. Потом следует представить, как из этого сгустка проявляется мультяшный персонаж – сначала в статике, потом в движении.
– Не показывайте партнеру по паре свою картинку. Пусть он сам увидит, фантом какого зверька вы сделали и чем он занимается.
Полчаса я, стараясь не хихикать, послушно «хлопаю в ладошки», делаю шарик энергии и мысленно превращаю его в ежика.
В итоге я, как ни странно, начинаю действительно видеть свое творение – мой ежик танцует на парте, а потом срывает со спины яблоко и начинает его грызть.
Кошусь на Стаса – перед ним есть нечто, но сказать, что именно, – я затрудняюсь. Вижу энергетический сгусток, а в нем какие-то фрагменты, яркие пятна, лоскутки.
Или у Стаса проблемы с изготовлением, или у меня – с восприятием.
Смотрю по сторонам – на парту Иры Слободской (она сегодня в паре с Леной Рогатко), Алексея Михайлова (работает с Анабель), двух пенсионерок. И у меня перехватывает дыхание, я испытываю какой-то невероятный восторг! Я счастлива, как ребенок, нашедший под елкой вожделенный подарок в золотистой, сияющей коробке!
Я ВИЖУ!!!
Я вижу толстую белку, грызущую орешки, я вижу утенка и далматинца…
Фигурки зверьков, созданные учениками магической школы, нечеткие, зыбкие. Кажется, что они состоят из разноцветного, удерживаемого ветром песка, секунда – и растают, рассыплются.
Но все-таки я могу их увидеть, рассмотреть, понять, что они собой представляют!
Происходящее кажется мне совершеннейшим чудом!
Но обсудить выполнение этого задания мы не успеваем.
В соседней комнате вдруг раздается грохот.
Тамара бледнеет, распахивает дверь.
Я вижу лежащего на полу молодого человека. Вокруг него, заливаясь звонким лаем, деловито бегает вест, под затылком растекается отчаянно-красная лужа крови, и белая шерсть собаки уже мазнута красным, а от лапок остаются следы.
Тамара выходит из оцепенения, бросается к парню:
– Игорь, сыночек! Что случилось?
Прохожу вперед, одновременно набираю номер «Скорой» и присаживаюсь перед мальчишкой на колени.
Пульса у него нет, сердце не бьется.
Не нравятся мне эти стремительно синеющие губы.
Реанимационную бригаду сюда, срочно!
* * *Спасти парнишку не удалось.
Все было напрасно. Еще до приезда врачей я растолкала толпящихся вокруг Игоря, ошалевших людей; заорала, чтобы все свалили и распахнули окна; стала делать искусственное дыхание – изо рта в рот, изо рта в нос. Парень очень удачно лежал для выполнения компрессии грудной клетки, на твердой поверхности пола, даже переносить его не пришлось. Впрочем, массаж сердца тоже не помог. Примчалась бригада «Скорой» с дефибриллятором – однако восстановить работу сердца не получилось, и врачи переключились на Тамару. Судя по покрасневшему лицу, давление у нее зашкаливало, она вот-вот была готова отправиться вслед за сыном и нуждалась в экстренной помощи медиков.
Отхожу в коридор, достаю сотовый, звоню в полицию.
– Вы думаете, это убийство? – интересуется Ира Слободская, которая в свете профессиональных рефлексов явно подслушивала мой разговор.
И Димка мой такой же – не стоит даже в фоновом режиме болтать о том, что не предназначено для его ушей. Как ни понижай голос – подслушает и сделает выводы; папарацци – они такие.
– Я не думаю, что это убийство, – разговаривая, я с подозрением вглядываюсь в лицо девушки – но вроде бы на нем не проступает преступная озабоченность, только искреннее сочувствие. – Похоже, у парня были проблемы с сердцем, они его и доконали. По визуальным симптомам – не выдержала сердечно-сосудистая система. А кровь – там что-то типа декоративных ступенек, ударился затылком об острый угол, сосуды перебил. Кости черепа целы, я пальпировала. Там ранки той – царапинка, но крови натекло много. Да, полиция – таков порядок; надо поставить в известность о произошедшем. Не я, так ребята из «Скорой» бы позвонили.
– Такой молодой – и уже проблемы с сердцем? Как-то это все подозрительно…
Пожимаю плечами. Если речь идет о врожденных патологиях и не проводится ни операций, ни медикаментозного лечения – то такой исход закономерен. Не сказать, что к судебным медикам в массовом порядке попадает молодежь, скончавшаяся от подобных заболеваний. Но все-таки заболевания сердечно-сосудистой системы, ведущие к летальному исходу, – дело не настолько уж и редкое, как это представляется Ирине.
Обхожу побледневшую журналистку:
– Извини, мне надо сказать, чтобы до приезда полиции народ не расходился. Все равно на вопросы придется отвечать. Раньше сядем – раньше выйдем.
На учеников школы мое объявление, похоже, не произвело особого впечатления.
– Да мы и не собирались никуда, может, тут помочь надо. – Бизнесмен Игорь Потапов сидит за своей партой, перед ним – блокнот и мобильник. – Я готов, может, придется куда-то позвонить, что-то отвезти. Я не помню, что в таких случаях полагается делать.
– Горе-то какое. – А лицо у «пенсионерки-тонкой» какое-то совсем не горестное. Я бы даже отметила – возбужденно-оживленное у нее лицо. – Единственного сыночка схоронить. Даже не верится, что все это произошло. Минута – и нет человека.
Анабель, необъятная в черном балахоне, пожимает плечами:
– Что есть разделение с физическим телом? Просто закономерный этап развития, одна из ступенек. Это не начало и не конец, и Тамара, конечно же, это понимает.
– Ты своих детей сначала роди, а потом уже рассуждай. Разделение с физическим телом, ничего страшного. Умная! Вот что я тебе скажу: не дай бог любой матери такое пережить! – «Пенсионерка-толстая» прожигает девушку гневными взорами.
Делаю вид, что слушаю вразнобой гудящие голоса, а сама прикидываю, что стоит говорить следователю и о чем лучше промолчать.
Да, смерть Игоря выглядит естественной. Но так ли это на самом деле? Я не могу быть в этом уверена. А что, если произошедшее как-то связано с убийством Бороды? В таком случае надо рассказать следователю об этом. И следак радостно перекинет проверку обстоятельств смерти Игоря на Ленину поклонницу, одинокую следовательшу Яковлеву. А она с удовольствием возьмет меня за жабры: почему не рассказала про магическую школу «Атлантида», что это за самодеятельность методом внедрения?.. Если я промолчу – то, скорее всего, никто и никогда не свяжет произошедшее с Игорем и убийство Бороды. Слободскую можно и не предупреждать, чтобы язык за зубами держала. Она девочка умненькая, лишнего не скажет; и вообще – она прелесть, когда не пытается меня придушить…
