Дик Фрэнсис - Второе дыхание
К нашему удивлению, все двери оказались не заперты. И, как ни странно, на острове не было ни души.
Но главный сюрприз — грибов здесь тоже не было!
Я сделал несколько снимков грибов, которых не было.
В теплицах обнаружились длинные, высотой по пояс поддоны, наполненные компостом, в котором я разглядел дубовые щепки. А я знал, что, по крайней мере, лисички растут именно в дубовых рощах. Пахло сыростью и грибами. В общем, ничего такого, ради чего стоило предпринимать это опасное путешествие.
Крис отправился побродить сам по себе.
В конце концов мы встретились в одном из бетонных строений и сравнили впечатления. Нигде никаких грибов.
— Ни единой вонючей поганки! — с отвращением сказал Крис. — И вообще тут почти ничего нет.
Домики стояли заброшенными, внутри царил бардак, который всегда остается после переезда. В церквушке, на внутренних побеленных стенах, раньше висели какие-то таблички, но даже их отвинтили и увезли, оставив более темные прямоугольные пятна. Водопровода тут не было, воду черпали ведрами из подземных цистерн с дождевой водой.
В здании, где мы находились, было прохладно благодаря бетонным стенам без окон, в четыре фута толщиной. Похоже, раньше это было жилое помещение. У стен стояли четыре деревянные койки без тюфяков. Когда-то здесь было электричество, но сейчас только концы проводов торчали из стен.
— Во втором таком же доме, судя по всему, стоял генератор, — сказал Крис.
Я кивнул.
— В этих грибных теплицах в свое время стояла система искусственного климата и довольно толковая поливальная установка, — заметил я.
— Все вывезли, — вздохнул Крис. — Мы только даром время тратим.
— Пошли поглядим на пристань, — предложил я. И мы спустились по глинистому склону к выстроенной из досок и бетона пристани, достаточно длинной, чтобы к ней могло пристать небольшое торговое судно.
И опять же ни души и шаром покати. Ни канатов, ни цепей, ни крана. Такое впечатление, что последнее уходящее судно увезло с собой все, что еще могло пригодиться.
Что касается обитателей острова, то, помимо людей (которых все равно не было), здесь жили еще сотни темно-синих птиц с коричневыми лапами, тысячи разнокалиберных игуан и большое стадо неторопливых быков и коров с телятами, которые мирно бродили на свободе, щипали траву и не обращали на нас никакого внимания.
Я снимал все подряд, но ни на шаг не приблизился к разгадке: чего все-таки хотел от нас Робин. А уж ответ на вопрос «зачем» даже на горизонте не маячил.
Мы приземлились на острове в одиннадцать четырнадцать. Когда мы завершили свое обстоятельное, но бесплодное исследование, прошло еще два часа.
Порывы ветра, налетавшие со времени нашего прибытия на остров, внезапно сменились ровным и сильным северным ветром. Мы с Крисом оба встревожились. Это означало, что скоро на нас налетят внешние ветра Одина, вращающегося против часовой стрелки. И ветра эти будут угрожать не только нам, смертным, но и нашему самолету. Когда он в воздухе, он сам о себе позаботится, но на земле его вполне может перевернуть вверх колесами.
Мы бегом бросились к самолету. Ветер все крепчал. Крис, забравшись на свое сиденье, наскоро все проверил и запустил моторы. Потом он по-быстрому определил положение относительно ветра, направил нос самолета более или менее вдоль полосы и врубил двигатели на полную мощность.
Самолет протестующе затрясся, но, не успев как следует разогнаться на земле, взмыл в воздух так энергично, что Крис себе едва запястья не вывихнул, пытаясь выровнять машину. Это, пожалуй, был самый худший момент. Я подумал о других охотниках за ураганами, которые в прошлом пропадали без вести, и понял, что они могли испытывать в свои последние минуты.
Крис, весь вспотев, сумел наконец заставить самолет опустить нос. Самолет стремился вверх, точно ястреб. Не прошло и минуты, как мы оказались на высоте трех тысяч футов и продолжали подниматься. Остров Трокс остался где-то во мгле, далеко под нами.
И только тут я обнаружил, что в спешке где-то обронил свой фотоаппарат. Снимал-снимал, и все зря! Я порылся во всех карманах, осмотрел все вокруг своего сиденья. Нету.
Я выругался, сказал Крису.
— Ну, не возвращаться же за ним!
Крис тоже был не очень-то доволен, но возвращаться было бы действительно безумием, и оба мы это понимали. Крис и так с трудом удерживал самолет. Тем не менее он явно был счастлив оказаться в воздухе. Он с видимым облегчением полез в карман за своим сумасшедшим планом полета.
