Чингиз Абдуллаев - Его подлинная страсть
– Не понимаю, – пожал плечами Лоусон, – почему именно ей. Эта была подруга секретаря, которая случайно оказалась в приемной брокера, когда произошло самоубийство.
Но Дронго уже набирал номер нужного человека.
– Госпожа Куан, здравствуйте, – сказал он, услышав голос молодой женщины, – извините, что беспокою вас. Вы, наверное, помните, что с вами говорили сотрудники полиции и Федерального бюро по поводу смерти господина Цзина Фенчужа.
– Да, – испуганно произнесла женщина, – но нам сказали, что дело уже закрыли.
– Все верно. И будет правильно, если вы никому не расскажете о моем звонке. Я звоню из Министерства финансов. У нас появилось несколько вопросов, которые мы бы хотели вам задать. Очень срочное дело, госпожа Куан. И мы хотели бы увидеться с вами не откладывая.
– Я могу приехать куда вы прикажете, – сразу ответила Айминь.
– Не нужно. Мы сами подъедем к вашему дому. Только скажите, когда вы будете дома.
– Я буду дома через полчаса, – сообщила она, – сейчас я уже закончила работать и вхожу на станцию метро.
– Очень хорошо. Вы живете в Бруклине на Черч-авеню? – прочел он ее адрес в копии дела.
– Да, все верно.
– Мы подъедем к вашему дому ровно через час, – сказал он, взглянув на часы, – когда мы позвоним, вы выйдите из дома и мы поговорим. Только предупреждаю вас, что вы не должны никому рассказывать о нашем визите.
– Я все поняла, – все еще испуганно произнесла Айминь. – Буду ждать вашего звонка.
Сотрудница биржевого брокера явно боялась звонка из Министерства финансов больше полиции. Дронго сыграл на этом страхе всех сотрудников биржи перед налоговыми инспекторами и сотрудниками проверяющего Минфина. Он положил телефон, посмотрел на Лоусона.
– Срочно звоните портье и арендуйте машину, – почти приказал он, – нужен большой представительский автомобиль. Как можно быстрее. Мы должны еще за час доехать до Бруклина.
– Это невозможно, – возразил Лоусон, – легче заказать машину. Но и она приедет сюда минут через двадцать, не раньше. В бюро аренды не смогут найти нам машину так быстро. Минимум за два часа.
– Звоните прямо сейчас, – потребовал Дронго, – если не получится, можете заказать лимузин. Чтобы там было разделительное стекло между водителем и пассажирами. И как можно быстрее.
В номер постучали. Дронго поспешил открыть дверь. Пришла Вирджиния. На ней были темные брюки и темная блузка. На плече висела сумка.
– Входите, – посторонился Дронго и, когда женщина вошла, посоветовал: – Лучше держите сумку в руках. Когда она на вашем плече, сразу заметно, что в ней что-то тяжелое. Я понимаю, что вы взяли оружие, но так может подумать и посторонний наблюдатель.
– Вы считаете, что я могу спрятать оружие где-то в другом месте? – усмехнулась женщина.
– Я не хотел вас оскорблять. Просто я обратил внимание, как ремешок давит вам на плечо, – пояснил Дронго.
– Арендовать машину немедленно невозможно, – сообщил Лоусон, – самое раннее – через час. А вот лимузин может подъехать через пять минут.
– Заказывайте лимузин, – махнул рукой Дронго, – надеюсь, что мы все туда поместимся.
– Он восьмиместный, с баром и телевизором, – сообщил Лоусон, – но придется заплатить за срочность.
– Надеюсь, что бухгалтерия вашего клуба оплатит нам эти расходы, – заметил Дронго. Пусть подают лимузин, и мы едем в Бруклин.
Лоусон попросил подать машину на Парк-авеню. Они втроем покинули номер, прошли к кабине лифта. Вместе с ними туда вошла семейная пара молодых японцев. Они молчали все время, пока кабина шла вниз. Уже после того как Лоусон, Дронго и Вирджиния уселись в машину и она тронулась, Лоусон закрыл стекло, отделяющее их от кабины водителя, и обернулся к эксперту:
– Может, вы объясните наконец нам, что происходит? Почему такая срочность? И почему мы начали наше расследование не с врачей, которые выдали это липовое заключение, не с семьи покойного, если была возможность выдать себя за сотрудников Министерства финансов, и даже не с основного свидетеля, секретаря погибшего, а с ее подруги? Что особенно ценного она сможет вам рассказать?
– Это я хочу выяснить у нее, – пояснил Дронго, – из материалов дела и рассказа господин Мэтьюза я понял, что секретаря Цзина Фенчужа не было в приемной в тот момент, когда он принимал решение о самоубийстве. Более того, он отослал помощника в Бронкс, а секретаря куда-то в соседний офис. И когда она вернулась с подругой, то услышала выстрел, а вбежав в кабинет, обнаружила мертвое тело своего шефа.
– Да, все так и было, – подтвердил Лоусон. – Так нам рассказал Мэтьюз и так зафиксировано в полицейских протоколах. Эти оба свидетеля дали одинаковые показания. У нас нет причин подозревать секретаря брокера. Она была в соседнем офисе больше двадцати минут и вернулась со своей подругой, когда раздался выстрел. Что вы не понимаете или что именно вас не устраивает?
– Все, – признался Дронго, – все слишком идеально совпало. Сначала Цзин Фенчуж удаляет помощника и секретаря и остается один. Затем секретарь задерживается в другом месте, обеспечив необходимое алиби, и возвращается точно в тот момент, когда он стреляется. Я не верю в подобные совпадения, господин Лоусон. Обратите внимание, что она возвращается не одна, а со свидетелем, который тоже может подтвердить, во-первых, ее алиби, а во-вторых, версию о самоубийстве брокера. Все выстроено почти идеально, и вот именно это преступление наводит меня на мысль, что в жизни не всегда бывает столько совпадений.
Вирджиния молчала, глядя на него. Лоусон пожал плечами.
– А если действительно совпадение? – спросил он уже не столь решительным голосом.
– Именно это я и хочу узнать, – сказал Дронго, – поэтому первый звонок я сделал случайному свидетелю, которая оказалась в приемной в момент самоубийства. И еще один факт, на который я обратил внимание. Вы когда-нибудь знакомились с работой биржевых брокеров, особенно в таком известном месте, как Нью-Йоркская биржа?
– Если окажется, что вы знаете еще и работу брокеров, я просто сойду с ума, – пробормотал Лоусон, не скрывая иронии. – У них масса собственных секретов, о которых не знает ни один человек в мире. На этом и держится их работа и репутация.
– Вот именно, – согласился Дронго, – как раз об этом я тоже подумал. Работа биржевого брокера основана на доверии клиентов, которые поручают ему продажу или покупку акций. И присутствие посторонних лиц в его офисе почти немыслимо. А присутствие представителя другого брокера – это просто нонсенс. И тем не менее в момент самоубийства в приемной оказывается не только его секретарь, но и секретарь другого брокера. И уже одно это должно вызвать подозрение.
Вирджиния с понимающим видом усмехнулась. Лоусон оглянулся на нее, посмотрел на Дронго.
– Да, – сказал он, явно волнуясь, – это важный момент, на который, кажется, не обратили внимания ни сотрудники полиции, ни агенты ФБР. Вы правы – представители чужих брокеров там действительно быть не должны.
– Мне понадобится досье на людей, о которых мы говорили, – попросил Дронго, – я имею в виду тех, кто знал обо всем и мог быть покровителем или основным заказчиком действий брокера. И конечно, максимально полное досье на секретаря погибшего брокера.
– Я вас понял. Это несложно. Все они люди публичные и очень известные, – ответил Лоусон, – я попрошу, чтобы для вас подготовили их подробные досье. Хотя должен согласиться с вами. Сама идея заочного расследования представляется мне безумной затеей, в которую почти невозможно поверить, если бы не ваше мастерство. Вы уже продемонстрировали мне его в самолете во время полета. Если бы я не слышал, то никогда бы не поверил.
– Я просто хотел немного порисоваться, – улыбнулся Дронго, – есть такое русское слово – «повыпендриваться». Показать себя с лучшей стороны и похвалиться, – пояснил он.
– Это было невозможно без знаний и опыта, – возразил Лоусон, я сам работал аналитиком больше двадцати пяти лет и понимаю, насколько сложно дать законченный психологический портрет незнакомого человека.
Машина въехала в тоннель, направляясь в Бруклин. Вирджиния открыла сумку, что-то проверяя. Лоусон вытащил бутылку воды, достал стакан. Предложил женщине, но она покачала головой. Дронго также отказался от воды. Лоусон налил воды в стакан и выпил.
– Полагаю, что нам нужно будет вечером поужинать, – предложил он, – наш ланч с господином Мэтьюзом состоял из одних салатов. По-моему, вы ему не очень понравились, господин эксперт. Он не любит всех левых – социалистов, коммунистов, радикалов, анархистов, даже зеленых. Я немного знаю его взгляды. Для него даже Шредер и Брэл – агенты левых, а нынешний Президент Франции Олланд – просто опасный маньяк, которого нельзя было пропускать в президенты. А вы еще вспоминаете при нем Маркса.
– Я знаю, что он был директором ЦРУ при республиканской администрации, – ответил Дронго, – и конечно, он ультраконсерватор. Но это его проблемы и его взгляды, которые меня лично не касаются. Хотя должен заметить, что наличие среди членов вашего клуба таких откровенных консерваторов не делает вам чести.