— Держи ноль-восемь-ноль, к северу от востока! — крикнул он мне. Потом нашарил свои наушники, надел их, поправил микрофон. — Это направление выведет нас к «глазу».
— «Глаз» уже не там, где вчера! — крикнул я в ответ, передавая ему управление и надевая свои наушники.
— Я это учел, — ответил Крис.
Одного он не учел — но мы этого тогда знать не могли: что Один, как это часто бывает с ураганами, внезапно и резко изменил направление движения. И вся вращающаяся масса двигалась теперь точно на запад. А это значило, что спустя сутки он должен был прийти к острову, откуда мы только что взлетели.
На Троксе мы сняли свои спас-жилеты и оставили их лежать в кабине. Когда Крис немного разобрался в ситуации, я сходил назад и надел свой жилет. Потом принес Крису его жилет и заставил надеть, не обращая внимания на его протесты.
— Да ничего с нами не случится!
— Береженого бог бережет.
Крис неохотно позволил мне надеть на него через голову плоский оранжевый жилет и застегнуть лямки на поясе.
Наше продвижение к центру Одина нельзя было назвать ни упорядоченным, ни контролируемым. Мимо иллюминаторов проносились облака. Они все густели, все темнели, и в конце концов мы уже летели в стопроцентной влажности, то есть, попросту говоря, сквозь дождь.
Хотя наморщенный лоб и поджатые губы Криса говорили о том, что ему боязно — а как тут не бояться? — мне он сурово заявил, что мы нипочем не сдадимся, вопреки любой буре! А если мне вздумалось пойти на попятный, так надо было сделать это раньше, еще в Ньюмаркете.
— Ты что, сам с собой разговариваешь? — спросил я. Действительно, сейчас сделалось трудно расслышать друг друга даже через наушники. — Какая у нас скорость?
Крис не ответил. Я подумал, что нас, должно быть, снесло вбок и теперь мы пробиваемся сквозь кольцо циклона. Я не мог даже определить нашего положения ни на одной из карт. Я потребовал, чтобы мы снова соединились с внешним миром, настроившись на стандартные частоты. Крис молчаливо сдался, но на всех волнах слышался только хрип и свист, да еще откуда-то издалека женский голос, говорящий по-испански.
Однако пробудившееся радио прочистило мне мозги, и я, невзирая на царившую вокруг катавасию, включил оба специальных прибора, которыми снабдил нас Робин. Крис принялся кричать, что они, мол, предназначены для использования только в «глазе» и окружающей его стене, но я не обратил на него внимания. Когда Крис увидел, как индикатор давления на модифицированном радиоальтиметре пополз вниз, он заткнулся и изумленно расширил глаза. Когда мы сели на Троксе, индикатор застыл на 990 миллибарах, а теперь он спустился к 980, потом к 970, 960, задержался на 950, поколебался и спустился к 940.
Так. Разве внутри урагана самое низкое давление не внутри «глаза»? И чем ближе к нему, тем ниже, так? Ползущий индикатор убедил Криса. Он начал медленно, но верно забирать налево.
Обычные альтиметры измеряют давление воздуха за бортом. Пилот вводит в инструмент давление на уровне моря, и разница между двумя значениями дает высоту над поверхностью. А радиоальтиметр измеряет высоту с помощью радиоволн, отражающихся от поверхности моря, по принципу радара. Без такого альтиметра у нас возникли бы проблемы: мы ведь не знали, какое сейчас давление на уровне моря. Мы могли бы спуститься слишком низко и удариться о воду. Хотя, конечно, если бы мне выдали подробные инструкции о том, как всем этим пользоваться, было бы еще лучше. А так я мог только нажимать на кнопку «Пуск», когда сочту нужным.
Давление продолжало стремительно падать. 940, 935, 930, 924… «Это уже слишком, — подумал я. — Может, новый прибор врет? Врет, наверное… А может, я не туда посмотрел… хотя… Внутри одного урагана было зарегистрировано давление в 880 миллибар. Так что 924 — вполне реально… А 923? 921? Мы пропали! — подумал я. — Моя теория нас погубит… 920… 919… Ну, все! Утром на Каймане нам сообщили, что давление внутри „глаза“ — 930. Не могло же оно упасть так быстро! Но 919… 919 — и оно все падает!» Я покосился на обычный альтиметр и быстренько подсчитал в уме. Мы почти на уровне моря… Это опасно…
— Не спускайся ниже! — поспешно предупредил я Криса. — Боюсь, облака доходят до самой воды… Поднимайся, поднимайся, а то зацепимся!
Крис был неплохой пилот — для воздушной прогулки в Ньюмаркет. Мы себе даже не представляли, какой уровень мастерства требуется, чтобы бороться с ураганом. Но Крис упрямо стиснул зубы и медленно повернул налево. Индикатор пополз вниз, вниз… Я затаил дыхание.
